Блунквилль - Виолетта Буренок

— А я… — вдруг заколебалась она. — А я не умею плавать…

— Разве я позволю тебе утонуть? — улыбнулся Керин.

Виктория рассмеялась, подала ему руку и тут же оказалась на борту. Керин стал к рулю; девушка устроилась впереди, на корме. Заурчал невидимый мотор. Миг — и они уже неслись, рассекая волны, вперёд, навстречу ветру и заходящему солнцу. В лицо Виктории летели солёные брызги; волосы её, развевающиеся сзади тут же намокли, а на ресницах застыли прозрачные капельки. Сердце её разрывала такая радость, что ей показалось, что сейчас она сойдёт с ума от восторга.

— Керин! — силясь перекрыть шум мотора, прокричала Виктория, обернувшись к юноше. — Это и есть настоящее море?

На огромной скорости они неслись по направлению к горизонту. Алое солнце справа едва коснулось воды. Кроме моря, вокруг них ничего не существовало.

— Тебе нравится? — поинтересовался Керин. Он не смотрел на море, он любовался Викторией.

— Это самое лучшее, что было со мной в жизни! — вдохновенно отозвалась она, снова поворачивая голову к горизонту. Ветер изо всех сил трепал её волосы, а она дерзко улыбалась прямо ему в лицо. — Я никогда не чувствовала такой свободы и не видела такой красоты!

— Подожди, скоро будет ещё лучше! — пообещал Керин.

Какое-то время они плыли, не меняя направления, а потом резко свернули на восток. Солнечный шар, наполовину утопающий в море, остался за их спинами. Впереди сгущалась темнота, и возле самого горизонта море и небо уже слились в одну сплошную широкую тёмно-синюю линию, от которой во все стороны, и по верху и по низу, расползались густые свинцовые тени, похожие на пятна от чернил. Создавалось ощущение, что сияющее сзади солнце понемногу всасывало в себя весь ещё оставшийся свет. Там, куда он уже не доходил, начинали искриться первые звёзды.

— Послушай, Керин… — Виктория сидела на корме, обернувшись к юноше. Почти что скрывшееся под водой солнце било ей в глаза. — Я хотела спросить у тебя… В последнее время что-то происходит с Лолой, она меняется, она больше не та маленькая девочка, какой всегда была… Но никто другой не замечает этого!

— Я уже говорил тебе, что Лола никогда и не была маленькой девочкой, — ответил Керин. — Видишь ли, Блунквилль, когда человек попадает сюда, обнажает самые скрытые его сущности и делает видимой душу. Малышка, которую ты зовёшь Лолой, это только прикрытие Лолы настоящей, прячущейся от ранящей её реальности за образом невинного ребёнка.

— Значит, та девушка, которую я видела с Мэттом, это и есть настоящая Лола! — догадалась Виктория.

Разворачивая катер ещё восточнее, Керин кивнул.

— Когда Лола попала в Блунквилль из вашего мира, ей было тридцать пять лет.

— Но почему теперь она становиться прежней? — не поняла Виктория.

— Её душа возрождается, — объяснил Керин. — И снова прячет в свои глубины свою внутреннюю сущность. Это начало пути, который приведёт Лолу к концу.

Виктория вздохнула. Она отвернулась от Керина и стала смотреть на восток. Тьма, которую не могли рассеять даже самые яркие звёзды, стремительно приближалась к ним со всех сторон. Виктория не боялась, что она вот-вот поглотит их: она знала, что Керин ни за что не собьётся с пути.

— Мне очень жаль… — наконец, вымолвила девушка. — Я так привязалась к ней… Я не могу представить, что через минуту после своего возвращения ей придётся умереть.

— Не стоит грустить! — ответил Керин. — Так будет лучше!

Мрак погрузил их в себя так внезапно, словно кто-то сверху скинул на мир плотное тёмное одеяло. Всё вокруг угасло, скрылось в ночи, и только рассыпанные по небу маленькие звёздочки засеребрились ещё ярче. Ветер совсем стих, а из звуков остались только жужжание мотора и плеск чёрных волн за бортом. Долгое время Виктория сидела молча, пристально вглядываясь в темноту, но не различая впереди совершенно ничего.

— Керин, а куда мы едем?

— Я хочу кое-что показать тебе, — раздался неподалёку голос юноши, хотя его самого почти невозможно было различить. — Жди. Совсем уже скоро.

И Виктория принялась ждать. Вначале она по-прежнему ничего не видела. А потом вдруг восточную часть неба пронзила яркая золотая вспышка: мелькнула — и погасла. Виктория моргнула, решив, что ей показалось. Но нет: через мгновение небо вновь озарилось, а потом снова погрузилось во мрак, а потом снова просветлело. Восток начал стремительно светлеть. Уже несколько минут спустя можно было различить линию горизонта и ослепительно-золотой краешек солнца, показавшийся из воды. С каждой минутой он становился всё больше и больше, излучая золотистое сияние, словно красками вырисовывающее на тёмном фоне ночи небо, море, облака, волны. Однако Виктория заметила кое-что ещё. Прямо перед поднимающимся над горизонтом солнцем высилось некое строение — природное, искусственное; гора, башня? — взмывающее вверх из воды так высоко, что казалось, оно пронзало небеса. Это широкое внизу и сужающееся кверху чудо природы или архитектуры состояло из аккуратных круглых камешков, сложенных по спирали. От самого его верха то и дело отделялись яркие сверкающие золотые точки, те самые, что видела Виктория; они вспыхивали и тут же исчезали, рассыпаясь сотней искр, а на их месте уже блистали другие. Их были тысячи, даже миллионы — и всё небо на востоке озарялось немыслимым золотым фейерверком.

— Боже… — зачарованная Виктория не могла оторвать глаз от этого зрелища. — Что это такое, Керин?

Он заглушил мотор и сел рядом с ней.

— Это души! — просто объяснил он.

Виктория уставилась на него с предельным изумлением.

— Настоящие?

Керин едва не рассмеялся.

— Самые что ни на есть настоящие! — заверил он. — Когда душа проживает много-много жизней, проходит весь свой путь до конца, и земной, и неземной, она сгорает, а вместо неё вспыхивает новая.

— Как феникс… — проговорила Виктория, снова устремляя взгляд на небо.

— Почти, — согласился Керин. — Именно здесь, на востоке, где встаёт солнце, начинается жизнь. Здесь, на Пике Жизни, рождается душа, чтобы отправиться в далёкое и долгое путешествие.

— Разве ты не говорил мне, что ничего об этом не знаешь? — Виктория отвела взгляд от вспыхивающих на небе точек, и посмотрела на Керина.

— Кое-что знаю, — усмехнулся Керин. — Всё-таки я уже давно работаю у графа. Однако в том месте, откуда пришла ты, о таких вещах знать не следует.

— Почему же ты всё-таки сказал мне? — спросила Виктория, глядя Керину в глаза.

Казалось, он хотел отвести от неё взгляд, но был не в силах сделать это.

— Видишь, какие они яркие, вновь рождённые души, — ответил Керин. — Такие души у меня, у Лолы, у Мэтта и у многих-многих других. А твоя душа — самая яркая, Виктория. Я уверен, что когда она родилась, она затмила собою даже солнце. И я не хочу, чтобы её омрачали хоть какие-то страдания. Поэтому…именно поэтому я не позволяю тебе сблизиться со мной… — он всё-таки отвёл взгляд в сторону. — Пойми, у нас совсем мало времени, тут, в Блунквилле, а потом… Ты обязательно вернёшься в свой мир, но я не могу допустить, чтобы ты была несчастна, влюбившись в меня и оставшись без своей любви…