Калки - Гор Видал

10

1

Хотя Белый дом оставался нашей штаб-квартирой, мы решили, что для пяти человек и пары шустрых юных обезьян он слишком мал.

Джайлс переехал на противоположную сторону Пенсильвания-авеню в Блэйр-хаус — здание, в старые дни использовавшееся для официальных гостей Соединенных Штатов. «Старыми днями» мы называли время до наступления Конца.

Мы с Джеральдиной тоже перебрались на другую сторону Пенсильвания-авеню и поселились в отеле «Хей-Адамс». Оттуда открывался прекрасный вид на Лафайет-парк, где обитало множество диких животных. Я следила за птицами, вспомнив свое детское хобби.

В августе Джеральдина оборудовала на третьем этаже отеля лабораторию. Мы обшарили весь город, разыскивая необходимое оборудование, и Джеральдина сумела найти многое из того, что ей требовалось. Теперь она изо дня в день и с утра до ночи экспериментирует с яйцами и куриными эмбрионами… Думаю, она занимается генетическими изменениями. Но сходство птиц и людей кажется мне очень незначительным. Впрочем, не знаю. Она редко говорит о своей работе.

Все мои дни тоже заняты. Утром я хожу в Белый дом помогать Калки и Лакшми ухаживать за скотиной. У нас есть две молодые молочные коровы (более старшие коровы подохли: их некому было доить). В розарии Джайлс соорудил курятник. На запущенном газоне Белого дома пасется стадо овец. Я пропалываю овощи. Училась доить корову, но тщетно. Тогда я не могла подумать о корове, чтобы не впасть в глубокую депрессию вроде той, которую испытывают женщины после родов. Думаю, эта реакция была как-то связана с мыслью о материнстве. Я ненавидела то время, когда сама кормила грудью.

Лакшми печет для всех хлеб. Мука начинает плесневеть. Джайлс считает, что виргинская пшеница поспеет через несколько недель. Но никто из нас не знает, как ее убирать. Я изучила все книги по сельскому хозяйству. Лакшми говорит, что где-то неподалеку от Силвер-Спринг, в Мэриленде, есть старая мельница, которая приводится в движение водой. Она считает, что эта мельница еще действует. Если так, у нас будет мука. Работы много, так что день за днем проходит быстро. Да, день за днем.

Я возвращаюсь в «Хей-Адамс» к ленчу, чтобы поесть с Джеральдиной. Помогаю на кухне. Готовит она. Вечером мы обычно обедаем в Белом доме. Джайлс очень серьезно относится к своим обязанностям шеф-повара. Мы много говорим о еде. В конце концов, больше нам говорить не о чем.

2

Прошлым летом мы все щеголяли в купальниках. Я чувствовала себя странно, когда вела самолет, облаченная лишь в бикини. Но жара стояла ужасная. Зато к обеду мы одевались.

Джеральдина и Лакшми вступили в дружеское соревнование. Каждый вечер они надевали новое нарядное платье, не говоря о тиарах, ожерельях, серьгах и браслетах. Обе молодые женщины блистали под хрустальными люстрами Восточной комнаты. Я была скромнее. Обычно носила черное или белое. Только в редких случаях надевала свои рубины. Хотя Калки и Джайлсу нравилось наблюдать за парадом мод, сами они редко наряжались во что-нибудь, кроме слаксов и рубашек…

Как-то в конце августа, после обеда, перед тем как пойти в кинозал смотреть фильм, Лакшми вдруг сказала:

— Знаете, я родилась в Вашингтоне, но никогда не была в Маунт-Верноне. Не хотите съездить? — Мы часто вспоминали Джорджа Вашингтона. В Белом доме его портреты встречались на каждом шагу. Да и сам Белый дом был памятником первому президенту США.

Поскольку никто из нас не был в Маунт-Верноне, Калки предложил устроить туда экскурсию. Лакшми и Джеральдина должны были приготовить еду для пикника. Джайлсу поручили найти катер. Мне предстояло стать шкипером. Умение управлять машинами обрекало меня на вечное сидение в кабине, шлем и штурвал.

Жарким безветренным утром мы отчалили от пристани у Белого дома. Я встала за штурвал. Карты не было, и я направилась вверх по течению, к Грейт-Фоллс, в то время как к Маунт-Вернону нужно было плыть вниз. Впрочем, это не имело значения. Имело значение только одно: мы выбрались на пикник.

Калки, на котором не было ничего, кроме обтрепанных шортов, казался мальчишкой: его белая кожа пахла младенцем. Джеральдина надела соломенную шляпу с полями. И темные очки. Она ужасно боялась рака кожи и бежала к Джайлсу каждый раз, когда ей казалось, что какая-нибудь веснушка изменила форму.

Лакшми бросила на корму надувной матрас и улеглась загорать.

