Шесть дней Кондора. Тень Кондора. Последние дни Кондора (сборник) - Джеймс Грейди

Кевин сидел в кресле номер 27А, в хвосте того же салона, в котором летел Нурич. На самого Нурича Кевин не смотрел, да и повода для этого у него не имелось. Делая вид, будто читает журнал, он время от времени поглядывал в сторону пассажира, занимавшего место 31А. Там сидел агент ЦРУ, и Кевин отчаянно надеялся на то, что еще до конца полета тому пришлют список пассажиров – потенциальных русских шпионов.

Работавший на ЦРУ сотрудник берлинской резидентуры КГБ сообщил номер рейса, которым собирался лететь русский агент. По указанию Кевина фотограф берлинского отделения ЦРУ тайком отснял всех пассажиров, ожидающих посадки на самолет. В этом ему помогла западногерманская разведка: при регистрации спрятанная в стойке микрокамера делала отчетливый снимок пассажира анфас. Место сотрудника авиакомпании на этот раз занимал агент БНД; он определял место, где предстояло лететь пассажиру, и присваивал соответствующий номер фотографии. Сотрудники американских и западногерманских спецслужб принялись анализировать подноготную пассажиров прежде, чем самолет оторвался от земли. Кевин надеялся, что еще до посадки круг подозреваемых заметно сузится и это облегчит его дальнейшую задачу. Само собой, они с агентом ЦРУ в кресле 31А тоже летели этим рейсом.

За сорок пять минут до посадки в Лондоне стюардесса передала агенту ЦРУ с заказанным им напитком записку. Тот не стал читать ее сразу, а выпил сок, выждал три минуты и не спеша прошел в расположенный между салонами туалет. Спустя пару минут он вернулся на место, а еще через две минуты Кевин встал и направился в тот же туалет.

Записка крепилась куском скотча ко внутренней металлической стенке ящика для использованных бумажных полотенец. Кевин едва не уронил ее на дно, доставая из ящика. В записке значились три имени и три пассажирских места: Йохан Ристоф, 12Б; Ян Марковица, 42Б; Шин О’Флэхерти, 15А. Что ж, круг сузился до трех подозреваемых.

То, что радиограмму получил не сам Кевин, а другой агент, посаженный в самолет исключительно для этой цели, служило единственно конспирации. Вообще-то шеф берлинского отделения ЦРУ предлагал обойтись без таких предосторожностей, полагая их избыточными, однако Кевин, пользуясь данными ему полномочиями, настоял на своем. Стоило бы русским увидеть, кто получил записку, и насторожиться, получатель записки автоматически исключался бы из дальнейшего участия в операции. Допустить этого Кевин не мог. Так и вышло, что в самолете сидел дополнительный агент, именуемый на профессиональном сленге «дуплом».

Кевин вернулся на свое место, с трудом удержавшись от соблазна прогуляться по проходу и посмотреть на троих подозреваемых. Соблазн был велик, но ведь и интересующий их объект тоже мог обратить на него внимание.

Рейс 9:40 Берлин – Лондон прошел без происшествий. Впрочем, когда после посадки к самолету подруливал трап, пассажиры, сидевшие по левому борту, заметили обилие машин аварийных служб и грузовиков с мигалками, окруживших перевернутый прицеп с багажом прямо у главного терминала. Трап плавно затормозил у самолета, и пилот сначала по-английски, потом по-немецки попрощался с пассажирами, поблагодарив их за то, что воспользовались услугами его авиакомпании. Еще он добавил, что из-за транспортного происшествия в аэропорту возможны задержки с выдачей багажа. Напоследок пилот извинился за доставленные неудобства и пожелал приятного времяпрепровождения в Лондоне.

Стоя в зале выдачи багажа, Кевин наблюдал за толпой пассажиров, с нетерпением вглядывавшихся в занавешенный проем. Время от времени оттуда вываливалось несколько сумок и чемоданов, на которые тут же набрасывались пассажиры прибывших ранее рейсов.

Тайлер Кэссил работал в МИ-5, британской контрразведке, вот уже одиннадцать лет. За это время он успешно выполнил для королевы и отечества несколько важных заданий и гордился своей работой. При этом он был не против поработать и с американцами. Злые языки даже поговаривали (и он был в курсе этих слухов), что Кэссилу нравится работать с этими безбашенными янки. Сам он так не считал, но допускал, что работа с американцами не лишена интереса и бывает очень даже поучительной. По крайней мере в вопросах бюджета они себя не ограничивали. Дело, которым Кэссил занимался этим утром, обещало выдаться интересным. Он как бы невзначай остановился рядом с Кевином.

– Как дела, старина? – Кэссил искренне верил в то, что американцы в Англии обижаются, если к ним время от времени не обращаться как к «старине».

