Путешествие Черного Жака - Андрей Егоров

Из-за верхушек деревьев выглядывало солнце. Оно еще только начинало свое восхождение. Рассвет уже уступал место дневному сиянию небесного светила, и все же еще было слишком рано, чтобы я прерывал свой сон ради сомнительного удовольствия рассказывать о своей жизни толпе полудурков. Однако мой план требовал немедленного осуществления: если я останусь в Кадрате еще хотя бы на сутки, то рискую просто свихнуться в обществе этих полоумных разбойников. К тому же я вовсе не был уверен, что здешний воздух благотворно сказывается на состоянии моего здоровья. А ну как и у меня тоже начнет расти из плеча вторая голова… Мне и одной-то порой слишком много…

Слепец ожидал меня. Он каким-то неведомым образом почувствовал, что я выбрался из шалаша, приблизился и положил свою узловатую старческую руку мне на плечо.

– Пойдем к центру нашего поселения, Жак. – сказал он, – там народ нашего племени уже ждет твоих откровений.

Я пошел в указанном голубоглазым разбойником направлении, удивляясь про себя, как слепой может знать, куда нужно идти и как он так точно положил руку. Должно быть, у него было хорошо развито интуитивное пространственное чутье. Голубоглазый не отпускал меня ни на шаг, его пальцы были крепко сжаты.

– Не спеши так, Жак, – пробормотал он, – ты уже придумал, что будешь рассказывать?

– Правду, – поспешно ответил я.

– Это хорошо… это очень хорошо. – В такт шагам слепец затряс своими головами.

Нет. Я все-таки никогда не привыкну к их синхронному движению. Если я и дальше буду это наблюдать, то вскорости точно тронусь рассудком. Тут мне в голову пришла любопытная мысль, и я целиком отдался ее рассмотрению. Большинство разбойников обладали двумя головами: казалось бы, они должны были за счет этого мыслить в два раза острее – ведь, согласно древней мудрости: «Одна голова хорошо, а две лучше». Впрочем, я знал и другую пословицу: «Одна голова хорошо, а ни одной – плечам легче». И все же два головных мозга могли бы сделать их обладателя подлинным мыслителем, философом, который изрекал бы оригинальные истины и сочиняя философские трактаты, а из этих бедолаг получились умственно отсталые разбойники. Вот еще один тезис о том, что физиология мало влияет на наше развитие – в основном мы зависим от окружающей среды. А может, в их черепушках было совсем мало серого вещества – только горстка соединенных друг с другом извилин размером с горошину, думать которыми не представляется возможным, потому что их функциональное назначение – это…

– Мы пришли, – слепец отпустил мое плечо.

Задумавшись, я и не заметил, как очутился в самом центре лагеря. Вокруг меня, рассевшись на голой земле, на каких-то тряпках, ельнике и наваленных в беспорядочном хаосе бревнах, расположились чудовищные разбойники. Сотни глаз смотрели прямо на меня. Вот они. Конечная ветвь катарской эволюции, тупиковый вариант развития, вид, обреченный на вымирание. Я обвел взглядом полудурков, которым предстояло насладиться моим рассказом… Хоть бы до них дошло то, что я собираюсь сказать. Наверное, надо говорить помедленнее и подбирать слова попроще.

– Ты можешь начинать, – сообщил слепец, – я чувствую их готовность.

Я кивнул и начал, выставив для проформы вперед правую ногу: когда-то на одной из иллюстраций в книге ведьм я видел философа, который, разговаривая с народом, принял именно эту позу. Должно быть, она позволяла ему разглагольствовать еще активнее.

– Да мне, собственно, и рассказывать нечего. Моя жизнь была короткой и наполненной только тяжким трудом и страданием. Я родился далеко отсюда. В поселении Стржмак, что находится на южных отрогах Стржмакских гор.

– Стржмак? – удивленно переспросил кто-то из моих слушателей.

– Не перебивать, – рявкнул слепец. Наступила тишина.

– Стржмак, – тем не менее повторил я. – С двенадцати лет я трудился на полевых работах, а потом в наш город прибыл караван из Кадрата…

– Чего? – выкрикнуло сразу несколько голосов, – чего он говорит? Какой еще караван из Кадрата, да здесь ничего нету!

– Отец мой крепко пил. в жизни его интересовали только две вещи – выпивка и…

– Женщины?!

– Да заткнитесь же вы! – снова подал голос слепец. Голоса поутихли. – … Деньги. Он продал меня кадратскому купцу за несколько медных монет и галлон выпивки, так я попал в рабство и навсегда остался жить в Кадрате… Шикарное поместье моего нового хозяина находилось в самой глуши проклятых земель Там он отыскал золотоносное болото и теперь заставляет рабов круглые сутки промывать болотную жижу, чтобы получить золотой песок. Когда у него набирается достаточное количество золота, он отправляется с караваном в цивилизованные места и покупает себе новых рабов, как когда-то купил меня в Стржмаке Старые рабы мутируют, они перестают быть похожими на людей. Находясь все время в контакте с болотной жижей, они делаются похожими на рыб, а поскольку он держит их на хлебе и воде, большинство из них умирает уже в первый месяц своего пребывания в Кадрате. Зато обогащается он, этот мерзавец. В его замке все сделано из чистого золота, даже плиты, из которых сложено крыльцо. Если их ковырнуть ножом, они заблестят так, что ни у кого не останется никакого сомнения – это золото. Так в роскоши и богатстве он проводит свои дни…

Признаться, я даже не ожидал, что моя краткая речь будет иметь такой резонанс. Добрая половина разбойников вскочила на ноги и принялась что-то громко орать, перекрикивая друг друга. Они толкались и спорили, не в силах справиться с охватившим их возбуждением. Я с самого начала подозревал, что нервная система у этих бедолаг весьма подвижна.

– Спокойно, – громко проговорил слепец, – сядьте на места, сядьте же…

Они медленно расселись, хотя кое-кто еще продолжал покрикивать. Я заметил, что часть особенно возбужденных упали на землю и вздрагивают всем телом – от нервного истощения у них начались судороги… Забавно.

– А как тебе удалось уйти оттуда? – спросил голубоглазый.

– Я долго изучал лес, забирался все дальше и дальше, запоминал тропинки, места, где я мог бы пройти, не опасаясь за свою жизнь… И вот однажды я не вернулся назад… Я столько времени провел в золотом замке, что хозяин даже не предполагал, что мне захочется когда-нибудь сбежать… Он думал, что я его верный слуга навсегда, поручал мне самую простую работу и неплохо кормил. Но все же я был рабом… Он сильно просчитался на мой счет…

Я усмехнулся. Вышло несколько фальшиво. Но они, кажется, не заметили фальши… Что с них возьмешь – тупоголовые уроды. Их даже не заинтересовал вопрос, почему я выгляжу как человек и совершенно не изменился, долгие годы вдыхая отравленный кадратский воздух. Да я должен был бы сейчас походить на одного из них, если бы мой рассказ оказался правдой, быть таким же уродливым…