Черный клан - Алекс Градов

Уж не знаю, случайно она тут оказалась или нет. Скорее всего, просто шла мимо. Во всей красе: ботфорты в заклепках, джинсы в обтяжку, распахнутый плащ а-ля анимешный эсэсовец, все, естественно, черное только ствола в руках не хватает. На поясе блестела цепочка из черепов, такие же серьги качались в ушах, на шее — серебряный дракон с острыми распахнутыми крыльями, крайне неприятно напомнивший о походе в Нижний мир.

— Привет, — буркнул я, быстро передавая Ваську на руки матери.

— Приве-ет! — подхватила Ленка, уставившись на Ники во все глаза и улыбаясь приторно-сладкой улыбочкой.

Я поморщился. Черт, как неудачно вышло! Улыбочка была очень хорошо мне знакома. В этом ракурсе я Ленку с огромным трудом переносил даже в самом начале нашего знакомства. Назывался он «гиена на охоте».

— Леша! — воскликнула Ленка с фальшивым восторгом. — Это что, твоя новая девушка? Как ее зовут?

— Это Ники, — неохотно сказал я, прикидывая, как бы свалить оттуда побыстрее.

— Николь? Как оригинально!

— Вероника, — поправила ее Ники. — А ты кто?

Глядела она на Ленку с некоторым любопытством, но в целом равнодушно. Я уже начал успокаиваться. Решил, что зря нервничал. Оказалось — рано расслабился.

Ленка ничего не ответила, продолжая сверлить Ники взглядом голодной пираньи. Похоже, она сделала кое-какие выводы насчет Ники. Можно не сомневаться — ошибочные.

— Такая милая девочка, такая скромная и застенчивая, — протянула она, поворачиваясь ко мне. — И вполне симпатичная! Наконец-то у тебя улучшился вкус, а то от твоих предыдущих подружек меня прямо оторопь брала!

— Каких еще подружек? Ты здорова, вообще? — глубоко и искренне возмутился я. Потому что ни с какими подружками перед Ленкой точно не светился.

— И молоденькая, как ты любишь! — не унималась Ленка, доверительно сообщая Ники: — Ему всегда нравились школьницы. Ты в каком классе?

— Ленка! — зловеще произнес я, с тревогой поглядывая на Ники.

Та все смотрела на Ленку своими огромными блестящими глазами, с детски-серьезным выражением на лице. Я невольно вспомнил, как она с тем же ласковым взглядом ломала ворота Нижнего мира.

— Это и есть твоя бывшая, которой твое логово не нравится? — спросила Ники. — Не понимаю. У вас с ней нет ничего общего. Вредная, некрасивая, глупая. Зачем ты тратил на нее время?

Ленка побагровела. А меня охватило ужасное чувство, что Ники вовсе не издевается над Ленкой, а просто говорит что думает.

А потом сделает с ней что захочет…

— Нам пора! — быстро сказал я, хватая Ники под руку и пытаясь утащить со стоянки.

— Как? — крикнула нам вслед Ленка. — Разве ты не попрощаешься с дочерью?

Ники резко остановилась и уставилась ей в лицо.

— Ты ведь не знала, что у Леши есть дочка, правда, деточка? — ядовито спросила Ленка. — Он тебе наверняка не сказал?

Ники обернулась ко мне.

— Леша, это правда?!

— Ну да, — удивленно ответил я. — Есть. И что с того?

— Но… ее не должно быть, — пробормотала Ники в замешательстве. — А Грег знает про дочку?

— Понятия не имею, — ответил я, пораженный вопросом, а особенно словами «ее не должно быть». В каком это смысле?!

— Он должен узнать, — взволнованно заявила Ники. — Немедленно!

И, не прощаясь, кинулась бежать.

— Она что, чокнутая? — спросила Ленка, когда Ники свернула во дворы и скрылась из виду.

Я и сам как раз об этом думал, но рефлекторно бросил на Ленку такой взгляд, что она аж попятилась.

— Я просто спросила! — взвизгнула она. — Не смей меня бить!

— Бах! — подтвердила Васька, пытаясь схватить меня за нос.

При одном звуке дочкиного голоска я сразу подобрел и успокоился.

— Мне пора. Имей в виду, завтра после работы опять заберу Ваську.

— Вообще-то, — кисло сообщила Ленка, — до субботы еще два дня…

— Ну и что? Я хочу погулять с ней завтра. Приведи ее сюда же… Хм… к восьми часам.

Ленка почему-то не стала спорить. А я почему-то воспринял это как должное.

По пути домой я подводил итоги дня добрых дел. В целом они были неутешительны. Друг — неблагодарная свинья! — едва не сдал меня ментам. Хоть я его вроде бы отговорил, но не особо обольщался на этот счет. Бабка… Я огромным усилием воли подавил ярость. Бабку исцелять я передумал. Зато не убил ее. А мог бы. Молодец!

Да еще и Ники подпортила картину — сначала возникла где не надо, а потом сбрендила. Ее бессвязные выкрики оставили какой-то неприятный осадок в душе. Смутное предчувствие, что странное сегодняшнее поведение Ники грозит мне какими-то проблемами в будущем.

Зато хоть с дочкой все прошло отлично. Дочка! Ммм… Я прикрыл глаза и втянул воздух, вспоминая Васькин потрясающий запах. Да, славно пообщался. И завтра увижусь! А уж как не хочется ее отдавать!

Не забрать ли дочку к себе насовсем?

У меня и раньше мелькала эта мысль. Но так, неконкретно, скорее назло Ленке или просто помечтать. Но сейчас я вдруг задумался совершенно всерьез. До такой степени, что начал прикидывать, куда поставить кроватку. Под авокадо, пожалуй… А почему бы и нет? Она уже не младенец — ничего сложного! Буду сам водить ее в ясли. Сам кормить, купать и укладывать спать по вечерам. И отдавать Ленке на час по субботам, ха-ха-ха!

Войдя в квартиру, я тут же зашел в ванную: вымыть руки и понаблюдать за ходом превращения, выискивая новые свидетельства трансформации. В последние дни это уже стало доброй традицией.

Принципиально за сегодняшний день ничего не изменилось. По крайней мере внешне. А вот внутренне… Вспомнив о бабке, я плюнул в раковину. Там зашипело. О химическом составе слюны не хотелось даже задумываться.

Домовые больше не появлялись. И неудивительно. Но обидно. Я бы им нашел применение.

Я задумчиво провел рукой по лицу. Кажется, когти стали подлиннее, или я выдаю желаемое за действительное?

«Точно Ники сказала, — подумал я весело. — Превращаюсь слева направо».

Да и правая, человеческая, сторона лица стала как-то жестче. Рот, и прежде довольно узкий, сжался в щель. А серый человеческий глаз по выражению ничем не отличался от звериного желтого.

Я улыбнулся зеркалу кошмарной улыбкой акулы-людоеда. Какие клыки, блин, какие роскошные клыки! Да встреть я месяц назад на темной улице человека с такой мордой — умер бы от страха на месте! Даже вспоминать смешно, как я целую ночь не мог уснуть всего лишь из-за одного змеиного глаза. Теперь же то, что отражалось в зеркале, вообще слабо напоминало лицо. И я был этим даже доволен. Лицо принадлежало другому существу — слабому, жалкому. Не нашедшему себя в жизни. Ждущему какого-то неопределенного чуда… А тот, кто смотрел на меня из темного стекла, — он не тратил времени на ожидание. Он не рефлексировал и вообще не думал. Просто брал, что хотел.