Дева-воительница - Сара Маккерриган

Он тут же схватил ее за руку, застонав:

– О нет, помилосердствуй, умоляю!

Она пожалела его, вновь мирно устроившись у него на груди. Он обнял ее, и несколько минут они лежали не шевелясь.

– Ты знаешь, какая ты удивительная? – прошептал он ей в волосы.

Его слова привели ее в смятение. Она не знала, что ответить ему.

Но прежде чем она нашлась что сказать, он нежно обхватил ее затылок ладонью.

– Я так рад, что выбрал именно тебя себе в жены.

Она подняла голову и нахмурилась.

– Не ты выбрал меня, – поправила она, – а я тебя.

– В самом деле? – Его глаза искрились лукаво, загадочно.

– Да, – заверила она его.

Он грустно вскинул брови.

– Подозреваю, это была больше… жертва, чем выбор.

Она провела пальцем вдоль шрама на его груди.

– Я не… жалею о своей жертве.

– Не жалеешь? – Он печально усмехнулся, затем добавил: – Рад это слышать.

Дейрдре положила голову, чтобы послушать, как бьется его сердце. Это был приятный звук, сильный, ровный и успокаивающий.

Он погладил ей волосы.

– Знаешь, я подумал…

– Да? – сонно отозвалась она.

Он задумчиво сдвинул брови.

– Возможно, одной тренировки в день недостаточно, чтобы…

Дейрдре поднялась и игриво шлепнула его по руке:

– Ах ты, мошенник! Тебе…

Его рука резко зажала ей рот. Он что-то услышал. Она тут же затихла.

Пэган порадовался воинским инстинктам Дейрдре. Она тоже почувствовала опасность и сидела тихо, как мышка.

На тренировочном поле раздавались приглушенные голоса. Мужские голоса. Он напряг слух и узнал их. Это его рыцари, Роув и Адрик.

Он убрал руку со рта Дейрдре, приложив палец к губам, чтобы она молчала, пока он прислушивается.

– Ну давай же, будь другом, – уговаривал Роув. – Я отдам тебе через пару недель, ты же знаешь.

– Не могу поверить, что делаю это, – проворчал Адрик.

Послышался звон монет.

– Я не виноват, – сказал Роув. – Этот вор в лесу подкрался ко мне как… как…

– Как тень? Его ведь так называют, ты же знаешь. Тень. А что вообще ты делал в лесу?

– Ничего.

– Ничего, – повторил Адрик. – Ты был не один, верно? Кто же это был, служанка?

– Не мели чепухи. Никак не возьму в толк, как он подкрался ко мне.

– Что ж, ты заслужил, чтобы тебя ограбили, – сказал Адрик, – после того, как милая леди Мириель так любезно попросила нас возвращать свои выигрыши, а ты свой оставил.

– В том-то и беда. Я клянусь, что так глубоко задумался, что даже не помню, как выиграл. Когда этот грабитель нашел серебро в моем кошельке, я понятия не имел, откуда оно взялось.

– Пока леди Мириель не напомнила тебе.

– Нет, пока малышка, с которой я отправился в лес, не напомнила мне. Она видела, как я выиграл.

– Я так и знал! – воскликнул Адрик. – Все-таки у тебя в лесу было свидание.

Их голоса стали громче, и Дейрдре заерзала. Пэган понимал, что, если его рыцари войдут, скрыть то, чем они только что тут занимались, будет никак невозможно. В конце концов, повсюду разбросана одежда, в волосах Дейрдре солома, а Пэган не в состоянии стереть самодовольную ухмылку с лица. Бесполезно в панике подскакивать и пытаться спрятаться.

Но разумеется, Дейрдре именно так и собиралась сделать, и не было смысла пытаться остановить ее. Она вскочила на ноги и подхватила с пола свой меч. Потом, к его удивлению, повернулась лицом к незваным гостям, заслонив его собой, словно пыталась защитить его честь. Это было так трогательно, хотя и излишне.

– Ты не поверишь, – проговорил Роув, когда его тень упала на вход в конюшню. – Весь в черном, как сам Люцифер. И быстрый, прямо как дьявол. Вжик-вжик-вжик, прыжок, удар ногой. Но все равно я мог бы схватить ублюдка, если б не надо было защищать свою леди.

– Шотландцы говорят, его невозможно поймать, – заметил Адрик. – Говорят, он не из этого мира.

– Ну, если он не из этого мира, тогда для чего ему понадобилось мое серебро?

Роув заполнил собой дверной проем и, как истинный рыцарь, подозревая, что даме угрожает опасность, выхватил меч.

Дейрдре тут же начала состряпывать историю:

– Скорее! Принесите сэру Пэгану одежду. Его… сбросил конь и… и он порвал плащ.

Пэган не знал, что забавнее: трогательные попытки Дейрдре солгать или выражение недоверия на физиономии Роува: ведь конь спокойно жевал сено в соседнем стойле. Пэган расхохотался так громко, что дрогнули деревянные перегородки.

Взгляд, который Дейрдре бросила на него, мог бы сразить наповал.

– Милорд? – подал голос Роув, окончательно сбитый с толку.

Пэган, ухмыляясь, схватил пук соломы, чтобы прикрыть наготу, и сел.

– Сходи принеси мне одежду и лосины для леди Дейрдре. И никому ни слова об этом, иначе я вам головы оторву.

Дейрдре залилась восхитительным румянцем.

– Слушаюсь, сэр. – Лицо Роува было чинной маской благопристойности. Без сомнения, он много раз попадал в подобные ситуации.

Что же до Адрика ле Гриза, то эта его нахальная ухмылка будет стоить ему дополнительного дежурства в оружейной, поклялся Пэган.

В конечном счете, честь Дейрдре была восстановлена, и, несмотря на ее подозрения, что весь замок скоро узнает об их с Пэганом непристойном поведении, Роув и Адрик оказались верны своему слову. Не было никакого хихиканья среди слуг, никаких перешептываний в оружейной. И если Пэган был слегка опечален предположением, что его женушка больше никогда не набросится на него в конюшне, то обрел утешение в том факте, что Дейрдре, похоже, не имела ничего против того, чтобы накидываться на него в разных других местах. И соблазнять его. Основательно. Многократно. До изнеможения.

Дни теперь проходили в относительной гармонии, лишь е редкими разногласиями.

Пэган оставался тверд в вопросах защиты крепости. Поступило несколько донесений, что разбойничающие английские лорды объединили свои силы и формируют настоящее войско, чтобы нападать на замки вдоль границы. Поэтому Пэган заставлял мастеров день и ночь изготавливать стрелы, а наковальня в оружейной мастерской редко остывала.

Но он охотно предоставил Дейрдре вершить весьма своеобразное шотландское правосудие. Он не задавал вопросов, когда она похвалила девушку, подбившую глаз парню, и не повел и бровью, когда его жена заставила двух постоянно грызущихся между собой нормандских служанок целый день сидеть на одном стуле.

Но как бы мирно ни проходили дни для них обоих, ночи обычно были наполнены борьбой. Они воевали, кто из них будет сверху, спорили, заняться любовью до или после ужина, сражались за одеяло, когда вдруг оказывались на полу. Это были своего рода сладкие разногласия, которые Пэган с радостью терпел. И не слишком огорчался, если и проигрывал в подобной борьбе. Очень скоро к нему пришло убеждение, что он самый везучий рыцарь в мире. Ибо много ли мужчин могут сказать, что их любимый фехтовальный партнер еще и приходится им женой?