Россия - преступный мир - Исса Костоев

Как, согласно многим лингвистическим теориям, любой язык сформировался в свое время в качестве системы для передачи информации, так и блатной жаргон был выработан для передачи определенных сведений, которые не предназначались для посторонних ушей. Это умели уже во времена Ваньки Каина. Когда знаменитый преступник получил ключи от цепей, запеченные в каравай, к ним прилагалась записка следующего содержания: «Триошка качела, стромык, сверлюк стракторило». Для посвященных это обозначало примерно следующее: «В калаче ключи для отпирания цепи».

Ученые-лингвисты, сходясь в том, что блатной язык представляет собой весьма внушительный пласт современного русского языка, так и не пришли к выводу о времени его зарождения. Скорее всего, новые слова появлялись в блатном жаргоне по мере надобности, с расширением сферы деятельности преступников и появлением новых жизненных реалий. В первой половине восемнадцатого века словарь карманного вора насчитывал 140 жаргонизмов, сегодня их стало в несколько раз больше.

Нужно ли говорить, что феня, или, как называли ее на Руси, «музыка», имеет свои диалекты, и то, что говорят воры-южане, не всегда понятно их «коллегам» с севера? А также, что один и тот же жаргонизм может иметь сразу несколько значений, как, например, «козел». Этим словом пользуются для обозначения пассивного гомосексуалиста; 2) обозначения представителя органов охраны правопорядка; 3) наконец, это самое оскорбительное ругательство в среде преступников.

Или «кипишиться» означает и «скандалить», и «торопиться».

Между прочим, среди воровских выражений встречаются и весьма остроумные. Например, «зацепиться за крест» — «лечь в больницу». Имеется в виду символ «скорой помощи» — красный крест. Или — «курорт» — «место лишения свободы». А территории наиболее хлебные для воров и грабителей называются «сингапурами».

В последние годы выпущено немало литературы, посвященной вопросам блатной музыки, в том числе и толковых словарей. А майор милиции Александр Сидоров из Ростовской области, по образованию филолог, который уже двадцать лет возглавляет тюремную газету «Тюрьма и воля» (прежнее название — «Голос совести»), выпустил книгу с переводами на феню произведений классиков русской литературы.

«Евгений Онегин» начинается у него так:

«Мой дядя, падла, вор в законе…»

А знаменитые строки «Партия и Ленин — близнецы-братья», написанные на кумачовых лозунгах в годы советской власти, звучат вот таким образом:

«Пахан и шобла — это ж два братана».

Объясняя свое необычное увлечение, А. Сидоров сказал в интервью «Комсомольской правде»: «Воровские языки изучал Владимир Даль. А Лихачев, Солженицын, покойный Лев Гумилев с живейшим интересом относились к жаргону. И что вы скажете о факте, когда два бывших русских лагерника-литератора — Александр Солженицын и Иосиф Бродский — получают за произведения, насыщенные уголовным жаргоном и босяцкой лексикой, Нобелевские премии!»

Кстати, многие из попавших в зону преступников (чуть ли не 90 процентов) пишут стихи, чуть меньше — прозу. Однако «музыки» в этих произведениях не так уж много, как, впрочем, и в письмах домой. Возможно, это связано с усвоенной еще в средней школе истиной, что литературный язык отличается от разговорного и устный — от письменного. Как бы то ни было, среди тюремного творчества встречаются пронзительные, по-настоящему талантливые произведения.

Вот одно из них, принадлежащее перу некоего В. Ляпина:

Осень залихватская — кобылица пегая!

Вся ты разномастная — сколько стран оббегала?

Вот в аллюре скачешь по лесам, болотам…

От бессилья плачешь дождиком холодным.

С разудалой резвостью ты калишь осины,

С затаенной нежностью лижешь гроздь рябины.

То за клином мчишься журавлей сварливых,

Золотом искришься на лугах сонливых.

В вихре одурманенном — душу растревожила,

В балке затуманенной листья гривой сложила.

И в последнем всплеске в ал закат свалилась,

Будто в снежном блеске пеплом закружилась.

А вот ксивы как документы, содержащие руководящие указания, пишутся на «государственном языке», на «фене». В этой же книге приводится следующий образец тюремной переписки:

«Здорово. В Вашем лице ко Всем достойным адресую. По выезду с крытой Альбея ему Ворами дана общая ксива для Вашей зоны, а также «Наказ» — ознакомьте всех, кому небезразлична кровно людская здоровая постановка как в зоне, так и за пределами зоны. Копия общей ксивы «наказ» направляется вместе с этой сопроводиловкой. Привет Вам от Воров. Доброго Вам в жизни».

