Залечишь мои раны? - Мария Акулова

— И не узнаешь, — Марк мог бы, наверняка запустил в женщину чем‑нибудь тяжелым. Но, переводить на нее дорогостоящую технику, находящуюся под рукой как‑то жаль.

— Ладно я, всего лишь мачеха, но Саше‑то ты не можешь не рассказать! Она ведь тебе практически родной человек, готова за тебя грудью лечь на амбразуру… Ну, почти амбразуру. По нашей статье не расстреливают же? — Марина обернулась к Саше, бросая на нее взволнованный взгляд. А Саше было сложно не то, что ответить, даже просто не рассмеяться было слишком тяжело.

— У нас нет статьи, Марина Юрьевна.

— А что же у нас?

— Гражданский иск, — сдержаться Саша не смогла, практически пропищав последние слова.

— Ну, слава богу, а я уж волновалась, что не успел наш Маркуша обрести счастье, как бедной Снежане придется носить ему передачки в место не столько отдаленное.

— Очень смешно, Марина. Очень. — Марк явно приближался к точке кипения. Но выводить его из себя окончательно в планы Самойловой сегодня не сходило.

— Я действительно волнуюсь, Марк.

— Не о чем волноваться. — Демонстрируя свое нежелание развивать тему, Самойлов снова открыл ноутбук, посчитав, что разговор с Сашей закончен, а Марина в его внимание не нуждается (может и без него отлично веселить себя самостоятельно).

— Как же не о чем? Зачем же я тогда трезвоню на каждом углу о том, что Марк Леонидович наконец‑то нашел себе хорошую девушку? Зачем устраивала показательные выступления на публике во время поездки? Чтоб ты вот так бездарно потратил наш шанс?

— А я просил тебя делать хоть что‑то из вышеперечисленного?

— Еще не хватало, чтоб ты о таком просил. Все по собственной инициативе, Марк.

— Ну, раз по собственной, то и мне нет смысла сейчас этим пенять. Я и так уже сто раз пожалел, что позволил тебе встрять в это дело.

— Будто я спрашивала твоего разрешения… — ответ у Марины получился очень тихим, но слишком отчетливым, чтоб не долететь до ушей пасынка.

Ответ долетел, Саша затаила дыхание, чувствуя себя здесь явно лишней, а вот Марина снова улыбнулась, не испытывая ни злости, ни неудобства.

— Я до сих пор не могу понять, почему отец женился на тебе, Марина. — Наверняка Марк хотел задеть, но даже это у него не получилось.

— Из‑за большой любви, что за вопросы? Такие снобы как ты и твой отец женятся только из большой любви… или по залету. Правда, Саша?

— Ага, — кивнув, Саша почему‑то снова залилась румянцем, а потом отвернулась, закусив губу. По большой любви или по залету, или залету от большой любви.

— С залетами у меня кое — какие проблемы, потому только любовь, Маркуша. Большая, практически неземная любовь.

— Ты еще не устала компостировать мозг окружающим? — оставив напрасные попытки вернуться к работе, Марк снова сосредоточил внимание на женщине.

— Это не работа, а хобби. От хобби устать невозможно. Я ответила на твой вопрос? — наивные похлопывания ресницами в исполнении Марины выглядели уже как откровенное издевательство. Таки довела.

— Я уволю тебя. Вот клянусь, уволю. Отправлю на пенсию в неполных тридцать пять. Будешь печь отцу пироги и удобрять желчью его розовые кусты. Поняла?

— Ты думаешь, почему я до сих пор работаю? Только потому, что Лёня слишком дорожит своими кустами. Скажи о своих планах ему, и увидишь, что он скорей костьми ляжет, чем позволит меня уволить. Счастье должно быть дозированным, мальчик мой. Немного счастья тебе, немного ему, все просто…

— Господи, — признавая свою полную капитуляцию, Марк закрыл лицо руками.

И это вроде бы должно было удовлетворить Самойлову. Она должна была бы уйти, с чувством выполненного долга, выведя всех и вся… Но нет.

— Так вот, — обернувшись теперь уже к молчаливой Саше, она продолжила. — Марк пригласил свою новую знакомую на корпоративные выходные, которые устраивала фирма, должна сказать, милая девочка, мне понравилась. А слышала бы ты, что о ней успели наговорить секретутки… Ой, простите, секретарши… В общем, все было великолепно. Вот только по приезду, тема этой девочки стала для нас табу.

— Я не уверена, что мне нужно это знать, — практически так же, как Саша ненавидела, когда люди влезают в ее жизнь, она не любила лезть в жизни других.

— Было б что знать, Саша. Так нечего же! Видишь, сидит, молчит. А то, что это важно для дела, ему вообще по барабану…

— Марина!

— Не важно! — предчувствуя очередной всплеск эмоций, Саша решила выступить буфером. — Мы строим позицию не на этом. У нас и так будет достаточно оснований и аргументов.

— А мне нужны не только аргументы, мне нужны внуки… Для Лени, конечно, но внуки, Сашенька!

— А, по — твоему, для чего мы стараемся? — на этот раз, голос Марка звучал уже не раздраженно. Он будто умер. Не Марк, голос.

Саша поняла, что Марина перегнула палку, Марк понял, что Марина перегнула палку, и сама Марина поняла, что это было лишним.

— Прости, — не выдержав такого страшного взгляда пасынка, она опустила глаза. Язвить, шутить и нарываться больше не хотелось.

В комнате повисло напряженное молчание. Слишком мрачные мысли вызвали ответные слова Марка.

— Марк, мне пора, — телефон в руках Саши ожил — звонил Яр. Переведя его в беззвучный режим, девушка наклонилась за пальто, схватила сумочку. — Прочти то, что я оставила, прошу. Там не только дело. Там много интересного. Это просто для того, чтобы ты наконец‑то понял — у нас все получится.

Не без опаски, но Саша рискнула заглянуть в лицо мужчины, отмечая, как оно постепенно отмирает.

— Хорошо, — он кивнул, выдавливая из себя подобие улыбки.

— До свидания, — чуть неловко улыбнувшись внимательно следящей за Марком Марине, Саша направилась к двери.

Окликнули ее уже у двери.

— Постой, — Марк поднялся со своего места, открыл один из ящиков стола, достал оттуда конверт. — Постоянно забываю отдать, вожу с собой в машине. Котенок просила передать.

Приблизившись к Самарской, Марк протянул ей белый конверт.

— Что это? — девушка с опаской, но подношение в руки взяла.

— Ваши фотографии. Уж не знаю, когда вы успели, но она развесила такие в комнате и заставила такие же распечатать тебе.

Неуверенно улыбнувшись, Саша открыла конверт, достала оттуда снимки. Очень хорошие — смешливые, добрые, светлые.

— Спасибо, — пересматривая фотографии одну за другой, Саша улыбалась все шире.

— Когда вы успели?

— В первый день. Я не знала, что делать, спросила, чего она хочет, после мороженого Котенок призналась, что любит фотографироваться, вот мы и…

Увлекшись очередной фотографией, Саша даже не заметила, что не договорила.