Поезд для Анны Карениной - Нина Васина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В машине было тепло, Зоя смотрела на Еву настороженно и с восхищением.
— Не смотри на меня так, я ничего не сделала! Я могу пришить ему убийство по полной, но доказать очень трудно, нужны показания женщины, она показаний не даст, потому что совсем сбрендила от больших чувств, — проговорила Ева, усаживаясь поудобней рядом с ней на заднем сиденье.
— Она их не даст, потому что умерла. Покончила с собой. — Зоя медленно подняла указательный палец и уткнула его под подбородком.
Ева нашла перепуганными глазами глаза Ар-каши в зеркале. Он кивнул:
— Мы уже знаем, что ему было надо. Документацию на расколовшийся танкер. Бумаги были спрятаны у мэра, жена их достала и, вероятно, отдала Диме.
— Где он? — спросила Ева.
— Спрятался. Ни его, ни охранника не могут найти. Мэр поднял всех на ноги, в городе и области платит милиции и военным, но они как провалились. Приезжали туда фээсбэшники, им отдали твой отчет. Они объявили Диму в розыск по обвинению в убийстве своего сотрудника. Кстати, — Зоя потрогала коленку Евы, — родственники Олега приезжали, сестра и мать. Насчет квартиры и машины. Так что извини, я знаю, что у тебя была доверенность на машину, но ее пришлось отдать.
— О чем разговор, — пробормотала Ева.
— А вот кое-что из личных вещей мы приберегли. Парочка твоих фотографий, стихи. А разговор о том, что теперь у тебя будет тачка отечественная, но в отличном состоянии. Последняя модель «Москвича». Стоит у твоего дома. Документы в порядке.
— Я хочу отдохнуть недельку. Просто все время быть возле детей. И ничего не делать.
— Это зависит от того, когда Дима появится в Москве. Отдыхай пока.
— Вы его ждете в Москве?
— А куда ему деваться. Приедет как миленький. Там ему проявляться нельзя, разве что тоже захочет отдохнуть недельку в теплом месте. Но Москвы ему не миновать. Его надо…
— Упредить, — сказала Ева и улыбнулась.
— Что?
— Упредить, ну, опередить. Так Муся говорит.
— Да, это именно то, что я хотела тебе сказать. Упредить. Мы с Аркашей гадами будем, если не узнаем, на какую женщину его теперь захотят уложить и зачем. Вот тебе телефон. Спи с ним и в ванную бери. Деньги нужны?
Ева молча смотрела перед собой.
— А какая у меня зарплата? — поинтересовалась она.
— Ты работаешь в страховом агентстве начальником отдела. Тебе два месяца не платили зарплату. Кризис. Но свой прожиточный минимум, прожиточный минимум детей ты будешь иметь. Просто говори, когда нужны деньги.
— Да. Очень просто.
— Еще ты будешь иметь самолет или вертолет по необходимости, напрокат любую спецодежду и драгоценности, любое оружие, любые средства связи.
— И кто я, такая важная?
— Секретный агент Службы безопасности России, поздравляю вас, Ева Николаевна, — повернулся к ней Аркаша, остановив машину. — При таком ранге странно, что вам бандит Никит-ка по кличке Клоун привозит на дом коробки с провизией и устраивает потасовку.
— Что случилось? — Ева напряглась.
— Да все в порядке, прекрати, Аркаша. Это даже хорошо, что ты поддерживаешь дружеские отношения с таким контингентом. Неизвестно, что будет дальше. Друзья нужны везде. Они с твоим мужем друг другу морды разбили.
— В квартире?!
— На лестнице. Да, кстати, твоя квартира прослушивается — это мы ее слушаем, а еще квартиру твоей подруги, где сейчас отлеживается гений-самоучка. Привыкай и не обижайся. Многим нашим работникам прослушка только помогла. Просто забудь об этом, и все. Зато мы сможем прийти на помощь через несколько минут. Ну не злись, я знаю, что это напрягает. Помоги нам со Сперматозоидом. Без тебя его не завалить, это я точно знаю.
— Я сделаю его, — сказала Ева, прищурив глаза, — за бабочку в пространстве. А за прожиточный минимум и машину спасибо. Несколько вопросов. — Она смотрела в запотевшее стекло. — И какое правительство у власти в этой самой России, агентом безопасности которой я являюсь?
— Правительство спасения. На днях выберут парламент, а пока эти дни пройдут — столько народу перестреляют, чтобы своих людей в этот парламент засунуть!
— Кто?!
