Как укротить маркиза - Салли Маккензи

Кошка посмотрела на его пах, чихнула и продолжила вылизывать собственные интимные части тела.

– Больше здесь смотреть не на что, лорд Хэйвуд, – сказала Анна, улыбаясь. – Уверена, теперь Поппи нас отпустит. – Она повернулась к кошке. – Отпустишь, Поппи?

Нэйт не знал, как животному это удалось, но кошка посмотрела на него с таким отвращением, словно он был самым глупым существом на земле.

Возможно, так и было.

Был ли Стивен прав? Анна скучала по нему?

А если точнее, стоит ли мне попросить ее руки?

Она может сказать «да».

А может сказать «нет». Нэйт не знал, сумеет ли перенести отказ.

Кошка зевнула так широко, что едва не вывихнула себе челюсть.

Животное было право: от страха нет никакой пользы. Ему действительно нечего терять, а вот приобрести он может многое.

Анна засмеялась.

– Видите? Поппи уже не важно, уйдете ли вы.

А тебе важно?

Наверное, он произнес это вслух, поскольку ее глаза расширились.

– Ах. – Девушка прикусила губу. Нэйт видел, как двигалась ее чудесная шейка, когда она сглотнула. – Н-нет. То есть да. Это…

Ее голос сорвался, когда маркиз обхватил ладонью ее подбородок. Нужно было вначале спросить разрешение у ее отца. Так было бы пристойнее.

К дьяволу пристойность! Единственное разрешение, которое имело хоть какое-то значение, могла дать только Анна.

И возможно, кошка, но та, видимо, одобряла его действия, поскольку переместилась с кровати на стоящий рядом с ней комод. И заморгала, глядя на Нэйта. Одно неверное движение – и его сапоги наверняка будут исполосованы когтями.

Маркиз снова взглянул на Анну. Она ждала.

Нэйт собрался с силами.

– Ты выйдешь за меня?

Глава двадцать вторая

Глаза Анны расширились. Нэйту показалось, что она улыбнулась, но выражение ее лица так быстро стало серьезным, что он мог и ошибиться. Она отступила на шаг, чтобы он не мог до нее дотянуться.

Маркиз надеялся, что она скажет «да» и упадет в его объятия – после чего они оба рухнут на эту чудную кровать. Он боялся, что она ответит «нет» и отошлет его прочь.

Но Анна не сделала ни того, ни другого. Вместо этого она задала ему вопрос, на который Нэйт не готов был ответить:

– Почему?

Скажи, что ты любишь ее.

Но любил ли он ее? Отчего его заледеневшее сердце так болезненно таяло? От похоти, безрассудной страсти, желания завести семью? Это он тоже ощущал.

Нэйт прочистил горло.

– Я скомпрометировал вас.

Идиот!

Анна резко покачала головой.

– Нет, не скомпрометировал.

Но он решил настаивать, громоздя одну глупость на другую.

– Да. Я провел с тобой ночь, наедине, на постоялом дворе, в одной комнате.

Скажи ей, что ты любишь ее!

Она нужна мне. Я хочу ее. Но люблю ли я ее? Я не могу солгать.

– Не наедине. Помнишь, с нами были Стивен и Эдвард?

– Но слухи…

– Нет никаких слухов. – Глаза Анны сузились. Воздух между ними затрещал, но от раздражения и отчаянья, а не от сексуального желания, на которое Нэйт надеялся. – А даже если бы и были, это не важно. Я старая дева из Одинокого дома. Мне не нужен муж.

Она жестом обвела дом, но Нэйт смотрел только на кровать.

– Дом не сможет дать тебе того, что дам тебе я.

Анна фыркнула.

– Что ты имеешь в виду? Богатство и положение в обществе? Я не нуждаюсь в этом… и не хочу ничего подобного.

Нэйт верил ей. Но он мог дать ей страсть. Детей.

Но любовь? Могу ли я дать ей любовь?

Анна хотела любви.

Она была сильной и независимой. У нее было все, что ей нужно: Одинокий дом, отец, друзья, даже младшие братья.

Она сказала, что любит меня.

Ну конечно же, она это сказала. После того как он подарил ей первый в ее жизни оргазм. Это говорило ее тело, а не сердце.

– Что ж, хорошо. Тогда, полагаю, мне нечего больше сказать, верно? – Нэйт развернулся, чтобы уйти…

Кошка метнулась мимо него и встала на пороге.

– Поппи, пропусти маркиза.

Послышалась ли ему печаль в голосе Анны?

Она шагнула мимо, чтобы прогнать кошку с его дороги.

– Мрау! – Животное зашипело, выгибая спину. Хвост внезапно распушился.

– Ой!

Анна, испугавшись, сделала быстрый, неловкий шаг назад, наступила на подол своей юбки и утратила равновесие, столкнувшись с маркизом.

