Сегодня - позавчера. Трилогия - Храмов В.

   Тарас заметался на месте, видно, не зная, что именно делать в первую очередь.

   - Стой! - остановил я его, - Не мечись, соберись с мыслями, обдумай всё хорошенько, потом беги. До темна не высовывайся из укрытий. Лучше скажи, что успел сделать в лесопилке?

   - У-у! - глаза Тараса блеснули, - полноценный ротный склад! На неделю провианта и боезапаса.

   - Херово. Пропадёт половина. Отходить будем пешим порядком лесами. Как потащим?

   Тарас пожал плечами.

   - Ладно, не твоя забота. Степанову помоги. Школеров погиб, ты теперь зампотыл. Принимай хозяйство.

   Тарас плюхнулся на лавку, стянул с головы каску и пилотку, весь как-то пригорюнился.

   - Отставить траур! Твоя задача - сохранить тылы батальона и всех раненных бойцов и командиров. Будут тылы - будет батальон, потеряешь имущество - расформируют.

   - А люди?

   - Людей пришлют. Полбатальона живы - подлечатся - в строй встанут. Тыл - скелет батальона, будут кости - мясо нарастёт. Нас из окружения дождись. Только сохрани всё, что мы с таким трудом создали. Ты понимаешь, что я хочу тебе сказать?

   - Да, Витя, я тебя понял. А вы?

   - Мы ещё пободаемся тут. Налегке будет проще оторваться и уйти. Ты, давай, помозгуй тут, но не волынь долго. До утра должны отойти так далеко, чтобы танки вас не догнали. Если погода будет ясная - схоронитесь где-нибудь, с темнотой продолжите путь. Для самолетов фашистов ваша колонна - мишень. Ладно, удачи!

   - И вам, старшина! - раздалось многоголосо с разных концов Тарасовой ямы. Во, как! Тут оказалось полно народа. Хотя не стемнело ещё, но в овраге "Тарасовой ямы" я их уже и не видел.

   Побежал, всё также, пригнувшись, проведать Степанова, проговорили с ним с полчаса. Мельника винтовку отдал Степанову, обещал передать.

   Обстрел ослаб. К длинному южному оврагу, где закрепилась моя рота, уже не перебегал, а шёл. Вместе с Шилом, его ребятами и группой сапёров, загрузившись, как мулы, минами и ящиками с Ф-1. Эти сапёры умели ставить растяжки - я им этот нехитрый партизанский приём из будущего показал ещё в процессе формирования батальона, чем заслужил репутацию минёра-виртуоза, хотя не смог бы обезвредить ни одной мины. За ночь команда Шила должна была зачистить овраг, а сапёры - заминировать. Пока же они расположились в наших окопах - роту я отводил, оставив Шилу лишь один станковый пулемёт с усиленным до трёх человек расчётом.

   Пока рассеянной группой - чтобы все не погибли разом от шального снаряда - шли на новый рубеж, я инструктировал расстроенного Кадета.

   - Ну, почему я? - ныл он.

   - Отставить, сержант Перунов!

   - Это не честно! Что думаете, я не вижу, что вы меня просто отсылаете?

   - Да, сержант, отсылаем. Потому что хотим, чтобы ты, сержант, стал генералом. Генералом, понял? И ты можешь им стать!

   - И ты можешь! И комбат!

   - Нет, Миша. Ничего ты не понял. Я уже умер, Ё-комбат - тоже. Он ещё на границе погиб душой, вместе со своим погранотрядом. Его существование приносит ему только боль. Каждую ночь - боль. Ты потом это поймёшь. Сейчас постарайся понять вот что, на будущее. Твоё, офицерское будущее.

   - Сейчас нет офицеров.

   - Это и плохо, что ты судишь о вещах по обёртке. Всяк, посвятивший себя защите Родины и ведущий в бой людей - офицер, как его не называй. Ты-то должен это понять, ты же потомственный военный. Но, дело не в этом. Постарайся понять, а потом суди. А понять надо следующее: завтрашний бой не имеет смысла, не рационален. Задачу свою мы выполнили, большего от нас никто не может потребовать. Завтрашний бой - самоубийство рот батальона.

   - Вообще не понял.

   - И я об этом. Я тебе постараюсь объяснить, ты постарайся понять. Если не поймёшь - хорошим командиром не станешь. Так вот, с точки зрения военного искусства дальнейшее наше пребывание здесь - профанация на грани преступления. Нас осталось на полноценную роту, учитывая видимость звёзд и, значит, завтрашнее появление авиации у противника, про пушки можно забыть. А утром на нас выйдет танковая дивизия. Час - полтора боя - и всё! Исходя из этого, комбат сейчас же должен отвести свою часть в тыл на переформирование, спасти батальон, тем более, что приказ такой он получил. Но... Позади нас, восточнее, только та самая истощенная дивизия. На марше. Больше никого. Отойти - значит открыть дорогу танкам на восток, на Москву, Липецк, Тулу - куда они там нацелились? Так, что, Миша, тылы уходят, ты готовишь место для отхода в лес, а мы ещё будем держать немца. Сколько Бог даст, столько и будем держать. Зубами.

