Зверобои залива Мелвилла - Петер Фрейхен

Мать и дочь поняли, что их ожидает, и попытались убежать от своей судьбы, но мужчины их настигли. С ними поступили, как приказал Критлак.

Однако оказалось, что все было понапрасну, - олени не возвращались. Эти животные подобны ветру; никто не знает откуда они приходят и куда деваются. В ту зиму во многих стойбищах люди голодали, пока Критлак не решил, наконец, что следует переселиться в другие страны, уйти с Баффиновой Земли на восток.

Мы все с нетерпением ожидали дальнейшего рассказа, поскольку прониклись уважением к варварскому прошлому этого доброго и справедливого старика. Рокуэлл Симон молил его продолжать, но нам так и не удалось ничего вытянуть из него.

- Потрачено много слов на давно прошедшие события, - сказал он, извиняясь за свою, как он полагал, неуместную болтливость. - Старые воспоминания вызвали поток слов. Никогда не следует передавать прошедшее молодым людям, живущим в новые времена. Но во всем повинно пребывание на этом острове. Именно здесь умер человек, так и не натянувший штанов. Воспоминание об этом рассмешило меня и привело к тому, что язык развязался!

Я устал переводить каждое слово на английский язык, но все же охотно продолжал бы это делать в течение многих часов, если бы старик согласился рассказывать. Мы продолжали упрашивать его, но он только мотал головой. Нашим домогательствам положил конец приход двух других эскимосов; наши мысли приняли другой оборот.

Эти двое, конечно, и раньше слышали большинство историй Меквусака, и поэтому, незаметно удалившись, забрались на вершину острова. Оттуда хорошо просматривался остров Тома и льды, покрывавшие расстояние до него. Когда они вернулись, Итукусук заверил нас, что мы без особого труда доберемся до острова. Но он все же посоветовал дождаться утра. Зюйд-вест теперь улегся, и Итукусук предсказывал норд на следующее утро. Ледовая обстановка изменится, а сон прибавит нам сил. Если хорошенько отдохнуть, считал он, мы сможем перебраться на остров Тома, не располагаясь лагерем по пути.

Все охотно согласились с таким предложением. Были забыты споры на льдине. Мы улеглись вокруг костра, каждый занятый своими мыслями о рассказах, услышанных нами в последние дни. Я улыбался, думая, что лежу на том месте, где бабушка моей жены потеряла своего похитителя, не успевшего надеть штаны, и откуда ее затем увезли. Вскоре я уснул, чтобы набраться сил для последней попытки достичь острова Тома.

Глава 9

ДОМОЙ

Если посмотреть на карту, то острова Бриант и Тома расположены совсем близко друг от друга. Это означает, что по линии птичьего полета расстояние не так велико. Но, к сожалению, мы не птицы и не могли перелететь с одного острова на другой, и хотя шли по льду, который с возвышенности казался довольно ровным, мы не могли пройти напрямик даже маленького участка. Нам постоянно приходилось петлять, и еще хорошо, что стояла ясная погода и остров Тома все время был у нас на виду. Мы то перебирались через торосы, то вдруг проваливались в снежные ямы; лишь изредка попадались ровные льдины, по которым хоть на коньках бегай.

Последний участок дороги был нелегок, но по сравнению с трудностями длинного пути с острова Саундерса, об этом и говорить нечего. Как и накануне, мы шли тремя группами, но продвигались медленнее: во-первых, сказывалась усталость, во-вторых, и это, пожалуй, главное, наши камики прохудились. Многокилометровый путь по неровному льду сказался на подошвах. У некоторых на камиках протерлись большие дыры, и время от времени мы останавливались, чтобы подложить кусок меха. Такая "починка" держалась недолго, а от воды и вообще не спасала.

Настоящие трудности нам встретились только один раз за этот день. Меквусак входил в мою группу, и я, естественно, предоставил ему самому установить скорость движения. Вскоре мы сильно отстали от других групп. Когда уже примерно полдороги осталось позади, я вдруг заметил, что расстояние между нами и группами Итукусука и Квангака сократилось. Оказалось, что нам снова преградила дорогу открытая вода. На нашем пути лежала трещина, слишком широкая, чтобы перепрыгнуть ее, тянувшаяся далеко-далеко в обе стороны. Лед был толстый и ровный, края трещины острые и чистые, нигде не виднелось льдин, которыми можно воспользоваться для переправы. Цель наших странствий лежала совсем близко, возможно всего лишь в нескольких часах ходьбы (при хороших условиях); теперь же мы опять оказались отрезанными от нее.

