Мозг рассказывает. Что делает нас людьми - Вилейанур Рамачандран

Вот мои девять законов эстетики:

1. Группировка 2. Максимальное смещение 3. Контраст 4. Изоляция 5. Пикабу, или перцептивное решение проблем 6. Отвращение к совпадениям 7. Порядок 8. Симметрия 9. Метафора

Недостаточно просто перечислить эти законы и описать их, нам необходима связная биологическая перспектива. А уж если мы исследуем какое-либо универсальное человеческое свойство юмор, музыку, искусство или язык, нам необходимо помнить о трёх базовых вопросах, а именно: что? почему? как? Во-первых, что является внутренней логической структурой той отдельной особенности, которую вы рассматриваете? Например, закон группировки просто значит, что визуальная система стремится сгруппировать в одном месте похожие элементы или черты изображения. Во-вторых, почему эта отдельная особенность имеет именно такую структуру? Другими словами, в чем заключается биологическая функция, ради которой эта особенность эволюционировала? И в-третьих, какой нервный механизм в мозге воплощает эту черту или закон? На все эти три вопроса необходимо ответить, прежде чем мы сможем утверждать, что поняли хоть что-то в человеческой природе.

На мой взгляд, старые подходы к эстетике или ошибочны, или остаются неполными в отношении этих вопросов. Например, гештальт-психологи отлично продемонстрировали законы перцепции, но не ответили, почему эти законы могли развиться или как они встроены в нервную архитектуру мозга (гештальт-психологи рассматривали законы как побочные продукты каких-то неоткрытых физических принципов, таких как электрические поля в мозге). Психологи-эволюционисты часто прекрасно докапываются, какую функцию несёт в себе тот или иной закон, но обычно не утруждают себя тем, чтобы ясно и логично объяснить, что же это за закон, а также исследовать нервные механизмы, лежащие в его основе, или даже точно установить, существует этот закон или нет! (Например, есть ли в мозге «закон приготовления пищи», ведь в большинстве культур люди готовят себе еду?) И наконец, хуже всего поступают нейрофизиологи (кроме лучших представителей), которые не интересуются ни функциональной логикой, ни эволюционным смыслом нервных сетей, которые они так тщательно исследуют. Это поразительно, учитывая знаменитое высказывание Феодосия Добжанского: «Все в биологии имеет смысл только в свете эволюции».

Полезную аналогию можно увидеть у Хореса Барлоу, британского визуального нейробиолога, работа которого очень важна для понимания статистики реалистичных картин. Представьте себе, что марсианский биолог приехал на Землю. Марсианин асексуален и размножается удвоением, как амёба, поэтому он ничего не знает о поле. Марсианин вскрывает мужские яички, изучает их микроструктуру во всех подробностях и обнаруживает плавающие в них бесчисленные сперматозоиды. Ничего не зная о сексе и не вкусив его прелестей, марсианин не выстроит даже отдалённого представления о структуре и функции яичек, несмотря на тщательное препарирование. Марсианин будет озадачен этими шариками, болтающимися у мужской половины человечества, и, может быть, даже заключит, что извивающиеся сперматозоиды это паразиты! Затруднения многих моих коллег-физиологов чем-то похожи на этого марсианина. Знание малейших деталей не обязательно означает, что вы понимаете функцию целого исходя из его частей.

Поэтому, не забывая о трёх принципах внутренней логики, эволюционной функции и нервных механизмов, давайте оценим роль каждого из моих законов в создании нейробиологического взгляда на эстетику. Начнём с группировки.

Закон группировки

Закон группировки был открыт гештальт-психологами в начале прошлого столетия. Посмотрите ещё раз на рис. 2.7 (собаки-далматина) в главе 2. Все, что вы видите поначалу, набор случайных пятен, но через несколько секунд вы начинаете группировать пятна друг с другом. Вы видите далматина, который что-то вынюхивает у земли. Ваш мозг склеивает «собачьи» пятна вместе, чтобы сформировать один объект, который обрисован тенями от листьев вокруг. Это общеизвестно, но учёные, исследующие зрение, часто проходят мимо того факта, что удачная группировка доставляет удовольствие. Вы восклицаете «ага!», как если бы вы решили какую-нибудь задачку.

