Спящая кукла - Джеффри Дивер

Он заметил также, что полицейских машин гораздо больше, чем на прошлой неделе, что подтвердило уже давно зародившиеся у него подозрения; Тереза — городская любимица. И копы начеку, ведь с ней не должно случиться ничего дурного. Если Нэгл сделает малейший неверный шаг, его отвезут на окраину и выбросят на пыльную обочину, как бандита из дешевого вестерна.

Он откинулся на спинку сиденья, не сводя глаз с входной двери и думая о первых строках своей книги.

Кармел-у-Моря — место глубоких противоречий, мекка для туристов, бриллиант в короне Центрального побережья, но за притягательным и безмятежным фасадом скрывается тайный мир богатства и беспощадной жестокости Сан-Франциско, Кремниевой долины и Голливуда.

Гм… Над этим стоит поработать.

Нэгл ухмыльнулся.

И тут он увидел внедорожник, белый «эскалейд», отъезжающий от дома Боллингов. За рулем сидела Мэри, тетка девушки. Больше в машине никого не было. Прекрасно.

Нэгл завел машину, «бьюик», стоивший примерно столько же, сколько коробка передач во внедорожнике, и последовал за ним. Тетка Терезы сделала остановку на заправке, наполнила бак бензином высшего качества, поболтала с женщиной у соседнего насоса. Тетка казалась чем-то сильно встревоженной. Седые волосы не причесаны, да и выглядела она очень усталой. Даже из дальнего угла стоянки Нэглу были хорошо видны темные круги у Мэри под глазами.

Выехав с заправки, она поехала по старомодно-изящному центру типично калифорнийского маленького городка. По улице, украшенной растениями, цветами, причудливыми скульптурами и обрамленной бесчисленными кофейнями, маленькими ресторанами, фитнес-центрами и йога-студиями, небольшими магазинчиками, торгующими вином, хрусталем, сувенирами и прочими мелочами.

На расстоянии нескольких сотен ярдов по дороге располагался торговый центр, где в основном отоваривались местные жители, с примыкавшими к нему бакалеей и аптекой. Мэри Боллинг оставила машину на стоянке и вошла в бакалейный отсек. Нэгл припарковал свою машину рядом с ее внедорожником, потянулся, внезапно ощутив острую тоску по сигарете, хотя не курил уже двадцать лет.

Он продолжал бесконечную дискуссию с самим собой.

До сих пор его нельзя было обвинить ни в каких нарушениях правил.

Он мог отправиться домой, не совершив никакого поступка, предосудительного с нравственной точки зрения.

Но тогда каков смысл приезда сюда?

Право же, он не знал, как поступить.

Мортон Нэгл считал, что у него есть высокая цель в жизни — обличать зло. И он очень серьезно воспринимал это свое в высшей степени благородное призвание.

Но его цель состояла не в том, чтобы бороться со злом, а в том, чтобы выявлять зло и давать возможность людям самим делать выводы. Однако стоит перейти границу, и вашей целью станет борьба за справедливость, а не ее выявление, и вы неизбежно столкнетесь с большой опасностью. В отличие от сотрудников полиции у Мортона не было инструкций, с которыми он мог сверять свои действия, поэтому всегда существовал риск невольного злоупотребления. Если сейчас он попросит Терезу Кройтон оказать полиции помощь в поисках убийцы, это будет означать, что он подвергнет серьезной опасности ее семью, а также себя и свою семью. Дэниэл Пелл явно не остановится перед убийством маленьких детей.

Гораздо легче писать о людях и о конфликтах в их жизни, чем судить о них. Пусть читатели сами решают, что хорошо, а что плохо, и поступают соответствующим образом. С другой стороны, правильно ли будет сидеть сложа руки и позволять Пеллу безнаказанно совершать свои кровавые преступления?

Впрочем, время для подобных ни к чему не ведущих размышлений закончилось. Мэри Боллинг вышла из магазина, толкая перед собой тележку, полную бакалейных товаров.

Да или нет?

Мортон Нэгл колебался всего несколько секунд, затем открыл дверцу машины, вышел и подтянул штаны. Он решительно направился вперед.

— Извините. Привет, миссис Боллинг. Это я.

Она остановилась и, моргая, уставилась на него.

— Что вы здесь делаете?

— Я…

— Я ведь не согласилась на вашу встречу с Терезой.

— Я знаю. Я знаю… Но…

— Как вы смеете вообще появляться здесь? Вы преследуете нас!

Она вынула сотовый.

— Пожалуйста, прошу вас! — воскликнул Нэгл, движимый отчаянным стремлением поколебать ее решимость. — Дело совсем в другом. Меня попросили побеседовать с вами. А о книге мы поговорим потом.

