Принц Севера - Гарри Тертлдав

— Обезьяна — это животное размером с полугодовалого ребенка, похожее на заросшего шерстью уродливого человечка с хвостом, — терпеливо объяснил Вэн. — Они живут на деревьях, и у них на ногах такие же большие пальцы, как на руках. Умные и озорные, почти как дети, эти проказницы доставляют немало неприятностей людям: крадут вещи или ломают их.

Еще одна характерная черта обезьян заключается в том, что они любят делать то же самое, что и люди. Жители Малабалы, живущие с ними бок о бок, как мы с собаками и кошками, естественно, знают об этом. К тому же целые стаи обезьян обитают как раз в тех непролазных местах, где растут перечные деревца. Поэтому, когда жители Малабалы хотят заполучить перец, они поступают так: идут к подножию тех самых крутых холмов и собирают все фрукты с немногочисленных близлежащих деревьев. Затем они складывают урожай на небольших расчищенных участках леса неподалеку и делают вид, что уходят.

Все это время обезьяны наблюдают за ними сверху, с холмов. Затем они идут и собирают плоды с перечных кустиков, потом спускаются вниз и складывают их на тех же участках земли, в подражание людям. Иногда они забирают фрукты, оставленные жителями Малабалы, иногда нет. Так или иначе, люди получают перец без всяких усилий. Вот видите, иногда быть ленивым не так уж и плохо.

Воины одобрительно зашумели: они всегда так реагировали на хорошо рассказанную историю. Для них это было приятным времяпрепровождением. Кроме того, каждый запоминал услышанное, чтобы потом просветить домашних или отсутствующих друзей. Джерину тоже понравился рассказ, наводивший на интересные мысли.

— Интересно, сколько полезных вещей было изобретено благодаря человеческой лени, из нежелания делать все по старинке, прилагая массу усилий, — задумчиво произнес он.

— Приведи какой-нибудь пример, капитан, — сказал Вэн.

Лис почесал голову, размышляя. Наконец он произнес:

— Возьмем хотя бы того, кто изобрел повозку. Я уверен, что ему осточертело таскать тяжести на спине.

— А, кажется, я понял, что ты имеешь в виду, — сказал Вэн. — Наверное, ты прав.

— А тот, кто впервые приготовил эль, ему что осточертело? — спросил Райвин и с ухмылкой ответил на свой же вопрос: — Полагаю, смотреть на вещи трезво.

Джерин и Вэн рассмеялись, но Драго Медведь неодобрительно и шумно втянул в себя воздух.

— Не было никакого человека, впервые приготовившего эль, — сказал он упрямо. — Эль — подарок бога Бэйверса, и тем, кто не хочет его прогневать, лучше об этом не забывать.

Райвин открыл было рот, чтобы ответить (без сомнения, в духе философов города Элабон), но Джерин опередил его:

— Райвин, мой тезка по прозвищу, надеюсь, ты помнишь, какие сложности возникли у тебя не так давно с Мавриксом, богом вина?

— Ну да, помню, — неохотно отозвался Райвин. — Однако я никак не ожидал, что именно ты станешь препятствовать открытому обмену разными мыслями. Я…

Джерин взял его за руку.

— Давай-ка прогуляемся, — сказал он тоном, не терпящим возражений.

Когда они отошли от костра и места пиршества духов настолько, насколько позволили их завывания, наставление было продолжено:

— Несмотря на всю свою ученость, брат Лис, ты так и не научился единственному правилу: всему свое время и место. Если ты хочешь поспорить о природе и могуществе богов, не надо этого делать в походе. Я хочу, чтобы мои воины сосредоточились на двух вещах: взаимодействии друг с другом и уничтожении любых чудовищ, которые встретятся на их пути. Как ты считаешь, это разумно?

— Думаю, да, — сказал Райвин, хотя и угрюмо. — И все же тебе будет сложно отрицать, что в теории…

Джерин снова его оборвал, на этот раз резким рубящим взмахом руки:

— Теория — это замечательно, — сказал он. — Но мы имеем дело с фактом: если солдаты начнут спорить между собой, от них нечего ждать единения в схватке. И если ты сделаешь хоть что-то, что заставит их сражаться хуже, чем обычно, я оставлю тебя в первой попавшейся крепости или, при отсутствии таковой, в крестьянской деревне. Ты меня понял?

— О, несомненно. — Райвин сердито встряхнул головой. Золотое кольцо в его левом ухе сверкнуло. — Ты становишься жестким, выходя на тропу войны, принц Джерин Лис. — Титул Джерина он выговорил с нарочитым презрением.

— Война — слишком важное дело, чтобы давать слабину, — ответил Джерин, пожимая плечами. — Либо ты будешь вести себя, как я велю, не затевая споров с богами, либо я тебя прогоню. Выбор за тобой.

Райвин вздохнул.

— Пусть будет по-твоему. Однако ты бы добился большего, если бы научился мягко направлять людей в нужную тебе сторону, вместо того чтобы принуждать их силком.

— Без сомнения.

Джерин вздохнул. Райвину нельзя было отказать в сметливости, при полном отсутствии благоразумия, на которое бы она опиралась.

— А тебе бы следовало научиться хорошенько думать, прежде чем что-либо сказать или сделать. Мы все пытаемся выглядеть лучше, но у каждого есть свои недостатки. Когда, кстати, ты заступаешь в караул?

— В середине ночи. — Подвижное лицо Райвина тут же изобразило отвращение.

— Ну вот, видишь? — сказал Джерин. — Если бы у тебя в голове было столько же здравого смысла, сколько у кочана капусты, ты бы уже спал, а не стоял тут со мной. Иди, завернись в свое одеяло.

— Сила твоих доводов не перестает меня восхищать, — воскликнул Райвин.

Джерин заворчал и сделал вид, будто собирается отвесить ему пинка. Южанин вздохнул, покорно лег и вскоре заснул. А Лис, чья вахта совпадала с вахтой строптивца, заснул далеко не сразу.

Когда колесницы Лиса въехали во владения Бевона, все местные бароны попрятались в своих крепостях и приготовились держать оборону.

— Ты просто хочешь отнять у нас очередной кусок земли, — крикнул один из них с крепостного вала подошедшему Джерину.

— Это не так, — ответил Джерин, очень надеясь, что белый лоскут ткани в руке защитит его от стрел лучников.

В который раз он принялся рассказывать о чудовищах, вырвавшихся из пещер под храмом Байтона. И, как неоднократно прежде, встретил лишь недоверие. Мелкий лорд презрительно рассмеялся.

— Ты ведь слывешь большим умником, Лис. Никак не ожидал, что ты выдумаешь такой дурацкий предлог для нападения на соседей.

— Как хочешь. — Лис понимал, что уговоры бессмысленны, но ничего не мог с собой поделать. — Вскоре ты узнаешь, говорю ли я правду. И когда тебе станет ясно, что я не врал, ты, возможно, вспомнишь кое-что из моих слов.

Он развернулся и направился обратно к колеснице, где его ждали Вэн и Раффо. Никто с вала не выстрелил, и они продолжили путь.