— Как спокойно… — пробормотала она. Потом скрестила руки на животе, в котором находилось будущее человечества, и крепко уснула. За двоих.

Джайлс и Джеральдина играли в триктрак. Я не могла в это поверить. Хотя мы проплывали мимо прекрасных зеленых виргинских берегов, они ни разу не оглянулись по сторонам. Красоты ландшафта для них не существовало.

Калки стоял рядом со мной. К счастью, он был любителем природы. Кроме того, ему тоже нравилось наблюдать за птицами, и в конце каждой недели мы сверяли свои заметки… Каждой недели! Мы все еще мерили время по часам и календарям, словно еще существовало такое понятие, как история.

— Посмотри, какой чистой стала вода! — Калки показал за борт. Вода была мутной, но не грязной. Калки каждый день ловил рыбу; это занятие казалось мне невыносимо скучным.

— Она становится лучше с каждым днем. — Это было верно. Отсутствие сбросов позволило реке быстро вернуться к исходному состоянию. Обилие чистой воды и мест для метания икры позволяло рыбе быстро плодиться и размножаться.

— Тебе одиноко? — вполголоса спросил Калки — так, чтобы не слышали остальные. Учитывая личность его автора, вопрос прозвучал пугающе.

— Да, — честно ответила я.

— Мне тоже. — Вспомнив о том, что Вишну-создатель постоянно выступал в тандеме с Шивой-разрушителем, я невольно отстранилась. Если бы не иллюзии, посещавшие его божественную голову, мы все чувствовали бы себя… потерянными? Нет, хуже: орудиями зла.

Я взглянула на Калки. Он смотрел на высокий зеленый холм, перпендикулярно вздымавшийся над мутной водой. Когда он заговорил, его голос звучал печально. Нет, задумчиво.

— Я тоже человек, — сказал он. — Это тяжелая участь. Иногда я думаю, что мое тело — что-то вроде якоря. — Калки посмотрел на реку и нашел подходящее сравнение. — Оно тащится в грязи. Я тоскую по всем людям. Хотя и не должен. Лучшие из них перейдут в следующий цикл. Так о чем жалеть? Особенно учитывая, что я и есть создатель. И хранитель. Но временами я чувствую… — его глаза снова скользнули по покрытой рябью поверхности реки, — что плыву по течению.

— Я тоскую по Арлен, — тихо сказала я. Мне не хотелось, чтобы это слышала Джеральдина.

Но Калки тоже не услышал меня.

— Однако по течению плывет только Келли. Не я. Ты должна тосковать по своим детям.

К счастью, я давно решила эту проблему — как эмоционально, так и интеллектуально. Если бы они погибли, скажем, в автокатастрофе, я была бы безутешна, потому что они лишились бы того, что им предстояло: жизни в мире людей. Но раз мир людей погиб тоже, это была не такая большая потеря. Просто все написанное на классной доске стерли тряпкой, одна игра перешла в другую, и определенный промежуток времени сменился вечностью.

Калки понимал меня. Полностью. В первый раз за день он посмотрел на меня. Небо было пасмурным; в тусклом августовском свете голубые глаза Калки казались бледными.

— Поскольку радиоактивность от этих нейтронных бомб сделала бы планету необитаемой в течение тысяч лет, я был обязан вмешаться. И сделал это вовремя. Я Шива, но главным образом Брахма. Я разрушаю для того, чтобы создавать. И сохранять. Теперь я начинаю новый цикл, так что все хорошо. За исключением того, — он отвел глаза, — что я тоже человек. Бывает время, когда мозг Джима Келли не в состоянии понять поставленную мною цель. Не думаю, что теперь он вообще пытается что-то понять. Но, — тут Калки нахмурился, — иногда я слышу внутренний голос, который говорит мне, что симметрия требует полного конца человеческой расы. Странно, правда? Шива шепчет: уничтожь людей. Вишну шепчет: сохрани. Брахма шепчет: начни новый цикл… У нас есть пиво?

— Конечно, — сказала я. Калки любил только пиво. — В холодильнике. — Калки пошел за пивом.

Я направила катер под мост. Тут Джайлс оторвал взгляд от доски для игры в триктрак.

— Моя дорогая Тедди, в данную минуту мы проплываем под историческим Цепным мостом. Это значит, что вы выбрали не то направление. Маунт-Вернон находится вниз по реке.

Лакшми открыла глаза.

— Это моя вина, — извинилась она. — Я местная. И должна была сказать тебе, куда плыть. — Сказав это, она снова уснула. Я развернула катер. Жара была удушающая. Даже на реке не чувствовалось ни ветерка. Я увидела, что барометр падает. Приближалась буря. С юго-запада.

Джайлс и Джеральдина продолжали игру. Калки пил пиво, любовался пейзажем и казался умиротворенным.