Кругом измена, трусость и обман. Подлинная история отречения Николая II - Петр Мультатули

Генерал Рузский возражал, спорил, доказывал и наконец после полутора часов получил от Государя соизволение на объявление через Родзянко, что Государь согласен на ответственное министерство и предлагает ему формировать первый кабинет. Рузский добился этого, доказав Государю, что он должен пойти на компромисс со своей совестью ради блага России и своего наследника»{880}.

Остаётся совершенно непонятно, почему царь вдруг изменил своим убеждениям и согласился на Ответственное министерство? Ни телеграмма М. В. Алексеева, ни доводы Н. В. Рузского не могут быть признаны достаточными для подобного изменения. Анализ документов приводит нас к выводу, что это решение принималось от имени Государя, но не самим Государем.

Делясь своими воспоминаниями уже после свержения монархии и большевистского переворота, незадолго до своей мучительной кончины, генерал Н. В. Рузский стремился оправдаться перед потомками. Он понимал, что столь внезапное изменение мнения Императора Николая II в пользу Ответственного министерства будет выглядеть подозрительным. Поэтому Рузский пытался уверить, что, перед тем как Император Николай II дал своё согласие на Ответственное министерство, он, Рузский, заметил, что в Государе произошла какая-то перемена. Государь по вопросу последствий манифеста «проявлял что-то похожее на безразличие». Рузский даже решил, что, «может быть, Государь передумал, и вновь спросил, не будет ли он действовать против воли Государя, сообщив в Ставку и в Петроград о согласии Его Величества на манифест. Государь ответил, что принял решение, ибо и Рузский и Алексеев, с которым он много на эту тему раньше говорил, одного мнения, а ему, Государю, известно, что они редко сходятся на чём-либо вполне»{881}.

Для Рузского важно было, чтобы в памяти потомков сложилось убеждение, что всё происходило с полного согласия царя. Рузский хотел выглядеть не заговорщиком, а верноподданным, действующим в согласии со своим Государем. Он так стремится это доказать, что невольно вызывает сомнение.

Так какой же документ с известием о введении Ответственного министерства был передан из Пскова и отправлялся ли он вообще? Н. В. Рузский утверждал, что «сперва Государь хотел телеграмму отправить в Ставку, а оттуда в Петроград для распубликования, но потом было решено для ускорения передать её лично Родзянко, который был вызван мной к аппарату в Главный штаб»{882}.

Разговор Рузского и Родзянко начался около 4 часов утра и кончился в 7 утра. Весь разговор одновременно передавался на другом аппарате в Ставку М. В. Алексееву{883}.

Н. В. Рузский сообщил М. В. Родзянко, что «Государь Император, идя навстречу общему желанию законодательных учреждений и народа, выразил окончательное решение и уполномочил меня довести до вашего сведения об этом — дать ответственное перед законодательными палатами министерство, с поручением вам образовать кабинет. Если желание Его Величества найдёт в вас отклик, то спроектирован манифест, который я сейчас же передам вам. Манифест этот мог бы быть объявлен сегодня 2 марта с пометкой „Псков“»{884}.

Таким образом, Н. В. Рузский передавал не текст манифеста «для распубликования», а лишь его проект для обсуждения. Будет ли манифест «распубликован» или нет, зависело исключительно от воли М. В. Родзянко. Воля Государя совершенно не учитывалась, она должна быть исполнена лишь только в том случае, если «найдёт отклик» у Родзянко. Рузский сам определял, каким числом следует «пометить» манифест, какой город следует считать местом его написания. То есть мы видим, что Император Николай II как автор и составитель манифеста совершенно отсутствует.

Сам текст «манифеста» гласил: «Объявляем всем верным Нашим подданным: Грозный и жестокий враг напрягает последние силы для борьбы с нашей родиной. Близок решительный час. Судьбы России, честь геройской нашей армии, благополучие народа, все будущее дорогого Нам отечества требует доведения войны, во что бы то ни стало, до победного конца. Стремясь сильнее сплотить все силы народные для скорейшего достижения победы, Я признал необходимость призвать ответственное перед представителями народа министерство, возложив образование его на председателя Государственной Думы Родзянко, из лиц, пользующихся доверием всей России. Уповаю, что все верные сыны России, тесно объединившись вокруг престола и народного представительства, дружно помогут доблестной армии завершить её великий подвиг. Во имя нашей возлюбленной родины призываю всех русских людей к исполнению своего святого долга перед нею, дабы вновь явить, что Россия столь же несокрушима, как и всегда, и что никакие козни врагов не одолеют ее. Да поможет нам Господь Бог»{885}.

