Граф Никита Панин - Зинаида Чиркова

Петр приказал расформировать лейб-компанию, ввел вместо нее голштинские войска. Но старые волки еще остались в полках и подачки Екатерины воспринимали так, как полагалось — матушка мечтает взойти на престол. Разговоры, которые вели в полках все пять братьев Орловых, трудно было назвать заговором, но гвардия уже готовилась к тому, чтобы в любой момент опять «сделать свою царицу».

Теперь всю гвардию Петр приказал отправлять в действующую армию. Мало того, что придется опять воевать, да еще за Шлезвиг, о котором никто не слыхивал из русских людей, мало того, что союзником будет Фридрих, которого лупили и лупили, так он же еще и станет во главе этого войска, будет ими командовать. Оскорбительнее ничего нельзя было придумать. Гвардия роптала, открыто выражала недовольство, а Орловы подогревали эти настроения…

Словом, гвардия — да…

— Значит — Дашкова, — бросал, словно ненароком Панин, и опять Екатерина кивала головой. Ее деятельная подруга привлекала в ряды недовольных важных титулованных чиновников, знать, сливки общества, без них трудно что-либо предпринять…

— В кулак, — сжимал кулаки Никита Иванович, и Екатерина опять поражалась его уму и проницательности.

— И срок, — добавлял Панин.

Срок назначался. Но надо знать все, что происходит, иметь везде свей уши…

Они не разговаривали много. Сообщники понимали друг друга без слов. Но заговор был составлен. И они встали с самого начала во главе этого заговора. Даже если бы их услышал Порошин, шпион Петра, если бы все сорвалось, что можно было предъявить организаторам — Екатерине и Панину? Два-три слова. Криптография, как любила говаривать Екатерина. Умный, осторожный Панин не давал увлекать себя речами, он хотел действовать.

— Наследник должен быть в столице, — добавил он на прощанье.

Екатерина опять кивнула головой. Да, под рукой наследник, если что. И должен быть в столице. Сама она собиралась отъехать в Петергоф — Петр приказал там праздновать день его тезоименитства. Там должен был состояться парадный обед. И это после того, как при всех он громко обозвал ее дурой… Удивительно, неужели он действительно не понимал, что такие обиды не прощаются, что за такие слова придется отвечать?

С Дашковой Панину было проще. С ней он не стеснялся высказывать свои мысли. Да и в доме у Дашковой не было соглядатаев, которые во множестве водились при дворе. Казалось бы, Дашкова — сестра Елизаветы Воронцовой, мечтающей женить на себе Петра. В случае, если у Лизки все получится, свою долю богатств и власти получит и Дашкова. Мало того, дядя — канцлер, все под рукой. Мужа она постаралась отправить в далекую командировку — посланником в Турцию — выхлопотала поездку у дяди. Не хотела, чтобы в таких беспокойных обстоятельствах он оставался в столице. Почему она приняла сторону Екатерины — Панин и сам удивлялся, но знал, что они дружат давно и прочно. Екатерина часто заезжала на дачу к Дашковой, возвращаясь из Петергофа, и они много говорили о государственном устройстве, разбирали прочитанные книги и понимали, что мысли их сходны, что обе умны и проницательны. Порывистая и вспыльчивая Дашкова была немного сумасбродна, могла в одно и то же время думать о многом и действовать в разлад со своими мыслями, но, что она предана Екатерине, Панин не сомневался.

Едва раздался в столице крик юродивой «Пеките блины!», как она поняла это пророчество верно и сразу же поскакала сломя голову во дворец к Екатерине. Та ласково приняла ее, заставила лечь в теплую постель — на улице слякоть и холод, закутала в одеяло и принялась расспрашивать, что выгнало ее в такой мороз.

— Вы слышали крик юродивой? — прежде всего спросила Дашкова.

— Когда это вы успели набраться суеверий? — улыбнулась Екатерина.

— Разве это суеверие? Это пророчество, — серьезно ответила Дашкова. — Императрица тяжело больна, вот-вот кончится, что будет тогда с нами, с Россией, всей страной? У вас есть какой-то план, какое-нибудь дело?

— Я во всем полагаюсь на волю Бога, — серьезно ответила Екатерина, — как захочет Бог, так и будет. Так что какие могут быть у меня планы?

— Но вы ведь знаете, что вытворяет Елизавета, моя сестрица, какие планы вынашивает, а Петр — хоть он и мой крестный отец, склоняется выполнять все ее капризы?

— Полно, дитя мое, — ответила Екатерина, — никто не знает, что ждет нас завтра…

— Во всяком случае, знайте, что я на вашей стороне! — заявила Дашкова.

