Императорская Академия - Василий Анатольевич Криптонов

— хоть отбавляй. За первое место бьются сразу два кандидата: раскрытие заговора против императора и покушения на мою нескромную персону. Будучи аристократом, я, конечно, должен был бросить все силы на заговор. Но будучи капитаном Чейном, понимал: если меня убьют, то заговор раскрывать будет попросту некому.

Впрочем, ни там, ни там не было ясности, что делать. Про заговор пока известно лишь одно: он есть. Про покушение известно чуть больше: тот, кто пытается меня убить, достаточно силён, чтобы превратить каменную башню в голема.

Я спросил преподавателя энергетических практик, может ли маг скрыть или замаскировать свой уровень. Тот странно на меня посмотрел и ответил:

— Не думаю.

Больше он ничего не сказал.

Сегодня я не пошёл в парк в отведённое для прогулки время. Остался у себя в комнате. Сел на подоконник и смотрел на улицу. День был хмурым, по небу гуляли тучи — того гляди разразятся дождём.

— Юсупов, — пробормотал я, постукивая пальцем по стеклу. — Илларион. Получается, что больше некому...

Так-то оно так, только вот что мне с этим драгоценным выводом делать? Вариант первый: убить Иллариона и посмотреть, продолжатся ли покушения. Вариант второй: попытаться поймать мерзавца с поличным. Вариант третий: ...

— Костя! — прервал мои мысли громкий шёпот.

Я повернул голову и нашёл взглядом торчащую над перегородкой голову Мишеля.

— Чего тебе?

— Хотел извиниться.

— За что? — удивился я.

— За то, что отказался стать твоим секундантом. Прости, что так долго набирался мужества. Надо было сразу...

— Брось. Я же сказал — забудь, — поморщился я. И отвернулся.

Вовремя отвернулся! Увидел, как у ограды, отделяющей территорию Академии от Царского села, сошлись Жорж и Рабиндранат. Они о чём-то заговорили — будто старые приятели встретились.

Хм... Белый и чёрный маги дружат. Это не так уж странно, на самом деле — вполне обычное явление. Как постоянно подчёркивают преподаватели, никакой вражды между белыми и чёрными магами нет. Официально. Политически мы — противники, да. Но даже политические противники запросто могут быть друзьями. Взять хоть Алмазову с Долгополовой. Правда, там вряд ли речь идёт о дружбе, скорее Долгополова входит в свиту Алмазовой. Ловит на себе отблески сияния девицы, как-то быстро и незаметно успевшей стать королевой первого курса.

А вот то, что снюхались мой враг номер один и парень, благодаря которому Костя сломал себе шею, прыгнув с моста — это уже совсем другой разговор. Такие случайности не случайны.

— Просто чтобы ты знал: если тебе что-то понадобится... — продолжал между тем говорить Мишель.

— Мишель, — перебил я, — я не сомневаюсь в твоей преданности. Помню, что могу на тебя рассчитывать. Но пока мне ничего не надо, как-то так получается.

Затылком я чувствовал его взгляд. Он не уходил. Да что ж за проклятие-то такое... Пойти, что ли, вычудить чего-нибудь и заехать в карцер, чтобы побыть в одиночестве? Так — штрафные баллы, будь они неладны. Да и я здесь — не в тюрьме. За «чудачества» быстро на дверь укажут.

— Я слышал, что ты потерял память, — выдавил из себя Мишель.

— Угу. И что — ты можешь её вернуть? — усмехнулся я.

Было бы, конечно, неплохо получить доступ к памяти Кости, до эпического падения с моста. Особенно последние несколько часов. Всё-таки, слова Анатоля — это одно, а собственная память — другое. Как говорил мой товарищ: «Один свидетель — ничто. А вот трое свидетелей обязательно наврут так, что посередине можно будет различить правду».

Жорж и Рабиндранат тем временем углубились в парк, продолжая беседовать. Рабиндранат оглянулся. Хорошо знакомая повадка. Так проверяют, не следит ли кто-то, не подслушивает ли конфиденциальный разговор.

Что это вы, ребятки, затеяли, а?

Обсуждаете новое покушение на меня? Или — как свергнуть императора?

— Могу попытаться.

— Что? — повернулся я опять к Мишелю, чья печальная голова так и торчала над перегородкой.

— Я могу попытаться вернуть тебе память.

* * *

Мы обустроились у меня в комнате. Просто потому, что с одной стороны у меня была капитальная стена, а с другой получался буфер из пустой комнаты Мишеля. Так можно было не опасаться, что кто-нибудь подслушает. Впрочем, в основном сейчас все были на прогулке.

— Ну и что за магию ты предлагаешь? — спросил я, усевшись на кровать.

Мишель покачал головой:

— Это не совсем магия. Это — гипноз, усиленный магией. Я с детства очень увлекался книгами по гипнозу и даже провёл несколько успешных опытов.

— На ком? — скептически поинтересовался я. — На кошках?

— Нет, — почему-то покраснел Мишель. — Одна... Впрочем, не важно, не будем об этом. Так ты готов попробовать?

Он стоял напротив меня, я задумчиво смотрел на него.

Гипноз?.. Я, конечно, не изучал эту тему, знаю только понаслышке, но мне кажется, что там всё дело в том, чтобы подчинить человека своей воле. Если это действительно так, то мне вдвойне интересно — каким образом этот нескладный застенчивый пацан собирается подчинять мою волю? Да я его с дерьмом сожру и не замечу...

— Не хочу тебя расстраивать, Мишель. Но вряд ли я поддаюсь гипнозу.

— Ну, в таком случае у меня просто ничего не получится, — развёл руками Мишель. — Ты что, боишься?

Идиотская подначка внезапно сработала, у меня будто блокировка слетела.

— Да ничего я не боюсь! Давай, колдуй.

Кивнув, Мишель сел на стул.

— Начнём с того, что это не волшебство, — важно сказал он. — Чистая наука. Поэтому сразу предупреждаю: чудес не будет. Если сейчас что-то и получится — это будет только начало. Можно будет повторить сеансы завтра, послезавтра... Мы будем продвигаться к цели постепенно, шаг за шагом.

— А ты что, уже многих от потери памяти вылечил? — не удержался я от новой волны скепсиса.

— Нет, но я много читал. При помощи гипноза люди вспоминают даже прошлые жизни.

Я рассмеялся и покачал головой. Ох, Мишель... Вот прошлую-то жизнь я как раз очень хорошо помню. И не дай тебе боже под гипнозом начать расспрашивать о ней.

— А ещё, — продолжил Мишель, — ты должен мне помогать.

— Каким образом?

— Ты должен делать всё, что я скажу. Если сделаешь — тогда есть шанс вернуть воспоминания.

— Ладно, — кивнул я, — усвоил. Приступим?

Глава 24. Память

— Ляг на кровать,