Руки Нэйта взлетели, чтобы поймать ее, но он не был готов удержать ее. Маркиз тоже упал, спиной назад. К счастью, их ждало мягкое приземление на край высокой кровати.

Хм-м. Очень мягкое приземление. Приятно округлые ягодицы Анны оказались поверх его органа.

– О! – Она наверняка заметила энтузиазм этого непокорного органа, поскольку попыталась встать.

Нэйт плотней прижал ее к себе. Прикосновение ее мягкой попки было очень, очень приятным…

Но, когда он так держал ее в саду Одинокого дома, она неверно его поняла. И Нэйт не хотел, чтобы Анна снова почувствовала себя использованной.

Он начал приподнимать ее, но она умудрилась вывернуться и обернуться, опираясь руками на его грудь.

Она оседлала его.

Господи, прошу, пошли мне немного самоконтроля!

Нэйт вжался в кровать, чтобы не дать своему органу возможности окунуться в тепло…

В тепло, которое могло растопить остатки льда в его сердце.

Нет.

Этот путь он мог позволить себе лишь в одном случае: если вести его будет любовь, а не похоть.

– Итак, лорд Хэйвуд, ваши мужские инстинкты снова диктуют вам ваши действия?

Нэйт вымученно улыбнулся.

– Они хотели бы, но, как видите, преимущество за вами. Я в вашей власти.

Глаза Анны расширились, щеки вспыхнули. А затем – о Зевс! – она прижалась к нему, быстро, неуверенно.

Орган умолял Нэйта перехватить контроль над ситуацией.

Но разум пока что был в состоянии ему отказать. Вместо этого Нэйт убрал руки с девичьей попки и вцепился в простыню. Он должен был позволить ей вести в этом танце.

Но, чтобы удержать бедра на месте, ему потребовалась воистину Гераклова сила.

– Мне не нужен муж.

– Я знаю. Но, возможно, вы хотели бы выйти замуж? – На его лбу росой проступил пот. – Не могли бы вы расстегнуть мой жилет, мисс Дэвенпорт? Здесь довольно жарко.

Страсть – и похоть – заставляли его сердце таять. Чувства ярились в нем рекой, вышедшей из берегов.

Но была ли среди этих чувств любовь?

Анна подозрительно взглянула на маркиза, но затем склонилась вперед, чтобы дотянуться до верхней пуговицы, – и это движение заставило ее бедра плотней оседлать его орган.

Глаза Нэйта едва не закатились от экстаза.

Анна спускалась вниз, расстегивая жилет. К несчастью, чтобы достать до последней пуговицы, она вынуждена была соскользнуть, и чудесное давление исчезло.

Однако ее глаза все еще смотрели на маркиза снизу вверх. Она не могла не видеть вполне очевидного бугра ниже его талии.

– Так ты хотела бы замуж, Анна? – Нэйт облизал губы. – Хотела бы, чтобы я стал твоим мужем? – Он сглотнул. – Пожалуйста, ответь!

Ее руки застыли, голова вскинулась, взгляд стал пронзительным.

– Тебе нужна жена?

– Мне нужна ты. – Ее руки были так близко к его несчастному, изнывающему органу. – Я хочу тебя.

– Из-за своего мужского инстинкта? – Негодница провела пальцем по бугру на его бриджах.

Где она научилась этому фокусу?

Какая, к дьяволу, разница? Нэйт лишь хотел, чтобы она сделала это снова. И снова.

– Да. – Маркиз сглотнул и попытался не хватать ртом воздух. Он так долго не продержится. Но он должен был лежать неподвижно. Ему не хотелось бы совершить ничего такого, что заставило бы Анну отодвинуться.

Ох, господи, она отстранилась. Нэйту хотелось закричать.

– Покажи мне, как тебе помочь.

– Ч-что? – Он заморгал, глядя на нее. Его способность мыслить определенно сильно хромала. – Что ты имеешь в виду?

Она подалась вперед, чтобы снова провести пальцем по его бугру.

– Я знаю, как тебе плохо и больно от того, что герцог женился. В этом все дело, правда?

– Н-нет. – Свадьба Маркуса определенно причинила Нэйту боль, но нынешняя боль не имела ничего общего с его кузеном, она целиком и полностью касалась лишь этой прекрасной, сводящей с ума, неравнодушной женщины.

– Позволь мне помочь тебе забыть. – Анна вновь коснулась его ширинки. – Покажи мне, как заставить тебя чувствовать то же, что ты заставил меня чувствовать в Баннингли-Мэнор. – А затем она начала расстегивать те самые пуговицы. И это был рай.

Нет, это было неправильно, но лишь потому, что не было искренне. Ее мужество – и щедрость – пробились светом сквозь сковавшую его сердце тьму и сквозь похоть, управлявшую совсем иным органом.

Нэйт выпрямился, убирая руки Анны от своей ширинки, чтобы прижать их к груди и дать ей почувствовать бешеный стук его сердца.