Стопроцентный американец (Исторический портрет генерала Макартура) - Леонид Кузнецов

"Макартур выглядел морально истощенным,- пишет К. Блэйр,опустошенным". В чем дело? Может быть, виноват перелет из Австралии? Но не до такой же степени, чтобы впасть в депрессию. Подавленное состояние объяснялось не только вновь возникшим при встрече с главой государства комплексом неполноценности. Взойдя на борт "Балтимора", Д. Макартур окончательно понял: его мечта (стать президентом) так и осталась мечтой. К сознанию потери шанса добавилась деталь, для многих кажущаяся мелкой, а для Макартура значительной и от этого особенно горькой: в общем на окружение президента не произвело ошеломляющего впечатления его театральное появление, его наряд, его жесты. В связи с выходом Макартура на борт "Балтимора" адмирал Уильям Лихи (тот самый Лихи, который считал, что начальник штаба Макартур дал слабину, уступив Пирсону и испугавшись шантажа с Исабель), в книге "Я был там" вспоминает:

"Я сказал ему в шутку: "Дуглас, почему вы оделись не по форме?" Он ответил: "Видите ли, вы не были там, откуда я пришел, а там, в небе, холодно".

Конечно, можно было только улыбнуться такому ответу. Все собравшиеся с полным правом могли жаловаться на тяготы службы, на жару или холод. Разговоры о них в этой среде были наивными, излишними, они лишь добавляли новое, не очень выгодное впечатление о Макартуре. Не почувствовать он этого не мог, а потому сердился. К тому же генерал получил оскорбительный и унизительный щелчок от Рузвельта - своеобразный реванш за экстравагантное, а главное, за непочтительное поведение подчиненного. Президент заметил, что туалет Макартура был не в порядке, и когда пришли фоторепортеры, чтобы запечатлеть участников военного совета, Рузвельт одному из них шепнул что-то. Корреспондент, направив свой объектив на брюки Макартура, стал устанавливать резкость. Потомок рыцарей явно рассердился. Президент улыбался.

Однако так ли уж Дуглас Макартур был экстравагантен по сравнению с другими? И далеко ли ушли от него эти другие - участники форума на Гавайях? Программа совещания предусматривала несколько мероприятий. Одно из них осмотр военных вооружений. Президент предпочел сделать это в открытом лимузине обязательно красного цвета. Таких на Гавайях было всего два - у шефа пожарной команды и у владелицы самого большого в Гонолулу заведения с проститутками. Мадам-хозяйка умоляла офицеров из штаба Нимица воспользоваться ее автомобилем. Соблазн был велик, но на этот раз офицеры устояли - слишком широкой известностью пользовались и мадам с автомобилем, и ее "институт далеко не благородных девиц". А вдруг пронюхают репортеры?.. Поэтому воспользовались транспортом пожарников.

Д. Макартур пережил на Гавайях и светлые моменты. Ему нужно было возвратиться в Австралию "на коне", и он взобрался на него, убедив подавляющее число других участников совета в том, что дальнейшее наступление на Японию следует вести после Филиппин, то есть после изгнания японцев либо с архипелага в целом, либо, на худой конец, хотя бы с одного острова. Трудно сказать, какой ценой вырвал эту, пусть маленькую, но победу, Макартур. Предполагают, что он ловко сыграл на недовольстве общественного мнения СИТА большим количеством потерь в живой силе на Тихом океане. Оснований для подобных настроений было более чем достаточно. Случалось, американские генералы не могли похвастаться умением одерживать победы даже числом. Достаточно вспомнить Батаан. Ну, ладно. Это было начало войны. Элемент внезапности. Отсутствие подготовки и т. д. Но вот прошли первые шоковые дни, месяцы. На американскую общественность угнетающе действовали растущие цифры убитых. Погиб летчик Джозеф Р. Кеннеди, сыновья Гарри Гопкинса (один из главных помощников президента Рузвельта) и сенатора Леверетта Солтонстола, служившие в морской пехоте. Таким образом, к массе павших, о которых, кроме командования, похоронных ведомств и семей, никто не знал, прибавились известные имена. И это при том, что американские дивизии получали огромное количество самолетов, танков, пушек, всякого другого оружия, что должно было сократить число солдатских жертв. Рузвельт боялся, как бы "излишне пролитая кровь" не отразилась на его авторитете. Поэтому, когда Макартур сумел доказать, точнее пообещать, что Филиппины обойдутся США меньшими потерями, президент согласился. Был и еще у Д. Макартура один, особенно убедительный аргумент: если опоздаем на Филиппинах, власть там возьмут левые.

Судя по всему, победа далась нелегко. Д. Макартур убеждал Рузвельта несколько часов. Готовясь ко сну, президент попросил у врача аспирин и при этом пробормотал:

"А знаете что, приготовьте-ка мне еще одну таблетку, которую я приму утром. За всю мою жизнь никто так со мной не говорил, как Макартур".

Каковы были прощальные слова президента Д. Макартуру, никто не слышал. Сам же генерал передавал их в двух редакциях. Первая звучала так: "Мы не обойдем Филиппины. Продолжай следовать своему плану. И да хранит вас бог". Вторая, более театральная и драматическая: Макартур собирается покинуть комнату, печален, мрачен, расстроен, думая, что не убедил президента. Как вдруг Рузвельт окликнул его и сказал: "Хорошо, Дуг, вы победили! Но после этого мне придется чертовски трудно с этим старым медведем Эрни Кингом" (Эрнста Кинга, шефа военно-морских операций, главнокомандующего ВМС США, Макартур невзлюбил давно, он считал, что адмирал умаляет его достоинства, чинит всяческие препятствия, перебегает дорогу).

Не умаляя достоинств и заслуг Д. Макартура, следует все же подчеркнуть: разгром японского милитаризма, освобождение Филиппин, избавление Австралии от угрозы вторжения императорской армии, отдельные успешные, важные по своему значению операции были следствием, продолжением (конечно же, необходимым и важным) тех решающих, поистине глобальных операций, которые провели против гитлеровцев Вооруженные Силы СССР, самостоятельно или совместно с союзниками. Предоставим слово науке, фактам, документам. Осенью 1942 года японская ставка сосредоточила в районе, прилегающем к Австралии, силы армии и флота с целью вторжения на материк. На острове Гуадалканал, в группе Соломоновых островов, где противостояли друг другу американские и японские соединения, 18 ноября 1942 года японцы предприняли энергичные атаки. Однако на следующий день, после начала контрнаступления Красной Армии под Сталинградом, в императорской ставке стали обсуждать не проблемы, связанные с развитием успеха в бассейне Тихого океана, а обстановку на советско-германском фронте. 26 ноября ставка дала указание наступающим японским частям на острове Гуадалканал перейти к обороне, а 1 февраля, когда стало известно о капитуляции немецко-фашистских полчищ под Сталинградом, японские войска начали эвакуацию с Гуадалканала. Австралия была спасена от японского нашествия.