Ричард Длинные Руки — вице-принц - Гай Орловский

Она слабо качнула головой, поморщилась от такого трудного теперь движения.

— Думаю, в какой-то момент даже для вас это стало неважным… уже неважным.

— Ну как же, я весьма к золоту расположен!

Она сказала слабо:

— Я сужу по твоему тону и той небрежности, с какой предлагаешь, юноша. Что, не так?.. Можешь не отвечать. Я вижу на твоих пальцах кольца, а на руке браслет. Они точно дороже золота и драгоценных камней… Но мне даже это не нужно.

Я спросил с облегчением:

— А что нужно?

— То, — ответила она скрипуче и с хрипотцой, — что нужно именно мне. И сейчас. Потому готова тебе помочь, юнец, если принесешь мне эликсир Гарганьюла.

— Хоть щас, — ответил я с готовностью. — На каком базаре он продается?

Дочь поморщилась, как от глупой шутки, а ведьма молча смотрела в упор, улыбка стала совсем зловещей.

— На базаре?.. — спросила она медленно. — Люблю, когда шутят.

— А что, дают просто так? — спросил я.

— Да, — ответила она. — Этот эликсир собирается по капле в год. Он настолько ценен, что просто не имеет цены!

— И как же я его куплю?

— Купишь ли, — сказала она медленно, — отнимешь, украдешь или получишь в дар… это не моя забота. Твоя жизнь тоже не имеет цены… с твоей точки зрения?

Я пробормотал:

— Да, это моя забота. Где я могу найти этот эликсир?

— Не здесь, — ответила она. — Слухи говорят, что в последний раз его получили в землях Кандирда. Насколько я знаю, там сотни всяких колдунов, но только один из сильных чародеев.

— Эликсир может быть только у него?

— Не обязательно, — ответила она, — но… я бы все-таки сперва пошла к нему.

— Особенно, — сказал я, — когда времени в обрез. Если я принесу…

— Я вытащу ту ящерицу, — пообещала она. — Ты сам понимаешь, что без того эликсира у меня просто не хватит сил.

— Да-да, — сказал я быстро, — понимаю! Однако…

— Поторопись, — прервала она. — Поторопись, юноша.

— Это и в моих интересах, — вскликнул я, посмотрел на ее дряблое тело с вздутым животом и сказал поспешно: — Теперь буду торопиться вдвое.

Дочь обошла ложе и встала между матерью и мной. Я развел руками и отступил.

— Уходите, — сказала она.

Голос ее звучал нежно, даже не верится, что эта дряхлая старуха ее мать, я поклонился и отступил.

— Ухожу, но… обещаю вернуться.

Логирд появился мгновенно, как только я вышел за пределы поляны, но за всякий случай спрятался за стволом очень толстого дуба.

— Ваше высочество?

— Не получилось, — ответил я коротко.

— Что она сказала?

— Пообещала вытащить ту ящерицу, — ответил я, — как только принесу ей эликсир Гарганьюла.

Он отпрыгнул, исчез на долгие пару мгновений, я успел проломиться через кусты на следующую полянку, как он возник снова и сразу же прошептал громко:

— Эликсир молодости?

— Молодости? — переспросил я. — Ну… тогда понятно.

— Что?

— Она сказала, что без эликсира у нее не хватит сил.

Он подумал, сказал с восторгом:

— Ящерица вырастет к тому времени с крокодила? Вот здорово! Хочу посмотреть, когда вытащат.

— Типун тебе на твой призрачный! Где эти земли?

Он чуточку вырос в размерах, оставаясь таким же значительным и внушающим почтение.

— Вам повезло, ваше высочество…

— Я вижу, — сказал я зло. — Так повезло, что даже не знаю…

— Да нет, — сказал он чуточку виновато, — в другом смысле. Я хоть и не бывал в Кандирде, но слышал о тамошних… В общем, знаю направление, но добираться туда… далековато.

— А что остается? — спросил я мрачно. — За дурость надо расплачиваться.

— Не по-королевски, — укорил он. — Правители обычно за свою дурость заставляют платить других.

Я огрызнулся:

— Думаешь, я бы так не сделал, если бы мог?.. Щас!.. Показывай, а я буду лететь, пока не упаду.

Солнце долгое время жгло спину и голову, летом дни бесконечно длинные, я иногда видел скользящую внизу растопыренную тень, но, когда горы оставались позади, мир проваливался в бездну, и я несся чуть ли не в стратосфере, наблюдая как краснеют облака, а солнце опускается к горизонту, хотя для ползающих там по поверхности оно уже скрылось, и на земле длинные тени слились и покрыли мир вечерними сумерками.

