Третья сила - Дмитрий Ермаков

Прямо на него шагал рабочий, перемазанный с ног до головы в копоти и масле. Приоткрыв рот в щербатой улыбке, с лопатой в руках, он стремительно спускался по ступеням, не сводя с Антона выпученных рыбьих глаз.

От ужаса Антон Казимирович едва не лишился дара речи.

„Это он! Каныгин! Он вернулся!“ — молнией пронеслась мысль в сознании Антона.

Купец развернулся и с диким воплем кинулся вниз по узкому эскалатору. В ушах его рокотал дьявольский хохот из ночных кошмаров: „Не уйдешь! Не уйдешь!“.

— Шеф, стойте! Шеф, подождите! — кричал ему вслед Зубов. — Что случилось?

Антон обернулся. Каныгин стоял рядом с Зубовым, на той же ступеньке. Он уже не улыбался во весь рот — на лице зловредного привидения застыла растерянность.

И купец понял, что к зловещему призраку, превратившему его жизнь в ад, этот мужик не имеет никакого отношения.

„Антон, ты идиот“, — обругал себя Краснобай.

И в этот момент чудо инженерной мысли господина Христича заскрипело, заскрежетало. Ступенька провалилась. Антон потерял равновесие и упал, с размаху ударившись затылком об острый край металлической ступеньки.

Смерть была почти мгновенной.

В последний раз возникла перед глазами кривая ухмылка кошмарного призрака.

„Я все-таки добрался, добрался до тебя, сука!“ — произнес настоящий призрак.

А потом сознание Антона Казимировича погасло навсегда.

По ступенькам рекой текла густая темная кровь.

— Ты его убил, козел! Убил его, ты понял? — кричал Зубов, выхватив пистолет и наставив его на перепуганного мужика. — Тебя Жабы наняли? Отвечай!

Рабочий в спецовке, заикаясь от страха, принялся объяснять, что его бригаду вызвали на Спасскую для ремонтных работ, а он немного отстал.

— Да-да ты что, начальник, к-какие ж-жабы?! Я ж его н-не трогал даже, — бормотал запуганный мужик. — Он-он с-сам от меня побежал, к-как псих…

— Врешь, врешь, гад! — не унимался Зубов. Но тут на месте событий появился сотрудник охраны Торгового города.

— Знач так, Зуб. Ствол убрал. Отпусти человека. Он не виноват, я видел. Шеф твой сам убился.

Со стороны Спасской появились другие ремонтники в касках и спецовках. Видимо, они пошли выяснять, куда делся их товарищ. При виде трупа они сняли каски и дружно перекрестились.

— Упокой Господи, — сказал кто-то из них.

— Да. Упокой, — тихо повторил Зубов, снимая кепку и в первый раз в жизни кое-как складывая пальцы для крестного знамения.

Через минуту в переходе никого не осталось, кроме Зуба. И Краснобая.

С трудом, на негнущихся ногах Николай Зубов спустился вниз. Туда, где лежал его так нелепо и так ужасно погибший хозяин.

Бережно вытащил ногу купца, застрявшую в щели, завернул тело Краснобая в свою куртку и осторожно понес туда, где уже ждали вызванные ремонтниками мортусы…

Киллер, поджидавший Краснобая на Спасской, озадаченно уставился на труп бизнесмена. Минут пять он хмурил лоб, пытаясь решить, что теперь делать и как объяснить произошедшее Владимиру Михайловичу Фролову, заказавшему убийство, а потом незаметно скрылся за колонной.

Чернышевская давно скрылась за поворотом туннеля. Лена в сопровождении военного врача торопливо шагала по сырым камням и ржавым рельсам. Под ноги девушка почти не смотрела, поэтому время от времени спотыкалась. К счастью, каждый раз Фролов ловил ее, успевая ощупать, как бы невзначай, то спину, то талию.

— Идем скорее, у нас мало времени. Я понимаю, ты устала, но нельзя терять ни минуты. Твой отец и Гриша живы, но раны слишком серьезные. Они могут умереть в любой момент, — подгонял девушку человек, представившийся доктором Фроловым.

Он трещал без умолку. Временами Лене начинало казаться, что он просто пытается ее заболтать. Зачем ему это было нужно, девушка не понимала.

— Владимир Михайлович, неужели все так плохо? — произнесла девушка, в очередной раз едва не упав. — Папа говорил мне, что на Площади Ленина лучшие медики метро.

— Ха! У нас говорят: „На безрыбье и сапог рыба“, — произнес Владимир Михайлович с кривой ухмылкой. — В сравнении с тем уровнем, которого достигала медицина до Глобального Капута, сейчас в любом случае — каменный век.

„Как самокритично“, — вяло удивилась Лена, а вслух спросила: — Кто же подбросил тела к вашей станции?

