Никому не отдам - Виктория Бойцова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Спустя месяц
Жара стоит неимоверная, солнце словно взбунтовалось – печет так, что на асфальте яичницу жарить можно, наверное! А на небе нет даже намека на хотя бы одно, зарождающееся облачко. Если за городом мы еще немного спасаемся от жары в бассейне на заднем дворе; да, и система полива газона работает идеально, что тоже немного сбивает градус. То город – это адское пекло!
Пусть для последних дней июня это нормально, но чувствую я себя при такой погоде, мягко говоря – не очень хорошо: постоянно хочется спать, да и в общем, состояние какое-то коматозное. Я стала очень раздражительной, и даже грубой, порой стыдно за свое поведение, особенно, по отношению к людям, которые работают в доме. Когда немного успокаиваюсь и прихожу в себя, то извиняюсь, но, сама знаю, что это мало помогает.
Вчера вечером звонил Владимир Емельянович, который благополучно перенес операцию на сердце в Москве и теперь проходит реабилитацию в клинике Прохора. Друг Виктора замечательный человек! Большой грузный мужчина, при знакомстве показавшийся мне похожим на огромного медведя, на деле оказался очень мягким, эмпатичным человеком.
Прохор отпустил меня из клиники в тоже вечер, выдав список лекарств, которые я клятвенно обязалась принимать и приходить к нему на прием. Он часто звонил и справлялся о моем самочувствии, особенно, в первые дни после «выписки», которую, к слову, устроили моя дочь на пару с мужем.
Мне достаточно было увидеть, какими заговорщическими взглядами они переглядываются, чтобы понять, что дело тут не чисто! Усмехаюсь, вспоминая эти моменты.
Сегодня я снова собираюсь встретиться с Прохором, но уже не по поводу своего здоровья, а для того чтобы узнать, как проходит реабилитация Владимира Емельяновича. Заодно забегу к этому, несносному, по словам Прохора, пациенту и поговорю с ним о его нездоровой тяге к спорту. Силовые тренировки – это, безусловно, хорошо, но ведь не в больничной палате же! Еще рано отжиматься от пола по двадцать раз, но именно за этим занятием застал мужчину Прохор во время очередного обхода и был, мягко скажем, шокирован!
Я решила навестить бывшего свекра, с которым отношения стали даже лучше, чем в период нашего с Ваней брака. Навестить и пожурить! Улыбаюсь, представляя себе эту картину! Конечно же, Владимир Емельянович меня не послушает, у него «открылось второе дыхание», как он сам выражается и теперь мужчину не остановить – он хочет быстрее прийти в форму и жить более активной жизнью.
Единственное, что меня смущает в предстоящей поездке, так это неизбежная встреча с Инной Юрьевной… Она всегда рядом с мужем – это и понятно, вполне нормально, но… Мне не комфортно ее общество. Не смотря на то, что женщина звонила несколько раз, просила о встрече, я не соглашалась. По телефону с ней разговаривала… Скупо… Мало… Но разговаривала, а вот видеться с ней было выше моих сил!
Нет, дело не в том, что я такая бездушная тварь, что не может простить. Просто… Чтобы простить, мне нужно понять, а я, чтобы она не говорила, не могу понять, как можно спланированно выкрасть ребенка у матери и шантажировать им…
С одной стороны, в голове постоянно крутятся мысли о том, что не знаю, как бы сама поступила на ее месте, ведь Иван, со своей «колокольни» обрисовал ей всю ситуацию. И, вроде как, женщина не виновата в том, что поверила сыну, ведь он ее ребенок, а любая мать, любящая свое дитя, желает ему счастья.
Но, с другой – я еще слишком зла на нее и эти эмоции, словно тонкое полотно, закрывают все попытки разума достучаться до моего сознания и не дают поступить правильно. Знаю, что эта женщина сделала для меня очень много, она стала мне той матерью, которой никогда у меня не было. И я очень хочу поступить правильно, но и лукавить не могу. Мне просто нужно время, чтобы разложить все по полочкам и правильно оправдать ее.
Отвлекаюсь от этих рассуждений в попытке выбрать, одежду, в которой поеду в клинику. А это задача не из легких, поскольку моя гардеробная комната просто завалена вещами на любой вкус – Виктор постарался.
Он, после моего ранения, стал каким-то другим: слишком сговорчивым, слишком спокойным, и даже, слишком покорным. Так вот это СЛИШКОМ не только раздражало, но и несколько настораживало. Говорю ему:
- Кате скажем, что ты ее отец позже, не сейчас. – ожидаю от него выпада в свою сторону или хоть какой-то другой реакции, но в ответ слышу:
- Хорошо!
Ну, или заявляю:
- Ездить за рулем буду сама, мне не нужен водитель-телохранитель.
- Хорошо!
Вижу же, что он против такого самоуправства, но молчит и соглашается на все. Абсолютно на все! Однажды решила проверить свою теорию о том, что Лядов точно что-то задумал, и обнаглела в конец, заявив:
- К нам в гости придет Иван, - пристально смотрю на его реакцию, но ее нет…
Хотя нет, не так – реакция была, только совсем неожиданная для меня, после его слов я совсем растерялась.
- Отлично, мне как раз нужно обсудить с ним пару рабочих вопросов. – я удивленно открыла рот, не зная, что ответить на его слова, ведь тогда я еще не знала, что Виктор вернул Ивана на работу, правда в другой должности и о перспективах на рабочем поприще, которые он предоставил моему бывшему мужу, Виктор тоже умолчал. – Скажешь мне, когда он придет…
Я лишь пораженно кивнула.
Беру белые льняные шорты длиной до середины бедра и такую же рубашку. Быстро облачаюсь в выбранную одежду и сбегаю вниз, где меня встречает Катя вместе с Ниной Николаевной, которая следует по пятам за своей воспитанницей.
Раньше рядом с Катей всегда была я и, лишь изредка Инна Юрьевна приезжала посидеть с внучкой, а теперь мы с малышкой проводим намного меньше времени вдвоем. С одной стороны я чувствую себя очень виноватой, мой материнский инстинкт бьет во все колокола и, прям, кричит о том, что я плохая мать. Но с другой - я понимаю, что хочу быть большую часть времени одна, чтобы разобраться в себе, в своих чувствах, да и во всей этой ситуации. А как правильно не знаю... Не хочу, чтобы Катя видела меня такую: потерянную и слабую, ведь дети очень быстро считывают взрослых, даже если не понимают что к чему. Не хочу, чтобы дочка волновалась.