Группировка используется как художниками, так и дизайнерами одежды. На некоторых знаменитых картинах эпохи Возрождения (рис. 7.3) один и тот же лазурно-голубой цвет повторяется на полотне как часть различных, не связанных между собой объектов. Подобным образом один и тот же бежевый (или коричневый) цвет использован повсюду в нимбах, одежде и волосах. Художник использует ограниченный, а не бесконечно разнообразный набор цветов. Опять же, ваш мозг наслаждается группировкой похожих по цвету пятен. Это доставляет удовольствие так же, как было приятно группировать «собачьи» пятна, и художник это использует. Он делает это не потому, что ему жалко краски или у него ограниченная палитра. Вспомните, как вы недавно выбирали паспарту для какой-нибудь картины. Если на картине есть немного голубого, вы бы выбрали паспарту голубого оттенка. Если картина в основном в зелёных тонах, тогда коричневое паспарту выглядело бы наиболее приятно для глаза.

Рис. 7.3. На этой картине эпохи Возрождения одни и те же цвета (оттенки голубого, темно-коричневого и бежевого) рассеяны по всему холсту. Группировка похожих цветов приятна глазу, даже если они принадлежат разным объектам

То же самое касается и моды. Когда вы идёте в супермаркет, чтобы купить красную юбку, продавец посоветует вам купить к ней красный шарф и красный пояс. Или если вы покупаете синий костюм, продавец посоветует галстук с такими же синими прожилками, которые подходят к костюму.

И что? Есть ли какая-то логическая причина для группировки цветов? Дело в маркетинге и назойливой рекламе или это подводит нас к чему-то фундаментальному в мозге? Это вопрос «почему?».

Ответ: группировка развилась, чтобы преодолеть камуфляж и заметить объекты среди хаоса. Это кажется нелогичным, ведь, когда вы смотрите вокруг, предметы хорошо видны и не закамуфлированы. В современной городской обстановке предметы так привычны, что мы даже не осознаем, что зрение в основном предназначено для того, чтобы выделять и замечать объекты, чтобы увернуться от них, спрятаться, догнать, съесть, спариться. Мы относимся к миру вокруг как к данности, но подумайте только о ваших древесных предках, которые пытаются выследить льва, спрятавшегося за завесой зелёных пятен (веткой дерева, скажем). Видны только несколько жёлтых пятен льва (рис. 7.4). Но ваш мозг говорит: «Какова вероятность, что все эти фрагменты одного и того же цвета чистая случайность? Нулевая. Значит, возможно, они принадлежат одному предмету. Так что склею-ка я их вместе, чтобы понять, что это такое. Ага! Ой-ой-ой. Это же лев бежим!» Эта на первый взгляд таинственная способность группировать пятна могла означать жизнь или смерть.

Рис. 7.4. Лев, проглядывающий через листву. Фрагменты группируются зрительной системой потенциальной жертвы, до того как появится цельный образ льва

Продавщица в магазине даже не догадывается о том, что, когда она подбирает красный шарф к вашей красной юбке, она реализует глубокий принцип, лежащий в основе мозговой организации, и что она пользуется тем, что ваш мозг развил способность замечать хищников в листве. Опять же группировка доставляет удовольствие. Конечно, красный шарф и красная юбка это не один и тот же предмет, так что логически им незачем быть сгруппированными, но это не останавливает её от того, чтобы все равно использовать закон группировки, чтобы создать привлекательную комбинацию. Суть в том, что закон работал на ветвях деревьев, где и развился наш мозг. Достаточно часто встраивание этого закона в зрительный центр мозга помогало нашим предкам оставить больше детёнышей, а это единственное, что имеет значение для эволюции. И не важно, что художник, применяя иначе этот закон в своей картине и заставляя вас группировать пятна разных предметов, обманул ваш мозг, вы все равно получаете удовольствие от группировки. Другой принцип перцептивной группировки, известный как продолжение, утверждает, что графические элементы, которые предполагают продолжение зрительного контура, скорее всего будут сгруппированы вместе. Недавно я попробовал сконструировать версию принципа, которая могла бы быть отнесена к эстетике (рис. 7.5). Рисунок 7.56 непривлекателен, хотя составлен из элементов похожих по форме и расстановке на элементы рисунка 7.5 а, который, наоборот, приятен для глаз. Это из-за «ага!»-эффекта, который вы ощущаете от дополнения (группировки) границ предметов (в то время как на рис. 7.5б «соединить» невозможно, и это напрягает).