Танцовщица - Эмма Драммонд

Она была молодая, физически крепкая и гораздо более сильная, чем можно было предположить по ее фигуре. Перевернувшись, Лейла начала без разбора бить и царапать его, не обращая внимания на то, что во время борьбы оказалась почти голой. Френк не был готов к такому яростному сопротивлению, главное препятствие заключалось в отсутствии руки. По-видимому, он, как и она, с отчаянием понимал, что исход их борьбы решит вопрос раз и навсегда. В результате Лейла уже была вся в синяках и царапинах. Наконец, вскочив на ноги, она, спотыкаясь, метнулась в спальню, захлопнула дверь и трясущимися руками с трудом повернула ключ. В изнеможении она опустилась на пол и прислонилась к стене. На ней была только изорванная в лохмотья нижняя юбка. Френк с сумасшедшей силой колотил в дверь, выкрикивая непристойности и проклятия, которые только мог изобрести.

Она сидела, прислонившись к стене, не в силах унять дрожь. За дверью, наконец, все стихло, а она все сидела на полу, пленница в собственном доме. Как она завтра наберется храбрости, чтобы отпереть дверь?

Уже начинало светать, когда Лейла наконец сомкнула глаза. Проснулась она в полдень и тихо лежала в кровати, пытаясь разобраться в произошедшем. Затем, одевшись в самую строгую блузку и юбку, она на цыпочках подошла к двери. Повернув ключ как можно тише, Лейла боязливо вошла в комнату.

Френк сидел в подтяжках с бутылкой пива в руке перед горой сэндвичей на столе. Несколько пустых пивных бутылок стояли на полу. Одеяло и подушки валялись в углу. Тревожно оглядываясь, она прошла мимо него, чтобы приготовить себе чай. Мысль о еде была противна ей, но она знала, что перед спектаклем надо перекусить. Поставив вариться яйцо, она тонко нарезала хлеб и намазала его маслом. Когда все было готово, Лейла положила завтрак на поднос, поставила на стол и села напротив мужа. Яйцо осталось нетронутым; она пила чай и обдумывала то, что должна ему сказать.

— У меня все тело в синяках, — тихо произнесла она.

— Ты сама в этом виновата, глупая сука, — последовал ответ.

Поднявшись со стула, она плотно сцепила руки.

— Этого больше никогда не будет, Френк. Лейла Дункан, или Лили Лоув, — не та женщина, чтобы с ней так обращались мужчины. Ты в трудном положении, я это понимаю. Но ведь и я тоже, чего ты не понимаешь. За три года я стала совершенно другим человеком, у меня другая шкала ценностей. Я научилась правильно говорить, носить элегантные платья и вошла в круг тех, у кого когда-то работала горничной. Я больше не Лили Лоув и не могу мириться с вещами, с которыми смирилась бы горничная. Я не могу и не хочу вновь становиться той девушкой. Я скорее умру.

Он не проявлял никакой агрессии, и Лейла подошла ближе.

— Ты часто повторяешь, что протянул мне руку помощи, и поэтому теперь моя очередь помочь тебе. Я тоже так считала, пока вчера, в этой спальне, не поразмыслила над этим. Три года назад я решила, что беременна, и испугалась. Но ты знаешь, Френк, это совсем не походило на руку помощи. Мы поженились. Во время брачной церемонии ты солгал священнику о своей профессии, затем ты, как холостяк, отправился на четыре года в Индию. Ты дал мне тридцать шиллингов и чей-то адрес в Шотландии, сказав, что это твоя мать. Но я должна была написать ей только в том случае, если родится ребенок и Кливдоны меня выгонят. Ты не сказал о своей женитьбе ни ей, ни в армии, а мне наказал сохранять ее в секрете от Кливдонов. Я должна была остаться у них, потому что ты не хотел посылать мне денег. Ты собирался копить их на нашу будущую жизнь. Таким образом, кроме свидетельства о браке, тридцати шиллингов и адреса посторонней женщины на другом конце страны я не получила ничего и должна была сама о себе заботиться. Вот как ты протянул мне «руку помощи», Френк. К счастью, я не была беременна, но Кливдоны выгнали меня по другой причине, которую я не могла предвидеть. Я потратила твои тридцать шиллингов, чтобы не умереть с голоду, когда бродила по улицам в поисках работы. Я не написала твоей матери в Шотландию и не обратилась за помощью к тебе, чтобы не тратить сбережения на наше будущее. Я держала свое замужество в секрете, чтобы получить работу в Линдлей, но я никогда не забывала, что замужем, и оставалась полностью верна тебе. Ты же, наоборот, после свадьбы чувствовал себя неплохо, потому что имел постоянную работу, еду, оплаченное жилье, множество друзей и путешествовал по чужой стране. Разве это тебя выгнали на улицу, заменив на какую-то опытную сиделку? Это ты в отчаянии мучился, пытаясь достать деньги на квартиру или еду? Ты оставался полностью верным Лили Лоув? И теперь, когда ты потерял руку и стал им не нужен, ты направился прямиком к жене, о которой хотел, чтобы никто не знал. Ты здесь уже четыре месяца, Френк. У тебя комфортабельная квартира, прекрасная еда, отопление, когда холодно, пиво и табак… и компаньонка, которая за все это платит.

Она взялась руками за спинку стула.

— Не говори мне больше про «руку помощи».

— Лил… я…

— Подожди, — резко оборвала она. — Я еще не закончила. Я готова давать тебе все это так долго, как будет необходимо. Все, что я хочу взамен, — чтобы ты вел себя порядочно и сохранял наш брак в тайне ради моей работы, которая важна для нас обоих. А то, что я не хочу жить с тобой как жена, не имеет никакого отношения к тому, что ты потерял руку. Если бы я любила тебя, это не имело бы никакого значения. Но я не люблю тебя, Френк. И никогда не любила. Я была одинока, а ты был слишком решителен. Но что было, то было. Через три года слишком поздно горевать об этом.

Он сделал неясное движение, и Лейла быстро повторила:

— Слишком поздно, Френк, и прошлая ночь была последней каплей. Если три года назад я была тебе что-то должна, я могу рассчитаться. Прежде чем уйти сегодня в театр, я дам тебе тридцать шиллингов и адрес благотворительной организации. Я уйду от тебя больше, чем на три года— на всю жизнь, но ты никому не должен говорить о нашем браке, чтобы я могла потом поделиться с тобой частью моих сбережений.

Она взяла в руки поднос.

— Утром я пришлю кого-нибудь за моими вещами. Квартира оплачена до субботы, ты можешь пока в ней остаться.

Потрясенный, он уставился на нее.

— Ты не можешь так поступить. Ты не бросишь меня, Лил!

В этот момент раздался стук в дверь, и Френк, громко чертыхаясь, встал, подошел к двери и распахнул ее.

— Ну?

Послышался тихий голос, и Френк, опершись рукой о косяк, преградил вход в квартиру.

— Она не мисс Дункан, а миссис. Чего ты хочешь от моей жены? Если ты из тех надушенных ублюдков, что таскают ее в этот поганый Савой, то можешь убираться. Хоть у тебя важный вид, я могу сделать из тебя рагу, и закон будет на моей стороне.