Но с тем и ушла от Екатерины, не встретив ни одобрения, ни порицания. Она понимала, что Екатерина не во всем доверяет ей, боится подвоха со стороны сестры Елизаветы. И поняла правильно, это ей уже разъяснил Панин…

— Надобно говорить с людьми типа Разумовского, — наставлял ее Никита Иванович, — надобно говорить с Рославлевыми, Ласунскими…

И бывая на куртагах и обедах, на придворных балах и маскарадах, Дашкова потихоньку беседовала с этими людьми. Но и те опасались слишком молодой, порывистой и откровенной особы. Во всяком случае, немного могла она сообщить Никите Ивановичу о своих успехах.

Стороной Панин узнал о том, что к Кириллу Разумовскому наведался Григорий Орлов. Никита Иванович сразу понял, что это неспроста, что разговор Орлов завел о перевороте. Он не знал подробностей, но что речь шла именно об этом, не сомневался.

Но Никита Иванович ошибся. К Разумовскому явился вовсе не Григорий Орлов — тот сидел под неусыпным надзором адъютанта Петра III Перфильева и вполне радовался роли, которая ему выпала, — оба собеседника неустанно играли в карты. То был отвлекающий маневр.

К Кириллу Разумовскому явился Алексей Орлов, старший брат Григория. Явился среди ночи, но решительно потребовал допустить его к гетману Малороссии. Слуги сопротивлялись, как могли, на шум вышел сам Разумовский и молча выслушал посетителя.

Алексей Орлов прямо выложил Разумовскому, чего от него ждут, — намечается переворот в пользу Екатерины, заговор уже составлен, намерен ли его сиятельство принять сторону императрицы, сделает ли он какие-то шаги в ее пользу?

Разумовский позевал в ладонь, посоветовал ехать для совещания к другому, погасил свечу и пожелал Алексею спокойной ночи…

Взбешенный и оскорбленный таким ответом, Алексей Орлов ушел в недоумении, а потом испугался: что, если Разумовский выдаст?

Разумовский не выдал, и Орловы поняли, что он на их стороне. А что ему было делать? Он состоял полковником Измайловского полка, лучшего гвардейского полка, пока еще не расформированного Петром. Но что ему в заговоре?

Младший брат Алексея Разумовского, фаворита Елизаветы, он воспитан был самой императрицей, как родной сын. Она послала его учиться за границу, а в восемнадцать лет назначила президентом Академии наук — четыре года держали для него эту должность незанятой. Он обладал несметными богатствами, не им нажитыми, был возвеличен превыше всех своих заслуг. Баловень счастья и случая, выпавшего на его долю, изнеженный и заласканный, Кирилл Разумовский состоял полковником Измайловского полка, где сама Елизавета до смерти была командиром. Ему досталась в управление Малороссия, богатейший и обширнейший край, но Разумовскому, образованному и умному, было скучно в резиденции гетмана — Глухове, где он мог подавать гостям бокалы, наполненные бриллиантами, — и он вернулся в Петербург. Он был пресыщен милостями Елизаветы, угодливостью всего двора…

Но Разумовский увлекался Екатериной, еще когда она была великой княгиней. Ее острый ум, любезность в обращении, остроумие, изящество заставляли его делать безумства. Больше всех испытал он на себе грубость голштинских манер и несносную солдатчину с воцарением Петра. Всегда наглое, дерзкое, оскорбительное обхождение императора, его капризная суетливая деятельность, полная противоречий — все отталкивало Кирилла. Петр хотел сделать Разумовского своим придворным шутом, и это добавило вельможе ненависти к шуту-императору. Он не стеснялся говорить императору дерзости: тонкой иронии Петр все равно не понимал. Когда Петр объявил, что ставит Разумовского командующим армией, назначенной в датский поход, гетман лениво процедил:

— Вашему величеству придется сформировать другую армию, чтобы она подгоняла первую.

Насмешливое отвращение к императору давно поселилось в душе Разумовского. От Петра он мог ожидать только унижения.

Несметные богатства Разумовского позволяли ему подкупать офицеров и солдат именем Екатерины — то солидною прибавкой жалованья от матушки Екатерины, то зваными обедами в ее честь, то просто денежными раздачами. Полк давно готовился выступить за императрицу…

Солдаты же этого полка распускали и удивительные слухи об императоре. Император хочет расторгнуть браки всех придворных, дам и затем выдать их замуж по своему усмотрению. И первый подаст пример, женившись на фрейлине Елизавете Воронцовой. Прусский посланник Гольц должен жениться на графине Строгановой, бывшей замужем за наследником всех богатств Строгановых, графиня Брюс, Марья Осиповна Нарышкина выберут себе новых мужей…