   - Я это понимаю! И я тоже хочу остаться!

   - Не это ты должен понять! Пойми главное. А главное - не бой, а то, что будет после боя. Мы будем зубами держаться, а как зубов не станет - отойдём в лес. А там ты должен подготовить всё не для боя, а для спасения тех, кто выживет. Ты должен сделать отсечные позиции, завалы, ловушки с помощью сапёров. До лесопилки должны дойти только наши, а немцы должны остаться. Тебя я назначаю командиром лагеря и отряда. Если не придёт ни комбат, ни я, то ты должен оторваться от врага, лесами вывести людей на соединение с нашими частями. Понял? Жизнь всегда важнее самой геройской смерти. Ты должен спасти всех, кто выживет. На дороги не суйся, веди отряд лесами. Вспоминай, как я учил маскировке. Вас будут искать, преследовать. Маскировка - главное. Ты помнишь, чему я учил?

   - Помню, - буркнул Миша.

   - Вот и хорошо. Ну, тогда забирай эту канцелярию, топай к Тарасу, он тоже тебя проинструктирует - он же организовывал там "базу подскока", и дуй туда, осмотрись. Позже я буду присылать людей. Командуй, сержант Перунов! Надеюсь, ещё увидимся!

   Мы обнялись, потом я подтолкнул его в сторону Тарасовой ямы, сам подозвал взводного, обрисовал ему диспозицию и наметил линию обороны, поставив задачу по её подготовке:

   - Все окопы, дзоты, огневые на нашем участке надо соединить ходами сообщения, всё со всей тщательностью замаскировать. Я проверю! А завтра ещё "проверяющие" прилетят и с пикирования накажут нерадивых. В окопах и огневых сделать запасы патронов, гранат, воды. Огонь предполагается такой плотности, что поднос боеприпасов будет невозможен, всем запастись заранее. Школеров, молодец, царствие ему небесное, успел нас затарить под завяску. Задача ясна?

   - Так точно! Придётся опять всю ночь бегать и копать, копать и копать. Сна не будет.

   - Покой нам только сниться. Ребята, к этому дню мы шли всю жизнь! Родина нас кормила, обувала, одевала, воспитала такими, какие мы есть. Неужели в самый ответственный момент, момент истины, мы не найдём в себе силы ещё чуть-чуть пересилить себя, чтобы подготовиться как следует и защитить Родину, родителей своих, родных своих получше? Что бы убить нелюдей этих побольше? Не пропустить? Не сумеем перебороть себя, не найдём силы - грош нам цена! И матери наши будут не гордиться нами, а разочаруются в нас. Хотите ли вы, чтобы враг проехал по вашей родной улице на танке или мотоцикле? Нет? Тогда убейте его тут, чтоб дальше не прошёл! А чтобы убить немца, надо подпустить его на расстояние уверенного поражения и остаться в живых до этого. Поэтому - копаем и бегаем, потом копаем, копаем, копаем! И всё маскируем, прячемся. Вы должны видеть врага - он вас нет, вы должны попадать в него - он не должен понять - откуда в него прилетело. Сюрприз надо фашистам заготовить, чтобы удивились. До смерти удивились! Так я думаю. Но, сначала - ужин! Айда жрать, мужики! Впрок надо натрескаться и на завтра запастись - тылы мы на восток отправляем, чтобы не мешались под ногами.

   Пожрать - это всегда пожалуйста! Весело гомоня, остатки роты заполнили "Тарасову яму".

Минутка размышлизмов не в тему

(либерастам - не читать).

   Всё таки, хорошо, что я оказался среди энкэвэдэшников! За всё время ни разу - ни паники, ни трусости, ни сомнения. Герои! В штыковую на немца - как на празднике Масленицы в стенку кулачного боя - морды горят, глаза блестят, зубы скалят! Перед танком никто не вскочил, не побежал! Ждали, кидали гранаты, бутылки. При ранении орали, но не скулили, не причитали. Моральное состояние батальона - боевое, несмотря на потери. Как там в американских пособиях: "при потерях за один бой больше 10% личного состава подразделение теряет боеспособность", а у нас от роты осталось 20% осталось - нормально. Приуныли, конечно, но о бегстве никто и не помышляет. Я им сообщил, что тылы уходят, и всяк боец тут же понял, что это пушистый зверёк песец подкрался, что завтра - "наш последний и решительный бой", но вон, зубоскалят, гуляш наворачивая. Орлы! Чудо-богатыри!

   А в моё время о них писали лишь как о заградотрядах, палачах. Забыли? Или это умышленный обман такой? Тогда - это предательство. Да, так оно и есть - предательство! Из страха, ненависти, зависти, от осознания собственной ничтожности. Смогут ли эти "тролли" интернетовские или политики наши крикливые с их лощёными мордами вот так, просто, под танком не обосраться, в рукопашной от блестящего штыка увернуться, раздробить прикладом врагу морду, стирать с лица кровь и мозги друзей? А потом есть ужин и со смехом рассказывать самые страшные моменты минувшего боя? И смеяться. Над своим страхом? Не смогут? Не смогут. Сами ничтожества, других опускают до своего уровня, вываливая в грязи, оскорбляя.