Все, способные держать оружие… - Андрей Лазарчук

Я смог посмотреть вперед. Там темнела вода. Это был довольно большой пруд с пологими берегами, поросшими камышом и осокой. На другом берегу его, ближе к плотине, стояло низкое длинное здание с множеством темных окон, а за ним — водонапорная башня, похожая на марсианский треножник. Я залез в воду по шею и с остервенением стал сцарапывать с себя грязь. Понемногу становилось легче.

Легче… легче… легче… Уже почти спокойно я отжал одежду, натянул штаны, надел на голое тело куртку — в бою она не участвовала и потому осталась сухой.

Вынул из багажника «языка» — он уже пришел в себя и пытался брыкаться. Без глупостей, предупредил я, жалеть мне тебя не за что. Повязка его сползла, волосы склеились. Хорошо, короткие… но все равно опять лезть в воду… Я отмыл его, проверил рану. Рана была маленькая, хотя кровила сильно. Ладно, зарастет… не такое зарастало. Бинт последний — ну да разживемся, если понадобится…

Тебя как звать, парень? Ва… Вадим. Ты из «Муромца»? Кивок в ответ. Жить хочешь? Замер, съежился. Расслабься, сказал я. Вас хоть предупредили, что дичь кусается? Помотал головой: нет. Ладно, выкладывай, какого черта вы прицепились именно ко мне? Что вам там про меня наврали? Он молчал. Или ты хочешь, чтобы я устроил тебе пытку? Я могу. Ла… ладно. Нам приказали… Князь сам приказал… найти человека — вас — и доставить… можно — мертвого… а можно… достать из… из тела… прибор… вот отсюда… А эта штука, значит, пеленгует этот прибор? — я показал на ящик. Д-да. Интересное кино, сказал я. Надеюсь, на аббрутин у тебя аллергии нет? На… что? На аббрутин. Он же ксидиацин. Я не понимаю… Снотворное. А… нет, кажется, нет. Тогда закатай рукав. Да не бойся так, дурашка, убить тебя я могу просто двумя пальцами — я показал, как. Он мгновенно вспотел. Не дрожи. Это чтобы не связывать тебя опять веревкой. Не бойся. Сейчас ты уснешь. Ты уснешь, и тебе захочется посмотреть сны. Ты будешь смотреть сны и рассказывать мне все, что видишь… и тебе приснится райский сад, и ты услышишь пение гурий, но стражи не пустят тебя туда, пока ты не расскажешь все, что знаешь про вашу организацию… Он уже спал, дыхание было ровное. Я откинулся на спинку сиденья, в уютный мягкий угол, обхватил колено руками и приготовился слушать.

Год 2002. Михаил

27.04. 15 час

Константинополь, Сары-йер. Автомастерская «Левша»

Гейнц продолжал вытирать руки — чисто механически. Они уже давно перестали быть маркими. А чистых рук у механика просто не может быть, даже если он неделю проработает прачкой в китайской прачечной.

— Я уже знаю, — сказал он. — Фрекен Зоя звонила. Мы отправим ей на помощь Юру.

Здесь будем управляться сами. Денег там не нужно?

— Нет, это полицейский госпиталь…

— Он очень тяжело пострадал? Я не стал расспрашивать Зою, она была взволнована.

— Тяжело, Гейнц. Боюсь, это не на один месяц.

— Да-а… — Гейнц присвистнул.

Тедди был совладельцем мастерской; на его плечах лежала вся денежная и юридическая часть. Теперь придется нанимать бухгалтера со стороны, а это всегда невыгодно. По многим причинам.

— «Опель» я оставлю, — сказал я.

— Конечно.

— У тебя не найдется подержанного мотоцикла?

— Именно мотоцикла? Я спрашиваю, потому что есть несколько автомобилей. Может быть…

— Нет, я предпочел бы мотоцикл.

— Можно посмотреть. Мы ничего не готовили к продаже, потому что нас буквально завалили автомобилями… Пришлось даже нанимать двух рабочих. Большой спрос на недорогие автомобили. И одновременно большое предложение.

Большой спрос и большое предложение… На площадке и на эстакадах стояло с десяток еще не слишком старых, но уже многое повидавших машин. Гейнц и его команда: моторист Юра Турчин и слесаря-универсалы Руперт и Гайнан — превращали их в почти новые. Среди ординарных «опелей», «Маргарит» и подобных им я с удивлением увидел «роллс-ройс» и «алмаз». Гейнцу, наконец, крупно повезло.

Мотоциклы стояли в железном боксе, буквально раскаленном солнцем. Всего их было шесть штук, но интерес могли представлять только два: старый кроссовый «Байер», переделанный на двухместный, и итальянский «гаудэамус» — машина более новая, но и более тяжелая.

— Ты их пробовал? — я показал на своих избранников.

— Да. Моторы отличные. «Гау» разгоняется немного медленнее, но идет ровнее.

«Байер» немного рыскает. Это их общая беда.

— Понятно… — Я приложил ладонь к накладке на баке «Байера», сравнил ее с накладкой «Гау». — Значит, моторы одинаково хорошие? Ты мне сдашь напрокат «Байер»?

— Возьми. Михаил, скажи мне: это как-то связано с тем, что произошло с Федором?

