Тигр в камуфляже - Лев Пучков

— Провинция… Черт бы ее подрал, — и уныло поплелся на стоянку частников.

Изрядно поторговавшись, сговорился с древним водителем потрепанного «410» за стольник до Солнечного. Обладатели приличных авто с ходу просили двести, а этот согласился, и то лишь потому, что «откатал зорьку» и как раз направлялся в соседнее с Солнечным Троицкое.

Немного подождав, не будет ли еще попутчиков, с грехом пополам двинулись. Очень скоро пассажир пожалел, что рискнул воспользоваться услугами столь выдающегося образца отечественного автомобилестроения. Передвижение ветхой лайбы сопровождалось ужасающим воем грозящего скоропостижно развалиться двигателя, ритмичными хлопками незакрывающегося багажника и душераздирающими взвизгами цеплявшего каждую колдобину днища.

— Слышь, дед, неужели к тебе кто-то еще садится? — досадливо поинтересовался Руслан, с трудом перекрикивая звуковое сопровождение. — Она ж в любой момент развалиться может!

— Не нравится — слазь, — насупился дед и, выдержав паузу, подозрительно спросил:

— А ты к кому — в Солнечный? Я сам Троицкий, почитай, всех в Солнечном знаю.

— К Софье Петровне Федоровой! — прокричал пассажир в ответ. — Племяш. Вот — в гости еду.

— А-а-а! Теть Сони, продавщицы! Ясно… — Дед мимоходом взглянул на попутчика и с сомнением помотал головой. — А я тебя чтой-то не припоминаю, лазутчик… Ты чей будешь?

— Ануфриева Сидора сын! Я давно у вас не был — тебя вот тоже не помню… А тетя Соня до сих пор торгует? Она ж старенькая!

— Торгует — что ей станется… Давно не был, говоришь? Значит, многое не знаешь! — Дед, оставив свои подозрения, начал вдохновенно орать последние новости и вскоре выдал на-гора кучу информации самого разнообразного свойства. К концу пути пассажир пребывал в состоянии полнейшей осведомленности относительно самых интимных сторон здешней жизни, которые его совершенно не касались.

Высаживая клиента в пункте назначения, владелец авто-чуда назвал свой адрес и пригласил забегать на пузырек. От денег, однако, отказываться не стал — бизнес, он и в Африке бизнес.

Тетка Соня, экстренно вызванная из магазина соседскими пацанами, сначала повела себя нехорошо — долго не желала узнавать племянника.

Подслеповато щуря бесцветные глаза, она прикладывала к уху ладошку и по несколько раз переспрашивала данные, подтверждавшие идентичность приезжего ануфриевскому роду.

— У вас тут что — всеобщая шпиономания? — досадливо пробурчал Руслан. — В кои-то веки родственная душа пожаловала, так нет — все выспрашиваете да пытаете…

Посомневавшись еще какое-то время, бабка наконец решила признать племянника — заохала, запричитала, прослезилась даже — так, оказывается, обрадовалась. Что не помешало ей вскользь поинтересоваться, имеет ли племяш наличность и не собирается ли, часом, вскарабкаться на ее многострадальную дряблую шею.

Узнав, что он ненадолго: навестить родные края, отдохнуть на природе, расслабиться, так сказать, да и материально чуток поддержать родственницу, бабуська чрезвычайно возрадовалась и окончательно успокоилась.

Тут Руслан приступил к последнему этапу знакомства, который, как оказалось, следовало без переходного периода поставить во главу углу: извлеченные из объемной дорожной сумки подарки, припасенные как раз для такого случая — шаль, конфеты, духи и бесхитростная бижутерия — с буйной силой всколыхнули чувство родственной приязни и укрепили его бесповоротно.

— Пашок! Пашенька! — нежно зашептала бабка, крепко обнимая «племянника» и с любопытством поглядывая через его плечо на сумку, из которой были извлечены подарки. — Совсем как батянька твой, царствие небесное. Добрый да чуткий…

Руслан одними губами ухмыльнулся — судя по материалам дела, папенька Павла был конченым алкашом, дебоширом и всячески терроризировал близких — именно поэтому родное чадо удрало в Москву в поисках лучшей жизни. В данный момент, однако, вспоминать сие было неуместно — сами понимаете.

Немного дав остынуть всплеску родственной любви, бабка сделала деловое лицо и без обиняков перешла к административной части:

— Располагайся как дома, отдыхай. У нас тут хорошо. В сарае есть старый самогонный аппарат — если занадобится…

— Помилуй бог, тетя Соня — вы что? — искренне удивился Руслан. — На дворе девяносто восьмой, кто ж сейчас гонит? Сами в магазине работаете — наверняка водки завались…

— То-то и видно — давненько ты из города не вылазил, — погрозила пальцем тетя Соня и зачастила скороговоркой:

— У нас, почитай, всем зарплату сахаром дают — вот и гонют. Денег-то нема на нее, родимую… В общем, пока отдыхаешь да расслабляешься, поправишь мне забор, крышу подлатаешь, колодец сгнил, черт бы его побрал, а денег нема на новый сруб… Или ты по бабам намылился? Так у нас тута никого нету — одни старики остались, да «новые» эти наезжают — вон, на отшибе, дач понастроили…

— Я обязательно вам помогу, — успокоил ее Руслан. — Вы мне только баньку затопите и идите работать — я тут сам…

После непродолжительного наставления относительно некоторых особенностей домашнего хозяйства, настоятельно необходимых для отбившегося от рук горожанина, бабка затопила баню и отбыла в магазин, прихватив с собой подарки — не иначе как похвастать перед подружками.