Н. В. Рузский вспоминал, что это был окончательный текст, утверждённый Государем. Однако внимательный анализ текста приводит к выводу, что Государь такой «окончательный» текст подписать не мог. Император Николай II получил, в числе прочего, высшее юридическое образование.

В течение 23 лет своего царствования он досконально освоил правила и стиль составления официальных бумаг, тем более таких важнейших, как Высочайший манифест. Поэтому делать в нём стилистические ошибки он не мог, даже если речь шла о проекте манифеста.

Манифесты русских императоров всегда начинались с главного титула монарха. В манифестах никогда не шла речь от первого лица. Наконец, под текстом «манифеста» отсутствует подпись Императора.

Таким образом, анализ текста приводит нас к заключению, что этот проект манифеста составлен без участия Императора Николая II. Он никогда не был им подписан и, по всей видимости, даже не прочитан. Н. В. Рузский передал М. В. Родзянко проект манифеста, написанный ранее в Ставке.

Это подтверждается воспоминаниями В. Н. Воейкова, согласно которым генерал Н. В. Рузский утром 2 марта сказал ему, что «телеграмма, которую Государь ему накануне передал относительно Ответственного министерства, настолько, по его мнению, запоздала, что он её после переговоров с Родзянко даже не отправил»{886}.

В связи с этим странной представляется нам телеграмма, посланная в Ставку генералу М. В. Алексееву от имени Императора Николая II: «Из ПТК лит. 2 марта 1917. Наштаверху. Можно объявить представленный манифест, пометив его Псковом. 1223/Б. Николай»{887}.

Телеграмма была послана в Ставку в 5 часов 25 минут. Нетрудно догадаться, что последняя фраза почти дословно заимствована из переговоров Рузского с Родзянко: «Манифест этот мог бы быть объявлен сегодня 2 марта с пометкой „Псков“». Только эта фраза была сказана за 2 часа до «телеграммы Николая II»!

Приводимая телеграмма помещена в большевистском сборнике «Отречение Николая II»{888}. Однако текст её почемуто незначительно изменён. В начале телеграммы вместо слова «Наштаверху» поставлено «Начальнику Штаба, Ставка». Также поставлено время 5 часов 15 мин, которого нет в подлиннике телеграммы.

В подлиннике телеграмме имеются обозначения: «ПТК лит.», т. е. «Почтово-телеграфная контора, литерная»{889}. Из этой ПТК отправлял в Ставку свои телеграммы Н. В. Рузский. Телеграмма про «манифест» ничем не отличается от других телеграмм главкосева и его начальника штаба генерала Ю. Н. Данилова. Подпись «Николай» поставлена печатными буквами. Никаких помет Государя с одобрением текста или иными мнениями нет. Таким образом, у нас нет никакой уверенности, что телеграмма эта была составлена Государем.

Как раз во время разговора Н. В. Рузского с М. В. Родзянко от имени Императора отравляются ещё две телеграммы с приказами о возвращении войск, посланных на усмирение Петрограда. В 3 ч 30 мин последовал Высочайший приказ об отмене отправки батальона Выборгской крепостной артиллерии, в 3 ч 45 мин. Высочайшее распоряжение о прекращении погрузки 9-й пехотной и 2-й кавалерийской дивизий. Генерал Н. В. Рузский сообщал М. В. Родзянко о том, что «Государь Император изволил выразить согласие, и уже послана телеграмма, два часа назад, вернуть на фронт всё, что было в пути»{890}.

Но это сообщение не соответствовало действительности. В 1 ч 20 мин ночи от имени царя поступило согласие только на возвращение войск, якобы застрявших в Луге. Телеграммы о полном возращении войск поступят только в 12 ч дня 2 марта. Но получается, что в 3 часа ночи генерал Н. В. Рузский уже знал, что Император Николай II даст телеграммы о полном возвращении войск!

Таким образом, мы можем сделать вывод, что Император Николай II не был участником ни составления проекта манифеста об Ответственном министерстве, ни возвращения на фронт войск, двигающихся на Петроград. Всё это делалось заговорщиками из верховного командования от его имени и вопреки его воле. Именно заговорщиками-генералами был составлен проект манифеста, и именно они отсылали телеграммы о возвращении войск.