Вор вне закона - Константин Алов

приписывать сам бугор. Но это были уже его проблемы. Ляху же предстояло найти средства для будущих выплат.

Пришедшие вскоре малявы подтвердили положение Ляха. В отряде он не вошел ни в одну семью, а сколотил свою. Получилась она небольшой, но крепкой и надежной. Все в ней, кроме него, были мужиками, то есть в авторитеты не лезли и спокойно работали на производстве.

Лях на промку ходил только затем, чтобы варить чифир и играть в карты. Играл он осторожно, при желании выигрывал. Он не забывал отстегивать с выигрыша на "общее" и честно отправлял в ШИЗО Яхонту его долю. "Верха" старался не задирать, обыгрывал "низы". Но однажды напротив него уселся Чингиз.

— Ну что, стирогон, пошпилим?

Чингиз считался опытным шулером. Играл грязно, передергивал в наглую. К проигравшим был беспощаден. И если бы не покровительство Фомы, с ним давно бы разобрались.

Лях догадался, что Чингиз собирается не просто выиграть у него, а разгромить. Обыграть так, чтобы Лях не смог отыграться и вовремя расплатиться. Загнать в фуфлыжники, а потом и в обиженку.

Лях имел талант к игре. Он с феноменальной точностью мог запомнить особенности любой "заряженной" разными примочками колоды. И карты, предложенные Чингизом, узнал сразу. Ему уже приходилось ими играть.

По рубашкам он хорошо видел, какие карты у Чингиза, какие в прикупе. Чингиз грубил, явно нарывался на ответ. Но Лях помнил закон игры. Все разборки — после. Даже если видишь, что соперник шельмует, сделать ему предъяву можно только после окончания игры.

Лях давно заметил у себя за спиной невзрачного урку с зеркалом. Тот ползал по верхним шконкам, пытаясь донести до Чингиза изображение ляховых карт. Но Ляху было достаточно лишь наклонить свои карты немного в сторону, как корректировщику приходилось, кряхтя, переползать по верхушкам шконок на новую позицию.

Лях знал, что заигрывать с Чингизом опасно. Поэтому он отказался от обычной тактики — заманивать противника в игру, проигрывая ему время от времени. Он выигрывал у Чингиза одну партию за другой. Тот скрипел зубами, матерился, но игру не бросал, чтобы не потерять лица.

Лях долбил противника хитрыми примочками и все увеличивал ставки. Вопреки правилам, он не требовал от Чингиза засветить деньги. Наоборот, ему было бы выгодно, если бы отморозок не сумел ответить и попал к нему в должники.

По рубашкам карт, оказавшихся в прикупе, Лях определил — пора. Он дал лазутчику вдоволь налюбоваться своим набором, затем скинул все свои карты, среди которых был неплохой расклад, и забрал пять карт из прикупа. Он не ошибся. Четыре туза — рамс. Он открыл карты и списал всю свою запись.

— С тебя две штуки, — сказал он побледневшему Чингизу. — Сразу отдашь?

— Через час рассчитаюсь, — пообещал Чингиз.

Лях догадался, что деньги будут из общака. Так и получилось. Когда Чингиз отсчитывал деньги, за его спиной маячил Фома. Следил, не наколол ли его верный помощник.

Лях отмусолил от пачки полученных денег стопку купюр и протянул их Фоме.

— Это на общее.

Потом помахал оставшимися и предложил Фоме.

— Короля за бороду не хочешь потянуть?

И тут же просадил ему в очко весь свой выигрыш. Денег было не жалко. Радовало то, что ему удалось с честью выйти из критической ситуации. И Чингиза раздавил, и с "верхами" отношений не испортил. По крайней мере на какое-то время.

* * *

Лях принялся создавать свою семью. Первым, с кем он скентовался, был насильник Игорем Каратеев, который также как и он когда-то занимался боксом, а позже, как и многие, увлекся каратэ.

— Куда же было деваться, раз у меня фамилия такая? — пошутил он.

Игорь был парнем спокойным и жизнерадостным. Блестящие внешние данные обеспечили ему срок — в изнасиловании его обвинила брошенная им подружка — и кличку Купидон. На зоне кое-кто из авторитетов безуспешно пытался посулами и хитрыми "прокладками" перевести Купидона в "машки" — привилегированную прослойку педиков для узкого пользования. Дело рано или поздно должно было кончится насилием, тут не помогло бы и знание приемов. Кентовка с Ляхом такую опасность исключала.

Третьим членом семьи стал чеченец Ваха. Год назад на "Силикатную" пригнали большую партию чеченцев, осужденных большей частью за грабеж и разбой. Потом всех их этапировали на Северный Урал, а Ваха, лежавший тогда на больничке, остался. У чеченцев осталось много недоброжелателей, все они могли теперь отыграться на Вахе. Лях и ему обеспечил спокойную жизнь.

Четвертым стал гигант — хохол Тарас по прозвищу Сало. До прихода в отряд Ляха он жил "один на льдине". Других не трогал, но и себя в обиду не давал. Узнав, что Лях москвич, сам попросился в семью. На вопрос, зачем ему это надо, ответил:

— Одному дуже скушно.

В подтверждение этого каждый вечер Сало до хрипоты спорил с Лешкой о правопреемстве русских и украинцев на Киевскую Русь и гнусавил:

— Ще нэ вмэр Степан Бандэра, ще живы герои!

Ще нэ довго москалеви спаты у спокое!

Но при этом готов был поделиться с семейником-москалем последним куском сала.

Семья обзавелась и персональным шнырем. Должен же кто-то был стирать носки и выполнять другую хозяйственную работу. Шныря звали Кишкой за то, что он был вечно голодным. Кишка мог сожрать зараз бачок картошки на десять человек и закусить килограммовой буханкой черного хлеба. Если бы не материально обеспеченная Ляшская кентовка, ему, с таким его аппетитом, была бы одна дорога — в крысы, а оттуда в гроб или в опущенные. Кишку подозревали в тяжком преступлении — поговаривали, что однажды он сожрал кота. В отличие от собак, ценившихся на зоне как деликатес, жрать кота считалось западло.

В поисках пропитания Кишка успел перезнакомиться со всем населением зоны и знал все, что происходит внутри охраняемого периметра и за его пределами. Он и принес Ляху новость.

— Завтра воры выходят из штрафного изолятора. Суки назначили рубиловку.

* * *

На практике почти не встречается "черных", воровских или "красных", сучьих, козлиных зон в чистом виде. Так и на "Силикатной", козлиной зоне, третий и четвертый отряды считались "черными". Яхонта в зону не пустили, отправили обратно в централ.

Остальных же пришедших с этапом блатных и отрицал распределяли по этим отрядам. Их локалки — огороженные отрядные территории — находились рядом. Выйти из локалки можно было через калитку, запирающуюся на электрозамок. Отпирал и запирал его зек-локальщик из козлов. Надеяться на его помощь не приходилось и в разделяющей зоны решетке сделали пропил, который затерли металлическими опилками и грязью.

В день накануне рубиловки все авторитеты в полном составе проследовали на