Руслан вскарабкался на прогнивший колодезный сруб, приложил ладонь к бровям и обозрел округу. Дом стоял на бугре, и обзор был просто великолепный — не в плане изящества архитектуры, а в смысле прекрасной просматриваемости местности. Серые, покосившиеся от времени домишки, окружавшие усадьбу тети Сони, глаз не радовали и наводили на самые грустные мысли о бренности человечьего бытия. Новехонькие дачи, пристроившиеся к окраине поселка аккуратной шеренгой, выглядели здесь чужеродными элементами, наглядно подчеркивающими нищету и ненужность забытых детей эпохи социализма. Вот они — хозяева жизни. Остальные — быдло и серость…

— Вот ты и легализовался, Рустик, — угрюмо поздравил сам себя агент. — С сельской жизнью тебя, старик…

3

На ночные звонки Пульман реагировал болезненно. Став большим человеком, он строил свою жизнедеятельность таким образом, чтобы все дела завершались к 18.00. После указанного часа никто не имел права беспокоить доктора — окружение прекрасно знало это правило и остерегалось его нарушать без крайне уважительных причин. Таковых причин могло быть две: либо безотлагательное сообщение о готовящемся покушении на жизнь «обожаемого» властелина, либо чудовищный провал какого-нибудь крайне важного мероприятия, чреватый непредсказуемыми последствиями.

Поэтому когда в роскошном люксе гостиницы «Ростов» во втором часу ночи раздалась препротивная телефонная трель, Адольф Мирзоевич привскочил на кровати и ощутил, что сердце бешено колотится о грудную клетку, обещая в любой момент выпрыгнуть наружу. Номер телефона в ростовском люксе знал только Бабинов, а звонить он мог лишь при крайнем осложнении ситуации.

Медленно встав с кровати, Пульман не спеша отправился к холодильнику, игнорируя настойчивую трель, достал бутылку минералки, наполнил стакан и медленными глотками осушил его. Сердце бухать перестало — Адольф Мирзоевич стремительно прокрутил в своем уникальном аналитическом устройстве все возможные варианты осложнений, остановился на трех самых пакостных и пришел к выводу, что все они вполне разрешимы.

— Здравствуй, Саша, — буднично произнес он в трубку. — И не совестно тебе будить шефа среди ночи, а? Ты что, сам этих придурков отловить не в состоянии?

На том конце что-то булькнуло, затем абонент прокашлялся и задал дурной вопрос:

— Откуда вы знаете?! Вам что, уже сообщили?!

— Значит, аннулировали персонального охранника, обидели двух санитаров, обидели двух вратарей… — перечислил Пульман, демонстративно позевывая в трубку. — Так-так… Ага, и смылись на катафалке. Остальной транспорт в боксах под замками… Давно?

— Вы меня иногда просто пугаете, патрон, — мрачно изрек Бабинов. — Звонить вам никто не мог — телефон знаю только я… Черт! Что там у вас вместо головы?!

— Я задал вопрос, — сухо напомнил Адольф Мирзоевич. — Давно?

— Минут двадцать назад. Один из вратарей очнулся и позвонил мне.

— Что ты предпринял? — озабоченно поинтересовался Пульман. — Надеюсь, ты позвонил мне сразу после сообщения? — В голосе доктора внезапно прозвучали металлические нотки.

— Конечно, конечно! — торопливо заверил Бабинов. — Сразу… Вот сейчас думаю в милицию позвонить, на посты ГАИ…

— Не правильно думаешь, — мягко оборвал его Пульман. — Ты еще афиши расклей по всему городу — удрали два психа… Вот что — ты дай-ка мне телефоны нашего приятеля номер 24. Потом положи трубочку, позвони в клинику, узнай, в каком виде они удрали. А потом успокойся, выйди из дома и из автомата позвони номеру 24. Только голос измени. И серьезно пошути с ним: скажи, что удрали двое носителей госсекрета. Обрисуй их и придумай что-нибудь убедительное, чтобы он заинтересовался. Усваиваешь? Затем поднимайся домой, найди номера… эмм… номера стационарных постов ГАИ: того, что на нашей трассе при въезде в город и второго — на границе области с другого конца по нашей трассе. У тебя на все про все десять минут. Затем звонишь мне и сообщаешь результат. Яволь?