Дальше в заливе Мелвилла трещина, конечно, соединяется с открытой водой. Как далеко она простирается, мы сказать не могли, и поблизости не было айсберга, чтобы взобраться на него и произвести рекогносцировку. Если бы нам пришлось обходить трещину, то это заняло бы много дней, а на такое путешествие у нас не хватит сил. Оставалось ждать, пока трещина закроется, но никто не мог сказать, когда это случится, - через несколько дней или через несколько часов; да и льды могли прийти в движение, а тогда они отнесли бы нас обратно к мысу Йорк!

На этот раз слово взяли эскимосы и посоветовали мне изменить план и попытаться достичь мыса Седдон на гренландской земле вместо того, чтобы идти к острову Тома. Дело обстояло так, что нам действительно ничего другого не оставалось: все наше путешествие и потеря лодки оказались напрасными! Нам приходилось отказаться от нашего предприятия в нескольких часах ходу от самой цели. Мыс Седдон действительно казался сейчас единственным местом доступным для нас. Я знал, что мои друзья станут возражать против этого; в особенности Билл Раса готов был сделать что угодно, лишь бы добраться до острова Тома, а теперь мы находились так близко от цели, что Билла уговорить не удалось бы.

На мгновение я задумался. Какие подобрать слова, которые убедили бы их, что у нас действительно нет другого выбора? Из раздумья меня вывел окрик Квангака. Он позвал меня откуда-то издалека. Вместе с Итукусуком он прошелся вдоль трещины, чтобы посмотреть, нет ли тюленей в воде, и я понял, что они увидели еще одного медведя. Я не был расположен разделять их беззаботную радость по этому поводу, но все же ухватился за удобный случаи отвлечься на время от наших проблем.

Медведь стоял на другой стороне трещины и находился слишком далеко, чтобы уложить его выстрелом из ружья, оставшегося у нас. Огромный зверь заметил нас и заинтересовался: он был любопытен, как большинство зверей. Единственно, что можно было сделать, это воспользоваться его желанием разглядеть нас поближе. К такой уловке я прибегал не раз. Я лег на живот у самой трещины и начал плескать воду руками и болтать в воздухе ногами. Медведь сейчас же остановился; некоторое время он смотрел в мою сторону, перед тем как решился узнать, что же это там за зверь. Без малейшего плеска медведь опустился в воду и поплыл к нам. Судя по всему, он боялся, что я могу испугаться, когда замечу его приближение, и убегу; поэтому зверь плыл очень медленно и осторожно, все больше под водой и совершенно бесшумно.

Бедняга не мог ведь предположить, что мы готовы встретить его пулей. Все лежали у края трещины и следили за приближением зверя. Время от времени он всплывал на поверхность подышать и убедиться, что мы не убежали. Он был хитер, как все медведи, и прикрывал лапой свое черное пятнышко на носу, чтобы выглядеть, как плавающий кусок льда. Бесшумно и незаметно он погружался опять и плыл к нам под водой. Зверь явно хотел застигнуть нас врасплох, появившись на поверхности воды у самого края льда, где мы расположились.

Наконец, Итукусук не выдержал. Когда медведь опять появился на поверхности, эскимос выстрелил ему прямо в голову. Никогда я не видел такого выражения удивления у медведя; оно в точности походило на удивление человека, и мы не сдержали улыбки, когда зверь пошел под воду. Через мгновение он всплыл на поверхность. Зверь был очень жирным и поэтому его неподвижная туша высоко торчала над водой.

Как только я увидел плавающего медведя, мне пришла в голову мысль пожалуй, единственная действительно умная мысль за всю дорогу. Я сразу понял, что теперь нам не придется идти на мыс Седдон, пока еще рано признать себя побежденным. Белый медведь поможет нам перебраться через трещину!

Моим товарищам я не сказал о своей затее, а посоветовал быстрее собрать вещи, разбросанные по льду у трещины. Квангак принес гарпун, и я подтащил им мертвого медведя. Эскимос собрался было вытаскивать зверя на лед, но я велел оставить его в воде. Квангак посмотрел на меня как на сумасшедшего, но подчинился. Я передал ему гарпун и попросил держать медведя у кромки льда, пока я подготовлюсь. Мы все еще таскали с собой два весла с лодки, которыми пользовались то в качестве шестов, то устраивали нечто вроде саней и тянули их за собой на ровных участках. Теперь я подсунул весла под передние лапы медведя и крепко привязал их, так что получился довольно устойчивый "паром".

Наконец, приготовления были окончены, я попросил остальных отойти в сторону и оттолкнул медведя на середину трещины. Я отошел на несколько шагов, чтобы получить достаточный разбег. Раньше чем другие успели понять, в чем дело, я разбежался что есть мочи, оттолкнулся от края льда, одной ногой ступил на медведя и в следующий миг находился уже на другой стороне трещины. Это было единственный раз в моей жизни, когда я поблагодарил господа бога за то, что он наградил меня длинными ногами. Именно поэтому я и совершил свой рекордный прыжок.