Покрашенный дом - Джон Гришем

Он оставил ключи в замке зажигания и, когда мы отошли от пикапа, сказал:

— Мне надо в кооператив зайти. Пошли на Мэйн-стрит.

Меня это вполне устраивало.

В городе Блэк-Оук было три сотни жителей, и практически все они проживали в пяти минутах ходьбы от Мэйн-стрит. Я часто думал, как здорово было бы иметь маленький аккуратненький домик на тенистой улице в двух шагах от лавки Попа и Перл и от кинотеатра «Дикси» и чтобы вокруг — никакого хлопка.

На полпути к Мэйн-стрит мы вдруг резко свернули в сторону. «Перл хочет тебя видеть», — сказал Паппи, указывая вправо, на дом Уотсонов. Я никогда не бывал у Попа и Перл дома, для этого не было никаких причин, но, конечно же, видел этот дом. Он был один из немногих в городе, построенных их кирпича.

— Что? — спросил я, совершенно обескураженный.

Он не ответил, и я просто пошел за ним следом.

Перл ждала нас у дверей. Когда мы вошли, я почувствовал густой и сладкий аромат какой-то стряпни, но был слишком ошарашен, чтобы осознать, что она хочет меня чем-то угостить. Она погладила меня по голове и подмигнула Паппи. В углу, согнувшись пополам и спиной к нам, с чем-то возился Поп. «Иди сюда, Люк», — сказал он, не оборачиваясь.

Я уже слышал, что они купили телевизор. Первый у нас в округе был приобретен год назад мистером Харви Глисоном, владельцем банка, но он жил замкнуто, и, насколько нам было известно, его телевизора никто не видел. У нескольких членов нашей церковной общины были родственники в Джонсборо, и у тех имелись телевизоры, так что когда наши отправлялись туда в гости, то по возвращении не переставая рассказывали об этом чудесном новом изобретении. Деуэйн видел однажды телевизор в витрине магазина в Блайтвилле, после чего невыносимо долго ходил по школе с ужасно важным видом.

— Садись вот здесь, — сказал Поп, указывая на место на полу прямо перед телевизором. Он все еще настраивал его с помощью ручек управления. — «Уорлд сириз», — пояснил он. — Третий матч. «Доджерс» играют на стадионе «Янки».

У меня аж сердце замерло и нижняя челюсть отпала. Я был так поражен, что не мог пошевелиться. В трех футах от меня был маленький экран, по которому плясали полосы. Он размещался в центре темного деревянного футляра, а под целым рядом ручек серебром отсвечивала надпись «Моторола». Поп повернул одну из ручек, и мы вдруг услышали скрипучий голос комментатора, объявившего что мяч ушел к шорт-стопу. Потом Поп повернул сразу две ручки, и на экране возникло изображение.

На экране шел бейсбольный матч. Он передавался напрямую со стадиона «Янки», и мы смотрели его в Блэк-Оуке, штат Арканзас!

Позади меня задвигались стулья, и я почувствовал, что Паппи садится поближе. Перл не очень интересовалась игрой. Она некоторое время возилась в кухне, а потом вышла оттуда, неся тарелку с шоколадными пирожными и стакан молока. Я принял все это и поблагодарил ее. Пирожные были прямо из духовки и пахли потрясающе. Но есть в такой момент я был просто не в состоянии.

Эд Лоупат был питчером у «Янкиз», а у «Доджерс» подавал Причер Роу. За «Янкиз» также играли Микки Мэнтл, Йоги Берра, Фил Ридзуто, Хэнк Бауэр, Билли Мартин, а за «Доджерс» Пи-Уи Риз, Дьюк Снайдер, Рой Кампанелла, Джеки Робинсон и Джил Ходжес. И все они были тут, в гостиной Попа и Перл, одновременно выступая перед шестьюдесятью тысячами зрителей на стадионе «Янки». Я был настолько заворожен, что просто онемел. Я просто смотрел на экран, видел все это, но не верил собственным глазам.

— Ешь пирожные, Люк, — сказала Перл, проходя через комнату. Это было больше похоже на приказ, чем на приглашение, и я откусил кусочек.

— За кого болеешь? — спросил Поп.

— Не знаю, — пробормотал я, поскольку действительно не знал. Я привык ненавидеть обе эти команды. Ненавидеть их было легко, когда они были далеко от нас, в Нью-Йорке, в другом мире. Но сейчас они были в Блэк-Оуке и играли в игру, которую я очень любил, пусть сейчас ее передавали со стадиона «Янки». Моя ненависть к ним вдруг куда-то испарилась. «За „Доджерс“, наверное», — сказал я.

— Надо всегда болеть за Национальную лигу, — сказал Пап-пи позади меня.

— Да, наверное, — неуверенно ответил Поп. — Только ведь за «Доджерс» болеть трудновато...