— Да. На тысячу процентов.

— Тогда ты можешь не доставать кошелек. Мотоциклом ты будешь пользоваться за счет предприятия. Если нужно что-то еще, скажи.

— Ты можешь сделать другие накладки, потолще? Мне нужно спрятать пистолет.

Гейнц внимательно посмотрел на меня. Потом снял накладку, внимательно на нее посмотрел — снаружи и изнутри.

— Пойдем в мастерскую, — сказал он.

Через час я выехал из ворот «Левши». Сумка была плотно пристегнута к боку багажника, с другой стороны для равновесия висела полная канистра. Коленями ощущались не слишком удобные, толстые и твердые накладки. Под левой были обоймы, под правой — пистолет. Нужно две секунды, чтобы отогнуть тонкий резиновый клапан и выхватить оружие…

Тина сидела в кофейне, где я ее оставил. Там работало видео, и полтора десятка посетителей внимательно смотрели на экран. Я пока ничего не видел и тем более не слышал, но уже ясно было: произошло что-то еще.

Я подошел к столику. Тина взглянула на меня. Потом выдохнула воздух — так, как выдыхают сигаретный дым: через вытянутые губы.

— Мобилизация, — сказала она. — И — сообщили о похищении наследника.

— Именно похищении?

— Да.

— Кого мобилизуют?

— Пока только первую очередь. Моряки, морская пехота, егеря. У тебя какая?

— Третья. Войска управления и связи.

— Об этом пока не объявляли.

— Хорошо. Значит, войны не будет. Поехали.

— Поехали, — она встала. Выходя, я положил на стойку рубль. Буфетчик не заметил.

Он смотрел на экран, и по лицу его катились капли пота.

Год 1991. Игорь

14.06. 05 час

Звенигород. Пристань «Хассель, Денисов и К»

Я долго бился над своим лицом и наконец смог сделать так, чтобы оно ничем не напоминало мою фотографию, попавшую в лапы «Муромца». И на сегодня надо озаботиться какой-нибудь экранировкой — пока я не попаду в Москву, под защиту армейских вседиапазонных шумогенераторов. Чем бы ни был прибор, впаянный в меня, он отзывался на кодированный запрос серией весьма мощных радиоимпульсов, пеленгуемых в радиусе по крайней мере двадцати километров. С другой стороны, я, похоже, чувствовал — не знаю, почему — этот запрос и, следовательно, мог заранее знать о приближении преследователей. Кроме того, Вадим рассказал, что первые два пеленгатора собрали вручную, один из них я грохнул у дома деда, второй захватил, а мастерская, принявшая заказ, выдаст новые приборы не раньше, чем в четыре часа дня сегодня. Следовательно, определенный резерв времени у меня был… вот только на что его потратить?

Ворота пристани были закрыты, я посигналил, как требовалось: три коротких и длинный. Из будки на территории пристани вышел седоватый толстяк, сонно потянулся и направился к нам. Судя по всему, это и был дядя Саня.

— У меня партия груза по контракту «Кенигин», — сказал я, опустив стекло и высунув голову.

— Контракт «Кенигин» начинает действовать с полудня, — ответил он. На лице его не было и следа сна.

— Мне нужно в Москву, — сказал я.

— Ты с вещами?

— Нас двое. Вещей очень мало. Машину можем оставить.

— Я тебя что-то не видел…

— И не могли видеть.

— А это кто там с тобой? Вадька, что ли?

— Вадим, проснись, — сказал я.

— О, дядя Саня, — сказал Вадим. — Приехали, да?

— Приехали, приехали, — сказал дядя Саня. — Щаса ворота открою…

Мы загнали машину в дальний угол товарного двора там уже стояло несколько; напоследок я ввел Вадиму еще одну дозу аббрутина. Я взял сумку, он — пеленгатор, и мы пошли к дебаркадеру. Что-то тебя качает, Вадька, сказал дядя Саня. А… контузило малость… Может, тебе здесь отлежаться? Вадим посмотрел на меня. Я поколебался. Нет, надо ехать. Там ведь вплавь придется… Ничего, сказал я, в крайнем случае, я его на себя взвалю. Рисковые вы ребята, покачал головой дядя Саня… ладно, пошли…

Мы пересекли дебаркадер и спрыгнули на палубу самоходного лихтера. Вся палуба была заставлена скамейками: досками на козлах. Двигатели лихтера работали, под ногами пробегали волны вибрации. «Кузмич!» — гаркнул дядя Саня. Из люка в палубе высунулась голова. Кузмичу было лет восемнадцать. «Чего?» Увидев нас, он в два движения выбрался из люка. «Возьмешь вот этих ребят в собачий ящик», — сказал дядя Саня. «Угу», — был ответ. «Куда сегодня?» — «Еще не знаю. По каналу уже не пускают, говорят, кто-то затопиться пытался на фарватере. А у них же канонерки на Волге». Дядя Саня почесал затылок. «Да уж, затопиться — это мы всегда пожалуйста… Что Семин?» — «Нормально, грузится. Через полчаса, говорит, отвалит». — «Ладно, Кузмич, разберешься на месте». — «Разберусь, — сказал Кузмич, — пойдемте, покажу вам ваше место…»