— Попросили?

— Я приехал из Монтерея с одной просьбой. Я хотел побеседовать лично с вами.

— О чем вы говорите?

— Вы ведь знаете о Дэниэле Пелле?

— Конечно, знаю.

Она произнесла это так, словно беседовала с полным кретином.

— Одна женщина, сотрудник полиции, хочет побеседовать с вашей племянницей. Она полагает, что Тереза, возможно, поможет ей найти Пелла.

— Что?!

— Не беспокойтесь. Она ничем не рискует. Она…

— Не рискует?! Вы что, с ума сошли? Он мог вас выследить и прибыть сюда!

— Нет. Он где-то в Монтерее.

— Вы им сообщили, где мы живем?

— Нет! Эта женщина из полиции готова встретиться с Терезой там, где она пожелает. Здесь. Где угодно. Она просто хочет задать Терезе…

— Никто не будет с ней разговаривать. Никто ее не увидит. — Женщина наклонилась вперед. — И последствия для вас могут быть крайне серьезными, если вы сейчас же не уберетесь.

— Миссис Боллинг, Дэниэл Пелл убил…

— Я слежу за вашими мерзкими новостями. Скажите вашей даме из полиции, кем бы она там ни была, что Тереза ничего нового сообщить ей не сможет. И вам лучше вообще забыть о нашей девочке и о ее интервью для вашей треклятой книжонки.

— Нет, постойте, прошу вас…

Мэри Боллинг повернулась и побежала по направлению к «эскалейду», а брошенная ею тележка с продуктами покатилась в противоположном направлении вниз по небольшому уклону. К тому времени, когда Нэгл, задыхаясь, нагнал ее у «мини-купера», в который она чуть было не врезалась, громадный внедорожник уже исчез со стоянки.

Совсем недавно один агент КБР, теперь уже бывший, назвал это «Девичьим крылом».

Он имел в виду ту часть здания управления полиции Монтерея, которую занимали две женщины-следователя — Дэнс и Конни Рамирес. Кроме того, здесь работали Мари-Элен Кресбах и в высшей степени деловая дама-менеджер Грейс Юань.

Не слишком удачливым автором названия был пятидесятилетний агент, один из тех постоянных типов, которые имеются в любом офисе в мире. Их главным занятием является счет дней, оставшихся до пенсии, чему они со всей серьезностью предаются лет эдак с двадцати. В Дорожном патруле агент пользовался заслуженным уважением, а работа в КБР оказалась для него непосильной.

Кроме того, у агента явно отсутствовал инстинкт самосохранения.

— А вот это «Девичье крыло», — во всеуслышание заявил он во время обеденного перерыва, прохаживаясь по управлению с девицей, за которой ухаживал.

Дэнс и Конни Рамирес переглянулись.

Тем же вечером они отправились по магазинам и накупили колготок. А когда на следующий день бедный агент пришел на работу, весь его кабинет был в паутине сверкающего синтетического белья. В декор входили также и некоторые интимные гигиенические принадлежности. Агент бросился с жалобами к тогдашнему главе КБР Стэнли Фишбурну, который с трудом сохранял серьезный вид, прохаживаясь по кабинету несчастного.

— Вы говорите, что всего лишь назвали их «Девичьим крылом», Бартон? Но вы ведь их так назвали? Вы в своем уме?!

Бартон пригрозил направить жалобу в Сакраменто, но не успел. Очень скоро ему пришлось уйти из КБР. Парадоксальным образом после ухода оскорбителя обитатели этой части управления мгновенно приняли придуманное им прозвище, и с тех пор здешний коридор именовали в КБР не иначе, как «Девичье крыло».

Именно по нему в данный момент и шла Кэтрин Дэнс.

— Привет, Мари-Элен.

— О, Кэтрин, я слышала о Хуане. Мы собираем деньги. Ты, случайно, не знаешь, на что их намерены потратить его родители?

— Майкл в данный момент беседует с ними.

— Звонила твоя мать. Она может побыть с детьми подольше, если ты не против.

Дэнс никогда не упускала случая повидаться с детьми даже во время работы, если дела надолго задерживали ее.

— Хорошо. А как там у Дэйви?

— Все под контролем, — последовал твердый ответ.

Речь шла о сыне Мари-Элен, ровеснике Уэса, у которого возникли проблемы в школе из-за того, что он связался с подростковой бандой. Мари-Элен теперь пересказывала новости о решении конфликта со злорадством, из чего Дэнс заключила, что приняты все возможные меры для нейтрализации или устранения опасностей, окружавших ее сына.

Дэнс считала (и не без основания), что из Мари-Элен Кресбах вышел бы превосходный полицейский.