Огненный волк - Елизавета Дворецкая

— Тогда пусть боги судят! — вынес решение князь.

— Нет, княже, не пойдет! — перебил Неизмира Взимок, сразу подумавший о самом известном у смердов способе божьего суда. — Каленым, железом нам не пойдет! Он огня не боится, мы своими глазами видели. Ему и руку в огонь сунуть ничего! Так не по правде!

И никто не удивился и не возмутился, что смерд перебил князя. Сейчас здесь не было князей и смердов, а были только люди против оборотня.

— Тогда пусть боги рассудят вас полем! — произнес князь то, о чем думал давно, сделав, однако, вид, что уступил просьбе старейшины. — Пусть силой оружия боги покажут, за кем из вас правда!

В этом и был его замысел, возникший еще тогда, когда он впервые выслушал жалобу старейшин на Огнеяра. Поле, судебный поединок, был отличным способом лишить оборотня жизни, не навлекая на себя никаких подозрений и обвинений. Смерть на поле не будет убийством, но оборотень навсегда исчезнет с его дороги.

Но старейшин вовсе не порадовало решение князя, они изумленно приоткрыли рты. Не такого решения они ждали от него. Куда им, трем старым смердам, выйти биться с молодым, сильным, обученным ратному искусству княжичем-оборотнем?

— Не годится так — старику с молодым какое поле? — сказал один из бояр, тоже поняв несуразность подобного поединка. — Пусть старики за себя бойца выставляют.

— Это справедливо, — согласился Неизмир, который и об этом подумал.

Ни один из этих стариков, даже Берестень, казавшийся покрепче остальных, не справится с Дивием. А вот если это сделает Светел, то и потом Неизмиру будет гораздо легче передать княжеский стол избавителю народа от оборотня.

Неизмир посмотрел на старейшин и спросил:

— Кого вы изберете бойцом за себя, добрые люди? Кто хочет быть бойцом за их правоту? — добавил он, оглядев гридницу.

— Я! — хрипло от волнения сказал Светел среди общего молчания и шагнул вперед. — Я докажу их правоту перед богами и людьми!

Светел побледнел, но решимость его была тверда. Пришел час, которого он ждал много лет, с самого детства снося насмешки оборотня и его Стаи, терпеливо мирясь со званием труса. Ждал, копя в себе ненависть и силу. И вот настал час, когда ответ на вызов принесет ему победу, час, когда он рассчитается за все. Трезвая осторожность сама сказала: пора! Не сейчас — так никогда! И Светел с открытыми глазами шагнул навстречу смертельной опасности. Струсивший в час судьбы недостоин называться мужчиной.

И в это мгновение Огнеяр все понял. Первое слово Светела стало для него ответом на вопрос о виновнике смерти Горлинки. Молнией в его голове пронеслись мысли и воспоминания: Светел уехал от Моховиков утром того дня, когда сам он к ним приехал на свадьбу, а Горлинка тогда уже была больна — ведь вместо нее они с Милавой ходили за водой к роднику и нашли след Князя Волков. Вот оно что! «Княгиней сделаю! Я не оборотень!» Знамо дело, ты не оборотень, куда тебе! Мой стол ты присвоить пытаешься, но в шкуру мою тебе не влезть! Да и кто князем будет — еще поглядим!

Огнеяр вдруг рассмеялся. Все с новым удивлением посмотрели на него, а Неизмиру послышалась в его горьком смехе обреченность на смерть.

— Ты-и! — насмешливо и значительно протянул Огнеяр, глядя. на Светела, наслаждаясь видом его бледного лица, которому прекрасный витязь пытался придать решительное выражение.

И по глазам Огнеяра Светел понял, что для Дивия его тайны больше не существует. Один из них должен умереть — и все беды будут на нем. Больше Огнеяр ничего не прибавил. В лице его замкнутость и злость сменились веселым возбуждением, уместным разве что в Купальском [92] хороводе. Он, живущий на грани миров, сейчас ступил на грань жизни и смерти.

Весь Чуробор гудел, как потревоженный улей. Словно в праздник, люди толпились на торгу и на улицах, обсуждая потрясающую новость. Завтра брат князя Светел будет биться с оборотнем на судебном поединке! И не было такого человека, который не желал бы победы Светелу. Были только такие, кто боялся, что убитым оборотень принесет Чуробору еще больше вреда. Старики и старухи оживленно толковали о разных способах обезвредить злобный дух.

Самих противников развели по разным клетям, где им предстояло пробыть до утра в одиночестве, взывая к богам и предкам. Огнеяра отвели в его горницу, где он бывал так редко, что чувствовал себя здесь как в чужом месте. В верхних сенях за дверями сидела почти половина его Стаи, несколько кметей Неизмира и два волхва из Велеши. Поскольку один из противников был оборотнем и сыном Велеса, без них было никак не обойтись. Огнеяр чувствовал всю эту толпу за стеной, но в горнице он был один. К одиночеству он не привык, и оно еще больше обостряло его беспокойство.

Сидя на полу возле очага, Огнеяр смотрел в пламя. В ночь перед поединком божьего суда полагалось молиться, но он не знал — кому и о чем. Он просто думал. Теперь у него появилось время подумать. Лежащая впереди ночь казалась бесконечной, как целая жизнь, но вот за ней зримая дорога обрывалась, как, может быть, оборвется и сама жизнь. Успокоившись, Огнеяр уже со всей ясностью представлял, что ждет его завтра. Милава рассказала ему когда-то, что Светел раздобыл священную рогатину по имени Оборотнева Смерть, способную убить любого оборотня. И Светел вызвался быть его противником, сам вызвался, ответив наконец на все те вызовы, которые Огнеяр бросал ему с самого детства. Нетрудно догадаться, на какое оружие молится сейчас голубоглазый витязь, очень, очень почтительный к старшим и сумевший понравиться глиногорской княжне. Огнеяр представил, как Светел кланяется рогатине, прислоненной к стене, метет светлыми волосами пол возле конца ее ратовища, как усердно мажет ее медом и сметаной, украдкой слизывая угощение с пальцев. Это воображаемое зрелище так позабавило Огнеяра, что он рассмеялся.

И тут же страх, как разбуженный неуместным смехом, накрыл его холодной волной. Огнеяр застыл, словно облитый ледяной водой. Никогда раньше он не знал этого чувства — беспомощного ожидания гибели, против которой ты бессилен. С ним случалось многое, но никогда еще он не чувствовал себя загнанным в угол, не способным защитить свою жизнь. Он боялся не Светела, а именно ее, священную рогатину. Она представлялась ему огромной, ее широкий клинок угрожающе поблескивал, по краю остро отточенного лезвия пробегали холодные светлые искры. Оборотнева Смерть. Его смерть. Впервые в жизни Огнеяр чувствовал страх, это мерзкое чувство давило его и пригибало к полу, на лбу выступил холодный пот. Огнеяр стер его тыльной стороной ладони и поднес руку к самому огню. Но сейчас ему не поможет даже все Подземное Пламя. Эту рогатину ковал Сварог, она одолеет даже сына Велеса.