Возвращение на родину - Томас Гарди

- Устали? - нежно спросил он. - Три танца, да еще дорога сюда...

- Нет, не очень.

- Не странно ли, что мы именно здесь встретились после того, как так долго не видались?

- Не видались, потому что не хотели.

- Да. Но вы это начали - нарушив обещание.

- Не стоит об этом говорить. С тех пор мы оба связали себя иными узами - вы не меньше, чем я.

- Я с огорчением услышал, что ваш супруг болен.

- Он не болен, только читать не может.

- Да, это я и хотел сказать. Искренне сочувствую вам. Судьба жестоко с вами обошлась.

Она помолчала.

- Вы слыхали, что он стал резать дрок для заработка? - проговорила она упавшим голосом.

- Говорили мне, - нерешительно сказал Уайлдив. - Да я не поверил.

- Нет, это правда. Что вы думаете обо мне, как о жене чернорабочего?

- Я думаю о вас то, что всегда думал. Ничто не может вас унизить: вы облагораживаете занятие вашего мужа.

- Хотела бы я так чувствовать.

- Есть надежда, что мистер Ибрайт поправится?

- Он думает, что да. Я сомневаюсь.

- Я очень удивился, когда услышал, что он снял дом на пустоши. Я считал, как и все, что он увезет вас в Париж сразу после свадьбы. "Какая веселая, интересная жизнь ей предстоит!" - думал я. Но он, вероятно, опять уедет туда с вами, если его зрение окрепнет?

Не слыша ответа, он внимательнее посмотрел на нее. Она едва сдерживала слезы. Картины будущего, которое никогда не осуществится, ожившая горечь разочарования, мысль о тайных насмешках соседей - все это всколыхнулось от слов Уайлдива, лишая гордую Юстасию привычного самообладания.

Уайлдив сам с трудом мог держать в узде свои слишком бурные чувства, когда увидел ее волнение. Но он сделал вид, что ничего не заметил, и спокойствие вскоре вернулось к ней.

- Неужто вы хотели идти домой одна? - спросил он.

- А что же? - сказала она. - Что может мне угрожать на этой пустоши, когда у меня ничего нет?

- Вначале нам по дороге. Я буду счастлив сопровождать вас до Троп-Корнера. - Видя, что Юстасия колеблется, он добавил: - Или вы думаете, что неразумно показываться со мной после событий прошлого лета?

- Ничего подобного я не думаю, - отвечала она надменно. - Буду ходить с кем хочу, что бы ни говорили обо мне все эти ничтожные жители Эгдона.

- Так пойдемте, если вы уже отдохнули. Сперва надо держать вон на тот куст остролиста с черной тенью справа.

Юстасия встала и пошла рядом с ним, осторожно ступая по уже влажному от росы вереску и папоротникам, провожаемая отзвуками веселья, так как танцы еще продолжались. Луна уже стала яркой и серебряной, но вересковая пустошь была непроницаема даже и для такого освещения, и сейчас здесь можно было наблюдать удивительную картину - темная, гасящая все лучи полоса земли под небом, полным от зенита до горизонта белого, как снег, блеска. Если бы чей-то глаз смотрел на Уайлдива и Юстасию сверху, с высоты, их лица среди этого темного пространства были бы для него как две жемчужины на столе черного дерева.

Из-за этой темноты, залегшей внизу, неровности тропы не были видны, и Уайлдив иногда спотыкался, а Юстасии приходилось грациозно балансировать в усилиях сохранить равновесие всякий раз, как кустик вереска или корень дрока выступал из травы на узкой дорожке. И всегда при этом к ней протягивалась рука и крепко ее держала, пока под ее ногами не оказывалась опять ровная почва, и тогда рука снова отдалялась на почтительное расстояние.

Они шли почти все время молча и наконец очутились возле Троп-Корнера; дальше, в нескольких сотнях ярдов, от большой тропы отходила короткая тропка к дому Юстасии. И постепенно они различили, что навстречу им движутся две человеческие фигуры, по-видимому мужеского пола.

Когда они подошли еще немного ближе, Юстасия нарушила молчанье, сказав:

- Один из них мой муж. Он обещал меня встретить.

- А другой мой злейший враг, - сказал Уайлдив.

- Похож на Диггори Венна.

- Он и есть.

- Это очень неприятная встреча, - сказала она, - но так уж мне везет. Он слишком много обо мне знает, если только за это время не узнал еще больше и не понял, что прежнее его знание ничего не стоит. Но делать нечего придется вам сдать меня им.

- Ну, я бы на вашем месте трижды подумал, прежде чем давать мне такой совет. Вот человек, который не забыл ни одной подробности наших свиданий у Дождевого кургана; и с ним ваш муж. Кто из них, видя нас сейчас вместе, поверит, что наша встреча и танцы на пикнике были случайностью?

- Хорошо, - мрачно прошептала она. - Уходите, пока они не подошли.