Игру передавал в наш мир канал-5 из Мемфиса, это был филиал «Нэшнл бродкастинг компани», не знаю, что это такое. В перерывах давали рекламу сигарет «Лаки Страйк», «кадиллаков», кока-колы, компании «Тексако». Все паузы между иннингами заполняла реклама, а когда она заканчивалась, изображение на экране снова менялось и мы опять оказывались на стадионе «Янки». Это было потрясающее впечатление, оно меня захватило целиком и полностью. На целый час я словно перенесся в другой мир!

У Паппи были дела в городе, так что в какой-то момент он ушел и отправился на Мэйн-стрит. Я не слышал, как он уходил, только когда началась реклама, понял, что его нет.

Йоги Берра сделал «хоум ран», и когда я смотрел, как он обегает все базы на виду у шестидесяти тысяч фанатов, понял, что никогда больше не смогу должным образом ненавидеть команду «Янкиз». Там же играют сплошные спортивные легенды! Самые замечательные игроки самой замечательной команды, какая когда-либо играла в бейсбол. Я немного расслабился душой, но решил, что все эти свои новые чувства мне лучше держать при себе. Паппи не потерпит в своем доме идиотов, симпатизирующих «Янкиз»!

В середине девятого иннинга Берра пропустил поданный питчером мяч мимо себя. «Доджерс» заделали два «рана», получив два очка, и выиграли матч. Перл завернула пирожные в фольгу и дала их мне с собой. Я поблагодарил Попа за то, что они позволили мне разделить с ними это необыкновенное приключение, и спросил, нельзя ли мне будет прийти посмотреть, когда будут играть «Кардиналз».

— Конечно, — ответил он. — Только это еще не скоро будет.

Возвращаясь обратно к джину, я задал Паппи несколько вопросов о том, как работает телевизор. Он долго говорил что-то о сигналах и трансляционных башнях, туманно и запутанно, и в конечном итоге признался, что и сам мало что в этом понимает, поскольку изобретение-то это совсем недавнее. Я спросил, когда и мы сможем купить телевизор. «Да на этих днях», — ответил он так, что это означало «никогда». И я устыдился своего вопроса.

Мы притащили пустой прицеп обратно на ферму, и я отправился собирать хлопок до самого конца рабочего дня. А за ужином слово было предоставлено одному мне. И я не переставая рассказывал об игре, о рекламе и вообще обо всем, что увидел по телевизору у Попа и Перл.

Современная Америка потихоньку вторгалась в деревенский Арканзас.

Глава 25

Перед самыми сумерками отец и мистер Леон Спруил пошли прогуляться возле силосной ямы. Отец объяснил ему, что Стик Пауэрс хочет арестовать Хэнка за убийство Джерри Сиско. А поскольку от Хэнка все равно одни неприятности, то нынче для него самый подходящий момент раствориться в ночи и вернуться к себе в горы. В конечном итоге мистер Спруил воспринял все это нормально и больше не угрожал уехать всем семейством. Тэлли была права: им были нужны деньги. И им самим до смерти надоел Хэнк. Получалось, что они останутся у нас и уберут урожай до конца.

Мы сидели на передней веранде, смотрели и прислушивались. Но не слышали резких слов и не видели признаков свертывания лагеря. Незаметно было и чтобы Хэнк собирался смотаться. В сумерках было видно, как он там мелькает, двигаясь по лагерю, присаживаясь у костра, роется в поисках остатков от ужина. Потом Спруилы по одному отправились спать. И мы тоже.

Я прочитал все молитвы и теперь лежал в постели Рики совсем без сна, размышляя о «Янкиз» и «Доджерс», когда откуда-то издали донеслись голоса спорящих. Я прокрался к окну и выглянул наружу. Вокруг было темно и тихо, какое-то время я ничего не видел. Потом тени сместились, и я увидел, что возле дороги стоят мистер Спруил и Хэнк, стоят лицом к лицу и говорят одновременно. Я не слышал, что именно они там говорят, но было понятно, что оба здорово сердиты.

Было бы слишком обидно пропустить такое. Я пробрался в коридор и постоял, пока не убедился, что все взрослые спят. Тогда я прокрался через гостиную, открыл дверь с сеткой, вылез на переднюю веранду, спустился по ступенькам и сиганул в заросли кустарника на восточной стороне нашего участка. На небе была половинка луны, там и сям виднелись облака. Через несколько минут я тихонько подобрался к самой дороге. К спору тем временем присоединилась и миссис Спруил. Они спорили по поводу драки с братьями Сиско. Хэнк непреклонно стоял на том, что он ни в чем не виноват. Родители же не хотели, чтобы его арестовали.

— Да я убью этого жирного помощника шерифа! — рычал он.

— Отправляйся-ка ты лучше домой, сынок, пусть здесь все остынут, — повторяла миссис Спруил.

— Чандлеры хотят, чтобы ты отсюда исчез, — сообщил в какой-то момент разговора мистер Спруил.

— У меня в кармане больше денег, чем у этих недоумков когда-нибудь будет, — мрачно заявил Хэнк.