— Белые Санитары, наверное, поработали… — задумчиво пожал плечами военный врач. Услышать эти слова от него, образованного человека, Лена не ожидала. Она была уверена, что врач найдет научное объяснение. Девушка даже немного растерялась.

— К-как, и вы тоже в них верите?!

— Это метро, детка, — усмехнулся Фролов. — Поживешь тут — во что угодно поверишь.

И он принялся рассказывать леденящие душу истории об аномалиях и мутантах. Лену его болтовня утомила. Трескотня Фролова мешала ей сосредоточиться, заставляла мысли мельтешить в голове. Попросить врача замолчать Рысева не решилась.

— Владимир Михайлович, — заговорила Лена, прерывая жуткую историю о каком-то Голодном Солдате, — а вы сами осматривали отца и мужа?

Вопрос крутился в ее голове давно.

Доктор Фролов сначала немного смутился, потом ответил с легкой нервозностью в голосе:

— Нет, не успел. Меня сразу послали сообщить тебе эту новость. Знаю со слов доктора Иванова.

„Как же, интересно, медики так быстро узнали о том, что я появилась в метро? Кто их оповестил?“ — вопросы крутились в голове Лены, не давая ей покоя. Но сосредоточиться снова не удалось: сначала она опять упала и стукнулась коленкой, а когда встала на ноги, различила вдали отсветы прожектора, горящего на КПП. Они почти дошли.

„На станции все станет ясно“, — решила Лена.

Процедуры досмотра, которой прямо перед ними подвергли крепких мужиков с вещевыми мешками, Лена и врач избежали. Постовой даже не потребовал у Рысевой документы, лишь мельком взглянул на Фролова, кивнул доктору и посторонился, позволяя им пройти дальше.

— Добро пожаловать на Площадь Ленина! — произнес Фролов, любезно пропуская Лену вперед. Они стояли на путях у самого края перрона. Отсюда мало что было видно, но даже этого хватило, чтобы потрясти девушку до глубины души.

Изящные белые пилоны, украшенные лепниной, как бы вырастали из массивных мраморных постаментов и плавно перетекали в своды. Каждая пара пилонов образовывала арку, под которой спокойно мог пройти даже очень высокий человек. Кроме лепнины, стены станции украшали ажурные решетчатые медальоны. Свет здесь горел ярче, чем на любой станции, которые Лене довелось видеть в своей жизни.

Будь на станции не так светло, ее неприглядная сущность не бросилась бы в глаза так быстро. Едва оправившись от первых впечатлений, Рысева отметила про себя: Площадь Ленина переживала не лучшие времена. Многие буквы в названии станции осыпались, осталось только".лощадь. ни..". Ажурные люстры местами отсутствовали. Не укрылись от глаз Лены кучи мусора, лежавшие в арках, следы копоти на потолке, темные разводы на гранитном полу. Тут и там виднелись пулевые отверстия. По сути, станция врачей выделялась на общем фоне только архитектурой. И еще тут не экономили электричество. В остальном Площадь Ленина мало отличалась от ее родного Проспекта Большевиков.

По станции сновали люди: военные в камуфляжной форме, гражданские в обычной повседневной одежде, в основном в брюках и свитерах. Ни одного человека в белом халате девушка пока не заметила. Это ее в первый момент очень удивило.

"Мало ли. Не могут же все жители быть врачами", — успокоила себя Лена.

— Хватит любоваться видами, — засуетился Владимир Михайлович. — Нам пора.

Лена подтянулась, пытаясь подняться с путей на платформу, но тут же соскользнула обратно. Фролов пришел ей на помощь: подсадил девушку, взяв ее одной рукой за бедро, а другой — за попу.

"Еще раз дотронется — пощечину влеплю. И не посмотрю, что доктор", — решила Рысева, изо всех сил стараясь заглушить раздражение, закипающее в душе. Прикосновения Фролова успели ее крепко достать.

Едва Лена взобралась на перрон, как рядом тут же возникли, словно из ниоткуда, крепкие ребята в серой форме и в фуражках, с пистолетами на боках. Они направились прямо к Лене и встали справа и слева от нее. Меньше всего на свете эта парочка напоминала медицинских работников.

— Это мои помощники, — небрежно бросил Фролов. — Ну, пошли.

С путевой стены на Лену задумчиво взирал Владимир Ильич, лидер октябрьской революции. Благодаря урокам истории девушка кое-что знала о великом Ильиче. Все выглядело так, как и должно было быть. И все же что-то беспокоило ее, что-то казалось подозрительным. Слишком резко смолк болтун Фролов. Слишком мало врачей попадалось им на пути. Точнее — ни одного. Они подошли к лестнице, ведущей куда-то вбок — видимо, на другую станцию. И тут Рысева заметила на стене красную ленту с белыми буквами.