Логирд возникал лишь на мгновение, корректируя мой полет, а когда исчезал, я с завистью мечтал вот так передвигаться: р-р-раз — и в нужном месте…

Хотя, кто знает, с моим бараньим упрямством могу проломить и эту стену, вон сколько уже накопал способов передвижения, начал с Зайчика и добрался до зеркал и колец, а при необходимости птеродактилю…

Логирд возник впереди и понесся без всяких усилий, словно приклеенный на прозрачное стекло.

— Ваше высочество, — крикнул он, — держитесь. Еще с десяток миль, и вы на месте.

— Десяток, — прохрипел я, — мне уже пытка каждый десяток ярдов…

За последние пару часов я не видел внизу ни городов, ни сел, ни даже костров бродячих охотников, так что эти земли, скорее всего, никому не принадлежат. Судя по хвойному лесу, климат здесь посуровее, чем даже в Варт Генце и Скарляндах, которые под моей дланью, а еще здесь многовато мелких рек и ни одной крупной, что служила бы надежным водным путем.

Логирд возникал все чаще, наконец пошел вниз по длинной дуге. Я едва не всхлипнул от облегчения, все тело уже не просто ноет, а кричит о боли, растопырил крылья и пошел следом за призрачным силуэтом, просто планируя и надеясь, что не придется маневрировать между деревьями.

Впереди выросла неопрятно голая гора. Лес и кустарники только у подножия, а выше нагромождение камней, глубокие трещины, словно гора вот-вот рассыплется, однако на самой вершине гордо высится башня, не слишком высокая, приземистая, и даже издали видно, что сложена не просто из камней, а из массивных толстых блоков.

Я опустился вслед за Логирдом не на башню, это может быть чревато, но и не у подножия, сил не хватит подняться до темнеющего входа, а плюхнулся среди огромных глыб, похожих на валуны, округленные то ли морем, то ли исчезнувшими ледниками.

Он неподвижно висел в воздухе, а я распластался, как дохлая медуза на горячем песке, не в силах пошевелить ни клювом, ни крылом.

— А дальность полета хорошая, — проговорил он с одобрением. — Особенно на этой предельной скорости… Вы могли бы стать вождем среди таких вот… летунов. Такая мысль не посещает?

— Ничуть, — прохрипел я.

— А зря, — сказал он с укором. — Не любите исследовать неисследуемое!

Я молча собрался с силами и кое-как перетек в людскую личину. Мышцы все еще ноют, но если сосредоточиться, то регенерация освобождает и от усталости, сжигая лишний жирок и превращая его в энергию.

— Я пошел, — сказал я. — Надо успеть до ночи.

— Почему?

— Кто знает, — сообщил я мрачно, — в котором часу он ложится. Старикам вроде бы спать нужно больше.

— Великие маги вообще могут не спать, — возразил он. — Кстати, я там заметил у входа двух каменных львов.

— И что?

— Сторожевые, — пояснил он.

— А они как, — спросил я, — на своих пьедесталах или же спрыгивают, если что?

— Спрыгивают, — ответил он. — И догоняют. Весьма даже догоняют. Шустро.

Глава 10

Я, стараясь дышать не так хрипло и прерывисто, начал взбираться на гору, упираясь ладонями в колени. Подошвы оскальзываются на таких же округлых камешках, только поменьше, от лодыжек тут же стреляет острой болью до колен.

Основание башни приближается рывками, я слышал хриплое дыхание, не сразу сообразил, что это мое, все-таки измотался за время перелета, а если дело дойдет до драки, то… лучше быть до предела вежливым.

У входа двое львов, каменные, пощербленные временем, но, когда я пересек незримую черту, оба мгновенно преобразились, чуть приподнялись и посмотрели на меня грозно.

Я прохрипел устало:

— Вот тот назвал тебя облезлым!.. А ты разве облезлый? Ты царь зверей, красавец…

Лев посмотрел на другого с той стороны входа и грозно рыкнул. Тот тряхнул гривой и ответил еще громче. Первый лев прижался пузом к каменной плите, я не успел моргнуть, как он взвился в воздух и обрушился на второго всей тяжестью.

Я добавил подстрекающе:

— Царь зверей должен быть один!

Они сплелись в тугой ком и скатились с пьедестала. Я осторожно проскользнул мимо и сказал громко:

— Победит сильнейший! И, конечно, лучший.

Логирд пронесся рядом и сказал тихонько с укором:

— Нехорошо обманывать животных! Да еще царей зверей.

Я буркнул:

— А кто выше: царь зверей или царь природы?

Дорожка между львиными пьедесталами привела к массивным воротам, абсолютно черным с неприятным блеском. Над ними каменный фронтон с глубоко врезанными знаками магических рун, и чем ближе я подходил, тем размеры становились все больше и пугающе, словно в самом деле ворота вырастают, чтобы подавить меня своей мощью.