Крысолюд - Ludvig Normaien
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На утро проснулись с больными головами — не следовало смешивать вино с самогоном и какими-то настойками. Переболев, посовещались и решили, что не против пойти в отряд, чтобы покинуть местные земли.
Дожидались их пару дней, а потом пошли договариваться.
Отряд представлял собой роту, чуть более сотни человек. Бойцы роты выглядели хорошо, лишь немного худые, не скажешь что недавно прошли через жестокие бои — в украшенных перьями шлемах, в нагрудниках с медными декоративными элементами, были вооружены пиками да прямыми мечами. Пара десятков арбалетчиков так же выглядели неплохо в своих кожаных камзолах и красных чулках. Недалеко расположились человек сорок разнообразной степени оборванности и экипированности — видимо пополнение.
Ингберт Лосли, капитан кампании, критично нас рассмотрел и устроил целую сцену, критично хмыкая и кривя нос. Если бы мы не знали, что им нужны люди, то такое чувство, что он делает одолжение принимая нас.
Остановился возле меня.
— Шлем сними.
— У него обет, он слово дал. — встал на защиту Орво.
— Сейчас проверим. Возьми! — протянул он мне что-то. Монета, серебряная. Повертев в руках, вернул ему её. Он повел меня к разделывающим свиную тушу крестьянам. Я стоял и смотрел, ожидая, что он ещё устроит. Он дождался, пока вскроют грудину и набрал кружку крови, поднеся её к моему забралу.
— Хочешь?
— Нет.
Я был сыт и на кровь меня не тянуло.
— Ладно, пусть тоже устраивается.
Единственно обрадовались пушке. Они ходили вокруг неё и так и эдак, презрительно морщились, но накинули плату всем из нас, кто со своим оружием.
Показали телегу, куда можно было свалить вещи и уже вскоре отряд свернулся, продолжив свой путь на восток, на границу с Империей и Тилией.
Орво и Курт, да и другие, непроизвольно пялились на яркую одежду наёмников. На что ветераны, замечая их взгляды, отвечали.
— Переживёте несколько кампаний, тоже так одеваться будете.
Пока мы не ушли с территории Ушорана, были моменты, которые оставили о себе впечатление.
Однажды мы видели, как несколько стриг догрызали стихийно восставшего зомби. Зомбяк был уже не первой свежести. Одна рука уже была кем-то отгрызана, возможно ещё при жизни, ребра виднеются через порванную кожу и тускло белеют. Сама кожа грязно-серо-зеленого цвета, одно глазное яблоко отсутствует, губы давно сгнили. Он размахивал одной рукой, пытаясь зацепить юрких трупоедов, но он был слишком медленный для них. Повалив его на землю, стриги, хрипя и чавкая, запихивали в рот куски мяса, которые вырывали из распростертого и дергающегося на земле тела.
Наш отряд провожали взглядами, но никто не нападал. Патрули проходили, держа на поводках стриг, лишь изредка спрашивая разрешение на передвижение, а мы шли и шли по крупной дороге, даже целому тракту, идущему вдоль Стиосского болота, лежащему с левой стороны и откуда порой и выбирались неупокоенные. Наш путь шёл к так называемому Халийскому перекрёстку, крупному пересечению сухопутных путей юго-западной части материка.
Но пока не вышли, видели ещё кое-что — это были старые места с сожжёнными поселениями, свежие трупы от никому не известных стычек, и везде — падальщики собирали богатый урожай: прошлый и нынешний. Кто устраивал рейды с имперских земель, убивая всех встречных, людей в том числе, считая их прислужниками зла и чтобы было чем бахвалиться на пирах. Другие убивали конкурентов.
Ингберт Лосли не уставал повторять для новичков:
— Напоминаю для тех кто не знает — в местах массовых убийств (больше нескольких десятков) запрещается произносить имена любых некромантов вслух. Ясно? Любых! Имя Великого некроманта даже про себя не вспоминайте, чтобы не дай Мирмидия, нам не пришлось потом заниматься упокоением.
Порой на таких местах собирались ушоранские пограничники, выясняя подробности дел.
Видели даже момент, когда одного преступника поймали на месте преступления. В сумерках бледнокожий воин в лакированных чёрных доспехах, которому все вокруг подчинялись, судил вора. Это был невысокий худой мужчина средних лет со спутанными волосами, которые висели грязной сальной паклей, щеки и подбородок покрывала многодневная жесткая щетина. Но в глазах пленника продолжала жить жажда жизни. Подняв голову, мужчина открыл было рот, очевидно, чтобы просить вампира о милости. Однако, тот одним молниеносным движением ударил его латной перчаткой в лоб, заставив замолчать.
Острый коготь очень быстро вырос на его пальце и он резанул им по горлу мужчины, вскрывая ярёмную вену, из которой потекла струя крови. Сердце мужчины уже успело остановиться, поэтому кровь текла ровным спокойным потоком. Воин приник к шее жертвы, с удовольствием урча и выпивая всю кровь. Когда он напился, он отдал тело стае стриг, сопровождавших его, разорвавших мясо и очистивших начисто костяк, который был тут же поднят на службу.
А потом мы увидели настоящих Старших и поняли, почему людям из других государств трудно было иметь с ними дела. Это был принц Стригоев, который промчался мимо на чёрном неживом скакуне со своей свитой, которых называли айалами. Обнажённые мускулистые руки удерживали поводья и его глаза сверкали, словно пара факелов. Белый мех развивался на его обнажённых руках и гриваросла по всей крупной голове, придавая животный вид. Мускулистый торс защищала изощрённо украшенная ребристая кираса и шипованные, ребристые же наплечники. Поножи схожей конструкции защищали его ноги, и сплетённый из кожи человеческих врагов килт перехватывал в поясе. Он не был вооружён, ибо ему не требовалось иного оружия, кроме собственных силы и скорости. Традиционно, Стригои не сражались оружием — они сами были оружием, куда более смертоносным и жестоким, чем любой кинжал, меч, копьё или топор.
Но и по другую сторону условной границы было своеобразно. Тела тех, кого уличали в преступлениях на имперской и тилейской стороне развешивались на