— Военные — это раз. У них вообще намечается большинство, потому что шантажируют силой и угрожают мировую войну развязать. Бандиты — это два. Сходка намечена большая, постреляют, поспорят и выберут своих, чтобы потом протащить. Союз промышленников и аграриев, который эту заваруху объявил, пока в большинстве, но и среди них не исключены проблемы. Двадцать губернаторов раздали акциями в собственность своему населению все крупнейшие промышленные объекты, объявили землю в частную собственность и определили границы своих губерний. В промышленных зонах условия существования довольно жесткие, зарплату платят едой на всех членов семьи, по вечерам люди дежурят в вооруженных нарядах, границы охраняют, но все — собственники, все — хозяева. Что поражает! Люди добровольно пошли в кабалу. В некоторых губерниях, пока завод какой-нибудь не восстановят, рабочим запрещено покидать границы штата. Зато и границы эти теперь — только территориальные, никаких национальных интересов. Появились, конечно, банды в тайге и на Урале, несколько колоний строгого режима разрушены, заключенные бежали, а так ничего, пока народ живет как ни в чем не бывало.
— А куда делись левые, правые?!
— Почти все политические партии растворились. Так, митингуют помаленьку, но народ не поддерживает. Потом, в спокойствии, может, и проявятся.
— А Москва? — спросила Ева. — Москва в какой губернии?
— Москва просто называется Центр, в ней будут установлены центр связи, информационный и банковский центры. Охранять Москву и кормить будут сообща.
— Ладно, ребята, а вы кто? Промышленники? Аграрии?
Мы — центр. Вернее, его безопасность.
— И на кой нам эта Франция сдалась, да? И Италия ни к чему, да, маленький?.. Мы с тобой поедем в деревню Рыжики, там хорошо, только паровоз ездит, нечистая сила, а мы не пойдем на путя, да? — Муся разговаривала с маленьким Сережей, он устроился у нее на груди и покачивал напряженно поднятой головкой. Сама Муся лежала на ковре и одеялах вместе с Евой и Далилой. У Далилы под мышкой пристроился Кеша, Ева положила на себя девочку. Девочка покачивала напряженной головкой и пускала слюну. — Будем землю пахать и деревья растить, да? Я теперь получаюсь собственница. Мне, как постоянной жительнице, кроме моих двенадцати соток полагается еще полгектара, могу продать! А я не продам, сад посажу, вырастут дети, будут там яблоки собирать, да?
— У тебя твою землю сто раз отнимут, — пробормотала задремавшая Далила, — у нас страна неустановившейся власти.
— А хоть и отнимут, все людям достанется, не съедят же они мои яблони.
— Вырубят, построят химический завод. — Далила не сдавалась.
— Какая ты унылая, что ж теперь и яблони не сажать?!
— Сажай, Маруся, яблони, рожай детей, пой песни; если ты не будешь это делать, мы все вымрем, — заявила Ева.
— Все бабы должны рожать детей и петь песни, — объявила свой вариант жизни Маруся, — а мужики строить и делать детей. Да! Чуть не забыла. Сказала про мужиков и вспомнила. Звонил наш муж, он так и сказал, я ваш муж, верните мой портфель.
— А ты что? — поинтересовалась Далила, приоткрыв глаза.
— А я ничего. Трубочку аккуратно положила, и все. Сама разговаривай про портфель, ты выбросила, ты и разговаривай.
— Заколебал, — вздохнула Ева. — Неужели нужно еще пять с половиной месяцев до развода?!
— И свидетели, что он не жил с тобой и не находился в интимных отношениях, — подтвердила Далила.
— И ничего этого не нужно, — заявила Муся, — съезди один раз к нам на станцию, и все дела.
— И что я должна делать у вас на станции?
— Сходить во Вдовий дом.
— Там живет киллер для мужей? — поинтересовалась Далила.
— Нет, у нас есть только один киллер — это баба Шура. Ее так и зовут, баба Шура Киллер. Но она работает, по заказам через церковь: просто-напросто относит батюшке бумажку, чтобы он помолился за упокой души. Человек еще живой, а его — за упокой. Больше недели не протягивает. А Вдовий дом только для женщин, которые хотят стать вдовой.
ЖУТКАЯ ИСТОРИЯ МАРУСИ ЛЕБЕДА ПРО ВДОВИЙ ДОМВ этом доме должны быть маленькие окна и много комнат. Переходишь в потемках из комнаты в комнату — как книгу читаешь. Это кровать бабушки, это — комод прабабушки, тут дедушка умер, тут мама первую брачную ночь делала себе. В этом доме деревянные полы и стены, везде стоят сундуки, пахнет сразу всеми людьми, которые тут жили и умерли, по углам селятся паучки и поджидают заблудившуюся муху, за печкой обязательно живет сверчок, а в подполе — одна крыса, своя. Зимой, когда растопишь, в нем тепло — потолки низкие, а летом прохладно — тень от деревьев укроет от солнца. Дом постепенно врастает в землю, стареет, дети и внуки пристроили себе терраски и сделали по отдельному входу. В некоторых таких домах можно до семи входов насчитать. И это еще не берется в расчет подпол, из его низкого — норой — лаза можно тоже попасть в дом. Понятно, что дом должен был жить долго-долго, растить детей, умирать в себе стариков и старух, прежде чем стать Вдовьим домом.