К существованию фени можно относиться как угодно, но это объективное явление, музыка живет и развивается, пополняясь все новыми и новыми словами. Начало перестройки вызвало новый всплеск воровского словотворчества: в словарь вошли общеупотребительные «команда», «бригада», «телевизор» (так стали называть тюремную камеру, куда приводят задержанных), «арбуз» (теперь так называют миллиард, который, конечно же, больше «лимона» — миллиона).

Знание блатной музыки необходимо специалистам и не помешает добропорядочным гражданам в экстремальных ситуациях. Во всяком случае, будет понятно, о чем говорят между собой преступники. А журналистам, пишущим на правовые темы, это поможет не попадать в неудобное положение, как это произошло с сотрудниками газеты «Труд» в 1991 году. Тогда там появилась заметка о бывшем заместителе министра внутренних дел СССР, в тот период отбывавшем срок в нижнетагильской колонии N 13. Переводчик, который переводил эту информацию из итальянской газеты «Реппублика», ошибся и слово «индюк», что на тюремном жаргоне обозначает «начальник», перевел как «петух», что является самым оскорбительным выражением на зоне. Получилось, что Чурбанов отбывает срок в зоне «петухов». После этой публикации в зоне сложилась такая обстановка, что Чурбанова в целях его безопасности пришлось срочно вывезти в СИЗО-1, а журналисту ничего не оставалось, как поехать в Нижний Тагил и извиниться перед осужденными.

Если кто-то полагает, что эта знаменитая татуировка обозначает привязанность к родственникам, то глубоко ошибается. Речь идет о шайке, о воровской группе, в привязанности к которой и клянется носитель этой надписи на коже руки.

Зная язык татуировок, можно угадать «профессию» и «социальное положение» преступника, вся информация о котором зачастую (но не всегда, конечно) зашифрована на его теле. Если на левой стороне груди пожилого человека изображено пронзенное стрелой сердце — это означает, что он вор в законе и большую часть жизни провел в тюрьмах. Паук, ползущий от предплечья к плечу, — то же самое, а если паук еще и в паутине, то, значит, носитель татуировки никогда не откажется от криминальной жизни. Изображение розы в бутоне означает, что человек встретил свое семнадцатилетие в воспитательно-трудовой колонии. А если символ юности — роза — находится за колючей проволокой или за решеткой, то татуировка говорит о загубленной молодости. Под изображением Библии понимается некий закон, который носитель татуировки обязуется выполнять.

В последние годы, когда в обществе резко возрос интерес к криминологии, появилось огромное количество популярных книг и научных работ, посвященных вопросам блатной символики. Специалисты утверждают, что знание значений «тату» помогает выйти на след преступника в, казалось бы, безнадежных ситуациях. В начале 1997 года газета «Труд» опубликовала материал о двух ученых-криминологах Ольге и Юрии Дубягиных, одна из работ которых посвящена расшифровке воровских татуировок. Автор статьи А. Малахова приводит любопытный факт:

«В архивах Юрия Дубягина хранятся фотоматериалы на убийцу Старкевича, которого никак не удавалось взять по одному ужасному делу, в котором подозревался этот садист. Юрий Дубягин узнал, что на теле Старкевича имеется несколько татуировок. Его заинтересовали две из них: крест с распятием и голова в профиль, напоминающая изображение какого-то древнегреческого героя. Но сам Старкевич, хотя и был ранее дважды судим, последние два года пребывал на свободе и в поле зрения правоохранительных органов не попадал.

«На всякий случай, — говорит Юрий Петрович, — я позвонил своему хорошему знакомому, профессору философии Тюхину. Он и сообщил мне, что в Киеве была издана книга «В мире мудрых мыслей», где встречались рисованные изображения, в частности, профиль Плавта, с которым связан афоризм «Человек человеку волк». Я разыскал книгу в библиотеке и понял, что изображение скопировано Старкевичем (он тоже проживал в Киеве) именно из той книги. Ранее у осужденных, как правило, за совершение дерзких насильственных преступлений, я уже встречал фразу «Человек человеку волк» (на латыни «Homo homini lupus est»)».