Кевин покосился на коренастого англичанина – они были знакомы не первый год.

– Спасибо, хорошо. Что это ты здесь делаешь?

Оба говорили вполголоса. От ближайшего пассажира их отделяло футов десять, да и вряд ли этот пожилой тип мог подслушивать их разговор.

– Так, рутина, – беззаботно ответил Кэссил. – СО[3] получил запрос от ваших на кое-какую информацию. Ну, ясное дело, наши захотели помочь. Ваши вежливо поблагодарили, но отказались. Однако же лондонское начальство переживало насчет того, что, может, у ваших здешних просто нет полномочий просить помощи, оно быстренько связалось с вашим начальством – и вот, не прошло и полчаса, как ваши сказали, что мы могли бы помочь вынюхать летящего этим рейсом русского. Мы помогли организовать маленькую задержку с багажом, чтобы дать время как следует присмотреться к пассажирам, прежде чем они расползутся по нашей славной Англии, а ребята внизу сейчас просвечивают рентгеном багаж трех главных подозреваемых. Большего мы себе не позволили – кто знает, что русский подложил туда, чтобы понять, копались мы в его шмотках или нет. Надеюсь, ты не против?

Кевин улыбнулся собеседнику. Разумеется, МИ-5 не слишком понравилось, что американцы проворачивают в Англии какие-то свои дела без ведома Тайной службы Ее Величества. Значит, они поручили своему специальному отделу покопаться в том, чем занимался здесь Кевин, а потом задействовали все рычаги, чтобы и их пустили поучаствовать в игре. Интересно, подумал Кевин, много ли известно МИ-5. Чем больше народа вовлечено в тайную операцию, тем меньше в этой операции тайного. Что ж, от политики никуда не деться.

– Вовсе нет. Похоже, вы хорошо справляетесь с ситуацией. Ничего более определенного?

– Еще нет, но, кажется, пока все идет как надо. Никто из этой троицы еще не бронировал билета ни в Канаду, ни в Штаты, но это ровным счетом ничего не значит, потому что наш парень, скорее всего, к этому отрезку пути сменит документы. Мы продолжаем копать, но лично я со своим любимчиком уже определился. Наименее вероятная кандидатура – Йохан Ристоф, место двенадцать Б. Он значится как профессор из Польши, и у нас возникли сложности с проверкой, что может, конечно, о чем-то и говорить. Однако по паспорту и проездным документам ему шестьдесят три, а выглядит он на все семьдесят. Я как-то плохо представляю себе, чтобы он мог активно работать в поле, а разговор, насколько я понял, идет именно об этом.

Отлично, подумал Кевин, значит, об операции им известно не слишком много. Впрочем, вслух он не произнес ничего, хотя Кэссил и сделал паузу в ожидании его реплики.

– Номер два в моем рейтинге, – продолжал Кэссил, – Шин О’Флэхерти, предположительно ирландский националист. Мы наткнулись на ряд нестыковок между тем, что написано в его паспорте, и тем, что у нас на него имеется. Однако, думаю, он нечист, но не в том смысле, который нас интересует. Готов биться об заклад, это или контрабанда, или какие-нибудь делишки ИРА. И это ведет нас прямехонько к номеру третьему, Яну Марковице с места сорок два Б. Он заинтересовал нас сразу, когда мы впервые просмотрели список. Его документы в полном порядке, но наши компьютеры не нашли упоминания о нем ни в одном из польских источников: ни в газетах, ни в торговых ведомостях, ни в наградных списках – нигде. Согласись, довольно странно для типа, которого в одиночку посылают на коммерческую выставку в Лондон. Наши парни из МИ-6 сейчас копаются в своих банках данных; не сомневаюсь, ваши заняты тем же. Однако на это уйдет некоторое время. Этот Марковица среднего возраста, в хорошей физической форме – лично я ставлю на него. А ты как считаешь?

– С учетом всего этого, соглашусь с тобой. Я так понимаю, ваши ребята работают с парнями из СО, а значит и с нами?

Кэссил ухмыльнулся:

– Скажем так, выполняем наблюдательные и консультативные функции. Игру ведете вы – и получите все, что мы можем дать, но мы хотим участвовать в этом по возможности активнее. И, само собой, главным у нас будет СО.

– Разумеется, – улыбнулся в ответ Кевин. – Бросьте основные силы на Марковицу. Я хочу, чтобы он находился под присмотром, только не давайте ему повода заподозрить слежку – никаких обысков, вообще никакой тяжелой артиллерии. Пусть будет под колпаком, но достаточно просторным, чтобы не врезаться в него лбом. Можете передать своим парням, что тот, кто испортит игру, рискует нарваться на большие неприятности с Дядей Сэмом. Очень большие неприятности.