Небесный берег - Лизз Демаро
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Айлей остановил повозку в нескольких метрах от дома, но не торопил Нэйтана, позволяя собраться с мыслями. На улице у входа спал взрослый черный пес, Нэйтан чудом увидел его, заметив легкое виляние хвоста, и слабая улыбка тронула его лицо. Интересно, как давно он жил здесь?
Единственное, что изменилось, это деревянная вывеска. Она исчезла, оставив после себя торчащую из земли поломанную деревяшку.
– Айлей, – тихо, напряженно позвал Нэйтан. – Я не… – он запнулся.
Вдруг резко захотелось пить, Нэйтан кашлянул, но больше не заговорил, потому что не мог подобрать слов. Это чувство не было похоже на страх или волнение: он провел в этом доме почти всю свою жизнь, каждый день благодарил все высшие силы, что вместо холодной улицы оказался именно здесь, но, вернувшись после двух лет, проведенных в лаборатории-тюрьме, оробел.
– Все в порядке. – Айлей ободряюще сжал его плечо. – Зайти вместе с тобой?
Его голос, уверенный и твердый, внушал уверенность и твердость Нэйтану. Он искренне благодарил Айлея за то, что тот не жалел его, не пытался поддержать и подтолкнуть к действиям, а просто давал время прийти в чувство, взять себя в руки и выражал готовность сделать так, как ему будет комфортнее.
Нэйтан кивнул:
– Если тебя это не затруднит.
Он снова откашлялся.
Айлею было непривычно видеть грубого, хамоватого Нэйтана таким притихшим, но он понимал его и не хотел давить.
Наконец Нэйтан сошел с повозки и направился к входу. Айлей пошел следом и остановился за спиной. Нэйтан нажал на звонок, отошел на шаг. Хотелось убежать, сердце быстро-быстро застучало, а зубы стиснулись сами собой.
За дверью послышалось копошение, детские голоса, спрашивающие, ждут ли они кого-то или гости нежданные, ласковый голос воспитательницы Фрайды, ничуть не изменившийся за прошедшее время. Нэйтан почувствовал, как глаза защипало.
– Не могу… – шепнул Нэйтан.
Дверь вдруг распахнулась, и к ним вышла воспитательница Фрайда.
Дакота ступила на границу леса. Темнота и тишина деревьев не пугали и не отталкивали. Иногда она думала, что с легкостью могла бы поселиться в лесу, построить там дом и варить лечебные снадобья. Этого бы с лихвой хватило для гармонии с собой и с миром. Но оставить множество магов на произвол судьбы в чудовищной стране, где таким, как она, не позволялось даже рождаться, она не могла. Думать только о собственном благополучии для Дакоты было недопустимым.
Из кустов вышли два серых волка. Сели напротив и вильнули хвостами. Первый склонил голову набок, второй прижал уши. Дакота посмотрела в глаза одному, потом другому. Она любила волков больше собак. Они однолюбы, как и кошки. Она считала, что собаки виляют хвостом перед всеми, кто к ним добр. Дакота знала, что, вероятно, она не права, но ничего не могла с собой поделать.
Она присела и склонила голову перед волками. Звери подошли, и один ткнулся носом ей в лицо. Этого никто никогда не должен был видеть. Если кто-нибудь когда-нибудь это увидит, ее сожгут заживо. Или расстреляют – Дакота не была уверена.
Быстро отогнав угнетающие мысли, она погладила волков. Жесткая шерсть приятно кольнула ладони, и Дакота невольно улыбнулась. Один волк вскочил на ноги и отбежал в сторону, а потом выжидающе посмотрел на Дакоту. Они поняли, зачем она пришла. Они знали, куда ее вести.
Дакота шепнула:
– Спасибо. – И направилась следом за волками.
Один шел впереди, второй – рядом с Дакотой. Они вели ее в самую чащу. Непроглядная тьма не напрягала, а волки рядом казались преданнее и вернее любых псов. Когда-то давно, когда они еще не встретились с Айлеем и не занялись помощью магам-беженцам, она мечтала о тихой, спокойной жизни где-нибудь в таком месте. Не здесь, не в Форте – Дакота тоже мечтала бежать из страны, где с самого рождения ей было опасно даже дышать.
Один из волков хвостом обволок ее ногу, она опустила взгляд, а после посмотрела туда, куда смотрел зверь. Они привели ее к небольшой поляне. В ночи Дакота с трудом могла понять, был ли кто-то живой на ней, и, несмотря на то что глаза уже привыкли к темноте, она щурилась в надежде увидеть больше. Волки сели по обе стороны и ждали.
Дакота прислушалась: раз не могла увидеть, она пыталась услышать. Легкий ветерок, редкие сверчки и чье-то быстрое, тяжелое дыхание. Откуда оно доносилось, Дакота не разобрала; просто пошла вперед, надеясь, что, кроме нее, волков и кого-то напуганного, здесь больше никто не водится.
Звуки затихли, волки бесшумно следовали за ней. Дакота всматривалась в темноту, оглядывалась по сторонам до тех пор, пока не приметила небольшое светлое пятно – волосы Лиары, короткие, волнистые, но даже в темноте слишком светлые, чтобы остаться незамеченными.
Она поспешила к ней, сжавшейся около дерева и густых кустов. Лиара смотрела на Дакоту загнанным зверем, вся дрожала и тихо плакала. Из горла вырвался то ли стон, то ли вой, Лиара зажала себе рот ладонями. Дакота опустилась на колени и потянула руки, медленно, аккуратно, словно боясь спугнуть Лиару, боясь навредить.
– Нет, – сквозь плач и сжатые зубы простонала Лиара и отодвинулась назад, оказавшись закрытой ветками.
Шиповник расцарапал ей лицо, несильно и небольно. Лиара всхлипнула. В любой момент она могла навредить Дакоте, любому, кто к ней приближался, и только диких зверей она не боялась. Волки внушали уверенность и спокойствие, но сейчас, в момент, когда в голове все перемешалось, а ясность сознания испарилась, будто никогда ее и не бывало, Лиара не знала, что творит. В голове было пусто, ни одной мысли, за которую можно зацепиться.
Она вскинула руки перед собой, мысленно выстраивая между собой и Дакотой стену, и повторяла про себя: «Не навреди ей, только не навреди ей!»
Дакота зашептала:
– Тише, дорогая, тише, все в порядке. Не бойся. Я не сделаю тебе больно.
– Знаю, – глубоко вдохнув, выпалила Лиара.
Голос так дрожал, что в любой момент мог сорваться на рыдания. Слезы безостановочно текли из глаз. Дрожь усилилась, стоило Дакоте подползти чуть ближе. Уж лучше иглы шиповника, чем смерть женщины, которая ее спасла, – так подумала Лиара, когда рука Дакоты оказалась совсем близко.
– Позволь мне… – Дакота коснулась ее щеки, вытерла слезу и убрала волосы за ухо.
– Уходите… – тихо