Он нежно простился с ней и нырнул в заросли папоротника и дрока. Юстасия продолжала медленно идти. Через две-три минуты она поравнялась с мужем и его спутником.

- На сегодня мой путь здесь кончается, охряник, - сказал Ибрайт, как только ее разглядел. - Я вернусь с этой дамой. Спокойной ночи!

- Спокойной ночи, мистер Ибрайт, - сказал Венн. - Надеюсь скоро увидеть вас в добром здравии.

Луна светила прямо в лицо Венну, и каждая черточка была ясно видна Юстасии. Он смотрел на нее с подозрением. Что зоркий глаз Венна издали различил то, что было недоступно слабому зрению Клайма - а именно, мужчину, шедшего рядом с ней и внезапно исчезнувшего, - это было весьма вероятно.

Если бы Юстасия могла последовать за охряником, она тут же увидела бы подтверждение своей догадки. Едва успел Клайм подать ей руку и отойти вместе с ней на несколько шагов от места их встречи, как охряник свернул с протоптанной дорожки, по которой он пошел, только чтобы проводить Клайма; собственный его фургон находился где-то неподалеку. Широко шагая своими длинными ногами, он пробивался наперерез сквозь совсем уж дикий, без единой тропинки, кусок пустоши, приблизительно в том же направлении, какое вначале взял Уайлдив. Только человек, привыкший к ночным скитаниям, мог бы в такой час и с такой быстротой спускаться по этим ощетиненным кустарником склонам и не слететь вниз головой в какую-нибудь ямину и не сломать себе ногу, угодив в кроличью нору. Но Венн стремил свой бег, по-видимому, без особых неудобств для себя, и курс он держал на "Молчаливую женщину". Он достиг ее примерно через полчаса, зная притом наверняка, что никто, находившийся возле Троп-Корнера в тот момент, когда он, Диггори, начал свою ночную пробежку, не мог попасть сюда до него.

Гостиница еще была открыта, хотя посетителей и не было, так как главное ядро составляли путники, заглядывавшие сюда во время дальних деловых поездок, а эти, конечно, давно уже убрались восвояси. Венн пошел в общую залу, спросил кружку пива и самым равнодушным тоном осведомился у девушки за буфетом, дома ли мистер Уайлдив.

Томазин сидела во внутренних комнатах и слышала голос Венна. При посетителях она редко показывалась, так как не могла побороть врожденное отвращение к занятию мужа; но, видя, что никого нет, вышла.

- Он еще не вернулся, Диггори, - сказала она приветливо. - Я его уже давно жду. Он пошел в Восточный Эгдон покупать лошадь.

- А какая на нем шляпа? Не белая ли с широкими полями?

- Да.

- Ну так я его видел возле Троп-Корнера, он как раз вел кобылку красавицу - с белым лбом и гривой черной, как ночь. Теперь, наверно, уж скоро придет. - Поднявшись и поглядев на чистое, нежное лицо Томазин, на которое с тех пор, как он его в последний раз видел, легла тень печали, он решился добавить: - Мистер Уайлдив, кажется, часто не бывает дома об эту пору?

- Ах да, - воскликнула Томазин нарочито веселым тоном. - Мужей, знаете, все из дому тянет. Вы не можете мне помочь - не знаете ли секрета, как сделать, чтобы он по вечерам сидел дома?

- Подумаю, может, и вспомню какой-нибудь, - отвечал Венн столь же легким тоном, хотя на душе у него было совсем не легко. Он поклонился на свой особый манер в знак прощания, Томазин протянула ему руку, и без вздоха, хотя с мыслями, которые сулили их много в будущем, он вышел из дому.

Когда четвертью часа позже Уайлдив вернулся, Томазин простодушно спросила тем пригашенным голосом, который стал теперь для нее привычным:

- А где же лошадь, Дэймон?

- Да я не купил в конце концов. Дорого просят.

- А как же тебя видели у Троп-Корнера, будто ты вел кобылу, красавицу, с белым лбом и гривой черной, как ночь?

- Ха, - сказал Уайлдив, останавливая на ней пристальный взгляд. - Кто это тебе сказал?

- Венн, охряник.

Выражение на лице Уайлдива стало весьма сложным.

- Ну, это недоразумение, он кого-нибудь другого за меня принял, медленно и сухо проговорил он. Он понял, что Венн опять начал свои контрмеры.

ГЛАВА IV

ПРИМЕНЯЕТСЯ НАСИЛИЕ

Эти слова Томазин, как будто и незначительные, а на самом деле значившие так много, продолжали звучать в ушах Диггори Венна: "Вы не можете ли мне помочь - как сделать, чтобы он сидел дома по вечерам?"

На этот раз Венн оказался на Эгдонской пустоши только проездом; интересы семьи Ибрайтов, считал он, больше его не касались, а у него были свои дела, в частности, по ту сторону Эгдона, куда он и направлялся. Но теперь он видел, что силою обстоятельств и неожиданно для него самого его вновь затягивает на прежний путь тайных действий в защиту Томазин.