Пересмешник, или Славенские сказки - Михаил Чулков

Наконец все определили, как возможно, стараться не пускать Алима смотреть мертвое тело Асклиады, чтоб тем не лишиться им и своего государя. Предприятие сие удалося им с успехом исполнить, и они, употребляя всякие обманы, целые два дни не допускали Алима к Асклиадиному телу, которое в то время оплакивали граждане всякого состояния, а особливо- усердные женщины.

На третий день вручено было Бейгаму письмо следующего содержания:

"Заключенный и забытый всеми волшебник добродетельному Бейгаму желает здравия.

Я известен обо всем смятении, происшедшем в вашем государстве, и весьма много о том сожалею; впрочем, ты знаешь силу мою и власть; но получив еще оные от сестры моей, усугубилось мое могущество; вели освободить меня и представить пред себя; я дам тебе советы, которыми ты, может быть, облегчишь печаль твоего государя".

Бейгам, прочитав оное, нимало не медля, велел освободить его и почел действительно за нужное попросить его совета в сем отчаянии народном.

Волшебник, пришед пред него, говорил ему следующее:

— Если ты обещаешься мне похитить волшебный камень у Аскалона и вручишь его мне, «то будет» не к повреждению смертного рода; я отнесу его в наше собрание и положу в то место, где оные хранятся, а именно, на престоле Чернобоговом, в чем клянусь тебе сим богом, волшебным камнем и всем адом, что я сие, конечно, исполню; печаль вашу и великое сие отчаяние пременю я в радость такого же великого рода, каковы болезнь ваша и сетование.

Бейгам пред домашними богами велел ему учинить вторично данную им клятву и обещался просьбу его исполнить. Немедля пошел к Аскалону и нашел его в превеликом беспорядке; может быть, действовали в нем стыд, раскаяние и сожаление; сии страсти вкореняются иногда и в варварские сердца.

Бейгам нашел талисман его на столе и к нему присоединенный камень, который он весьма осторожно отвязал и имел уже при себе; постаравшись несколько воздержать его от печали, которую он, по-видимому, несколько чувствовал, расстался с ним и унес неоцененную для себя добычу. Приехавши домой, вручил оную волшебнику, который, взяв камень, простился с ним на несколько времени, ибо он говорил, что ни одной минуты не может удержать у себя божественного того залога. И сверх того сказал он, что надобно ему запастись некоторыми вещами, которыми он будет служить Алиму и всем его подданным.

Бейгам, расставшися с ним и будучи еще не весьма много обнадежен, пошел немедленно к государю и со коими там бывшими старался весьма прилежно как об истреблении его печали, так о здравии и о порядочном течении его мыслей.

Ничто не могло возвратить потерянные его чувства и облегчить хотя на минуту его печаль, ибо Асклиада неотступно обитала в его воображениях; представлялися ему весьма живо все те приятности, которые она в себе имела. Любовь не давала ему покоя и разрывала страстное его сердце на части, и он бы, конечно, в скором времени сошел за нею во гроб, ежели бы не то средство, которое употребил волшебник к его избавлению, и оно было такое, что никто ни предвещать, ни видеть, ниже вообразить не мог.

Как скоро появился «волшебник» в доме Бейгама, то приказал тотчас призвать его из дворца и пришедшему говорил следующее:

— Боги к вам милостивы, и вы хотя и негодовали на их определение, но они совершили все в вашу пользу; почему узнаете, что судьбы их неисповедимы.

Из чаши сей (которую он держал в руках и показывал Бейгаму), наполненной горестию и ядом, завтра при восхождении солнечном вкусите вы сладость, которую боги по особливой своей благосклонности изливают народу; она дана мне из рук великого Чернобога, и я ныне послан от него избавителем, и во мне увидите вы неизъясненное ваше благополучие.

Поди к Алиму, — продолжал он, — и уведомив его обо всем, вели сделать приказ, чтоб завтра поутру съезжалися ко двору все господа обоего пола в светлых и торжественных одеждах; также чтоб и простой народ, оным следуя, собирался к княжескому двору; чтоб жрецы отворили все храмы и готовы были приносить благодарственные и великие милостивым к вам богам жертвы; чтоб воинство, собравшись, ожидало повеления к радостным восклицаниям; а меня оставь до утра в уединении и не дерзай войти ко мне, а больше всего усумниться в моих повелениях, если не хочешь быть подвержен жестокому гневу богов.

И так расстался он с Бейгамом, который, весьма усумнясь, следовал к государю. Но сердце его трепетало от некоторой совсем невоображаемой им радости.

Пришед к Алиму, объяснил он ему все. Государь, услышав сие, как будто бы от крепкого сна возбудился; ибо человек, провождая плачевный век, и из отчаяния надежду извлекает; или, может быть, произволение богов действовало в то время страдающим его сердцем. В одну минуту приказал он везде разгласить повеление волшебниково и быть всем завтра ко двору в торжественных одеждах.

По получении сего приказа народ весьма усумнился и не знал, как растолковать такой поступок своего государя; всякий с нетерпением ожидал утра, или, лучше, не известной и не ожидаемой никем такой судьбины, которой в естестве никогда сбыться не случалось.

Многие граждане и может быть весь город препроводили ночь без сна: различные воображения не давали им успокоить своих мыслей. Наконец настал неизвестной судьбины день; все княжеские покои и весь его двор наполнилися народом; всякий стоял, имея смущенные мысли, и ожидал неизвестного. Потом вышел в собрание и Алим, как было приказано от волшебника, в светлой одежде и со всеми знаками, приличными государю.

Когда случится человеку увидеть какое-нибудь чрезъестественное действие и быть самому оного свидетелем, то в самую ту минуту овладеет им великое изумление, нередко выходит он из своего понятия и бывает в таком заблуждении, что сам себя не чувствует и готов верить, что все невозможное статься может в природе. Сие приключение учинилось с млаконским народом.

Как скоро Алим появился в собрании, тогда отворились в зале те двери, которые были к стороне Асклиадиной спальни; из оных вышел волшебник, держащий большую золотую чашу в руках, и, пришед пред трон, поставил ее на приготовленный нарочно к тому столик. Потом, поднявши руки к небу, начал делать весьма чудные телодвижения.

Предстоящие чувствовали, что трещали в нем тогда кости, и кровь пришла в необыкновенное движение, лицество в скором времени побагровело, глаза закатились под лоб; а изо рта начала бить клубом пена, которая падала в поставленную им чашу и делалась весьма поспешно Стиксовою черною водою, кипела наподобие ключа и производила в сосуде весьма сильный шум.