Пожар страсти - Белва Плейн

Гиацинта сразу заметила, что Уилл изменился. Его любезность исчезла. Теперь перед ней стоял тот же мужчина, с которым она когда-то познакомилась, – решительный и откровенный.

А ей так хотелось побыть одной…

– Вы избегаете меня, – сказал Уилл.

– Отчего же? Вовсе нет. Мы хорошо провели день в библиотеке Моргана, не так ли? Во всяком случае, я так считала.

– Когда это было? Три недели назад? Не дурачьте меня, Гиацинта. Все остальное время вы были заняты. Вы утверждаете, что всегда заняты, хотя я знаю, что это не так.

– Что вы имеете в виду? – Она негодующе отодвинулась к окну. – А разве я не занята?

– Но Лина вовсе не намерена нещадно эксплуатировать вас.

– Она не знает, чем я занимаюсь после работы.

– Она знает больше, чем вы предполагаете.

– Так это ее идея? Да, это вполне возможно. Поскольку вы отправились – и конечно, совершенно неожиданно! – в Сан-Франциско. Что же Лина решила делать? Она не имеет права вмешиваться в мою личную жизнь.

– Я не хочу ссориться из-за Лины. И вообще не хочу ссориться. Повернитесь и посмотрите на статую Свободы. Вы давно не видели ее?

– Давно.

– Я тоже – с тех пор, как мне было десять лет. Мы посетим ее, как только вернемся из этой поездки.

– Что значит «мы»?

– Послушайте, Гиацинта. Ведь вы разыгрываете спектакль. И его трудно понять. Не возражайте, я ведь вижу. Все это по-женски, старомодно, мило и хорошо для начала, но мы уже миновали эту стадию в тот день, когда вы увидели мальчика верхом на лошади и показали мне фотографии Эммы и Джерри.

– Вы не знаете, о чем говорите.

– Напротив, знаю, как знаете и вы. Вы говорите сейчас одно, а ваши глаза – другое. И ваши глаза не лгут.

Глаза Гиацинты, к ее ужасу, наполнились слезами – и все из-за того, что он упомянул о Джерри и Эмме. Она повернулась к окну и посмотрела вниз, на удаляющийся город. На экране перед ними была карта с обозначением их маршрута – на север к Бостону, Галифаксу, Гренландии.

– Я не буду вас беспокоить, – сказал вдруг Уилл. – Читайте. У меня тоже есть книга.

Гиацинта так мечтала почитать этот новый роман хорошего писателя, с таким удовольствием ощущала глянец обложки. И вот теперь все испорчено.

Она прочитала первую фразу, но не смогла сосредоточиться. Она тупо повторяла про себя: «Пристегните ремни». Прочитав эту надпись по-французски и по-английски, она не могла отвязаться от этих слов. Встревожившись, Гиа попыталась взять себя в руки. «Ведь я в здравом уме. Во всяком случае, была в полном порядке, пока не пришел Уилл. Надо посмотреть на все беспристрастно: я ни за кого не цепляюсь и ни на чьем плече не рыдаю. Сама себя содержу и делаю это вполне успешно. Я не должна никому ни цента после того, как убедила Арни принять деньги в счет возмещения долга. Да, мне бывает одиноко, когда я не работаю, – и еще как одиноко! – но я справлюсь с одиночеством…»

Однако что-то в ней дрогнуло и породило сомнения. «Ах, если бы найти мужчину, способного удовлетвориться простыми, не усложняющими жизнь отношениями. Это было бы очень, очень кстати. Он должен быть приятным, как Арни, или чуть-чуть приятнее, а может, просто больше отвечать моему вкусу. Впрочем, это звучит ужасно. «Отвечать моему вкусу…» Как будто я выбираю мужчину так, как выбирают арбуз или стул. Уилл явно не из тех, с кем возможны такие отношения. Здесь большая доля моей вины, и я знаю это. Я хорошо помню, что несколько раз могла сказать такое, что положило бы конец нашим отношениям. Но я этого не сказала. Напротив, поощряла его. И вот результат. Если я не хочу иметь с ним отношений, надо собраться с силами, твердо сказать ему об этом, когда мы приземлимся, и заняться своим делом».

Подошла стюардесса и подала обеденное меню. Уилл и Гиацинта сделали заказ. Гиацинте показалось, что стюардесса смотрит на них с любопытством, словно пытаясь определить, чужие они или супружеская чета. Но разве это имеет значение?

Они молча ели и пили аперитив. Вскоре молчание стало тяготить их.

– Вкусно, – сказала Гиацинта, встретив взгляд Уилла. – Наверное, вы не ожидали такой вкусной еды в самолете?

– Во французском самолете этого можно ожидать.

– Да, они знают толк в еде.

Обычные банальные фразы.

– Кажется, это не первая ваша поездка туда.

– Да, но это моя первая деловая поездка.

– Ну да, на фабрику. Должно быть, это будет очень интересно.

– Я мечтаю об этом.

Снова воцарилось молчание. Затем их взгляды встретились.

– Послушайте, – сказал Уилл. – Это просто смешно. Сперва вы вели свою игру, затем я свою. Мужчины тоже ведут ее, вы знаете. Но начали игру вы, ссылаясь на постоянную занятость. Вы играли со мной или действительно не хотите меня видеть? Если не хотите, то так и скажите. Скажите: «Уилл Миллер, уйдите из моей жизни». Я подчинюсь.

Гиацинта посмотрела в окно. За это время совсем стемнело, и летели они так высоко, что огней на земле не было видно. Куда девалась ее решимость? Ведь только час назад она уверяла себя, что делает себе имя, никому ничего не должна и молча несет свой крест? Ком подступил к горлу Гиацинты.

Подождав, Уилл Миллер заговорил:

– Думаю, вы дали мне ответ, Гиацинта.

Она положила ладонь ему на руку.

– Я не хочу сказать «уйдите из моей жизни».

– А что вы хотите сказать?

«Уголовное преступление второй степени».

– Не знаю.

– Полагаю, вы опасаетесь новых отношений, потому что прежние были очень болезненны. Я прав, Гиацинта?

– Болезненны, – выдохнула она. – О да, болезненны!

– Я не тороплю вас. Но мы теперь понимаем друг друга?

В душе Гиацинты происходила отчаянная борьба. Она испытывала жгучее чувство стыда, потому что сокрытие истины – это притворство и ложь. И еще ею владел гнев, поскольку она, никогда и никому не желая нанести вреда, оказалась в таком положении. Уилла, такого тонкого, умного, гордого и доброго, нельзя обманывать. Нельзя причинять ему боль. Но он ничего не узнает, если дело не раскроется. А она проведет в страхе всю жизнь? Если они будут счастливы, а затем на нее обрушится беда, это не слишком повредит Уиллу. Значит, она не совершит особого греха, сказав ему «да»?

– Гиа, мы теперь понимаем друг друга? – снова спросил Уилл.

Гиацинта кивнула, и он взял ее за руку.

Они спали урывками и, время от времени просыпаясь, ощущали тепло друг друга. Прикосновения казались такими интимными, словно Гиа и Уилл много раз делили ложе. Когда самолет устремился на восток, они снова проснулись и увидели, как всходит солнце.

– Посмотрите! – воскликнула Гиацинта. – Кажется, будто оно поднимается из моря. И так каждый день! Настоящее чудо!

– Да. Чудо. Такое же, как любовь.