К-10 (сборник) - Олег Дивов

Альтернативы все равно не было.

Дева совершенно не умела разговаривать с людьми. Так она и мыслила не по-человечески! Шульте чуть не спятил от ужаса, бродя по закоулкам ее сознания – если этот вселенский хаос вообще можно было сознанием назвать. Пока Дева подбирала более-менее понятные мыслеобразы, а люди сами трансформировали их в слова, о какой-то примитивной коммуникации еще можно было говорить. Но когда дошло до серьезного дела…

Дева то ли переоценила способности человека, то ли не знала, что «увидеть и понять» отнюдь не универсальная формула общения. Так или иначе, а Шульте не понял ни-че-го из того, что ему пытались демонстрировать. Дева и вправду искренне хотела наладить контакт, никакой враждебности Шульте не ощутил. Только насмотрелся чертовщины, а когда почувствовал, как его засасывает липкая противная темнота, выпрыгнул наружу. Может, имело смысл подождать, стерпеть. Но не хватило выдержки. Слишком уж там, внутри, оказалось все чужое, недоступное человеческому восприятию. И холодно там было – до дрожи, до тошноты. Неуютно.

Особенно – по контрасту с волшебным сном.

И первой ответной мыслью было прекратить, остановить. Любой ценой отогнать страшилище подальше, чтобы оно и других не трогало.

Он сумел оборвать контакт. И это было правильно. Двоих товарищей он спас. Ведь Чарли… Ни одному специалисту на Земле не удалось внятно объяснить, каким образом нормальный человек может так резко потерять рассудок – если, конечно, не бить его кувалдой по голове.

Когда Аллен, выглянув из мешка, уставился на Шульте пустыми глазами, тот понял, чем заканчивается для маленького слабенького человечка экскурсия в ту вязкую темноту.

Разумеется, Шульте мучили сомнения. Постоянно. Тысячу раз он прокручивал в уме события того дня, пытаясь найти хоть малейшую зацепку, намек на то, как надо было действовать. А до чего расстраивал общий с Кучкиным сон! Они, безусловно, приняли некую информацию и переработали ее. Но насколько правдивой вышла картинка? Насколько верны были ощущения? Не крылось ли за этой системой образов нечто большее или вообще совершенно иное?

И крылось ли что-то вообще?

Временами Шульте плакать был готов и выть от тоски.

Иногда – готов во всем признаться Кучкину и Рожнову.

Ни разу у него не получалось ни того ни другого. Вероятно, он был чересчур организованным, чтобы позволять себе истерику, и слишком ответственным, чтоб обрушивать на людей такие откровения. Тем более на людей, которых сам лишил свободы выбора.

Но был ли выбор в принципе?

Явилась идиотка, несла ахинею, добивалась непонятно чего. Угрожала. Потом разочаровалась, нахамила и ушла. Так случается на Земле, сплошь и рядом. Только когда с двух сторон люди, это не называют «контакт с иным разумом». Хотя пропасть между разумами налицо.

Кто-то обещал, что вы поймете друг друга? Ха-ха. Черный юмор.

Деву больше не видел никто, во всяком случае никто из тех, с кем работали Шульте и Кучкин – они бы сразу почуяли «своего». То ли дама разочаровалась в людях, то ли целиком переключилась на косвенное воздействие. Прямые людские потери «лунной платформы» ограничились двумя специалистами. Помимо Аллена, перестал летать Рожнов. Запугивая, Дева показала ему страшную катастрофу, в которой он должен был погибнуть. Теперь инженер не покладая рук трудился на доводке лунного производственного комплекса и уже дважды спас его, что называется, «в макете». Рожнова считали чуть ли не провидцем, всячески оберегали, космос был для него закрыт.

Кучкина сначала хотели чуть ли не отдать под суд, но за пилота вступился русский главный. Сказал, что тот вовсе не хулиган и самоуправец, а, напротив, рационализатор и народный умелец. Кучкин закончил курсы переподготовки и снова летал. Выглядел он довольным – особенно когда при нем не пытались врать.

А Шульте – просто жил и работал дальше…

– Господа! – позвали из научного. – Простите, а где можно взять спэйс хаммер?

– В тээм-четвертом ЗИПе, где еще! – отозвался Кучкин. – Или в «Осе» под креслом инженера. Берите американский, у него лучший баланс.

– Вранье! – крикнул Шульте. – Господин Кучкин просто жалеет свой артефакт. Берите русский. Он удобнее. Проверено.

«Самое важное – мы спасли платформу. Из-за Девы. Она нас вынудила. Достойный результат? Безусловно. Тогда отчего я так переживаю? Если бы еще не это треклятое чувство правды. Временами с ним просто невозможно жить. Зачем я врал Кучкину, будто оно поддается регулировке? Главное, нашел кому соврать!»

Вчера Кучкин снова поднял «Осу», и теперь на «платформе» под руководством сменного начальника экспедиции Шульте работало десять человек. Из научного модуля раздавались мерные тяжелые удары.

Опять у них заело телескоп.

Этот модуль на «платформе» звали научным из-за высокой концентрации аппаратуры и просто для краткости. Не станешь же каждый раз говорить «пост электронно-оптического наведения и сопровождения». МКС «Свобода» здорово разрослась, станцию все чаще требовалось сверлить, варить и даже пилить, а иногда орбитальное депо преподносило сюрпризы, отбиться от которых можно было только спэйс хаммером.

В том, что кувалда и на Луне пригодится, Шульте уже не сомневался.

Ведь там ждет прорва большой серьезной работы.

Март 2003

Послесловие ко 2-й части

Рассказ «Параноик Никанор» начинался как чистой воды литературное хулиганство, глумление и издевательство. Был написан где-то наполовину и брошен. А когда я сел его «добивать», он буквально вывернулся наизнанку. Сам. До середины рассказ делался почти год, все остальное нарисовалось за сутки, без какого-либо плана, бац – и готово. Кое-кто отмечает, что в «Параноике» заметен некоторый дисбаланс, теперь вы знаете, откуда он взялся. Устранить его уже не представляется возможным. Да и не надо. Текст «пошел в народ».

Обиженных на него тьма, от Москвы до Иерусалима.

Чего они там разглядели, чтобы так беситься, ума не приложу. Обычная история про то, какие мы есть. Хорошие, в принципе, люди.

Меня тут спросили, как бы я сам охарактеризовал свою текущую работу, и я вдруг ляпнул, что занимаюсь по жизни «оборонной фантастикой». Пытаюсь доходчиво объяснить читателю, что главный враг каждого человека сидит внутри него. И что по той же причине у русских нет опаснее противников, чем сами русские. Вот, наверное, про это и получился «Никанор».

Был вопрос, почему упоминающиеся в тексте братья-близнецы Щербак и Жуков носят разные фамилии. Подозреваю, что они когда-то всерьез поссорились, а затем помирились, вот и все. Дальше в одном из послесловий будет момент… Ну, сами там посмотрите. Вдруг заметите.