Генерал-адмирал. Война - Роман Злотников

Впрочем, Россия сумела занять доминирующие позиции не только в экономике. Так, вся Европа и существенная часть остального мира жадно смотрели наши кино– и мультипликационные фильмы. И тысячи не только русских, но и французских, немецких, итальянских, а также шведских, голландских, чешских, болгарских, румынских и иных красоток жаркими ночами мечтали когда-нибудь оказаться в волшебном городе Одесса. В городе, где исполняются самые заветные желания! Причем не только мечтали, но и деятельно претворяли эту мечту в жизнь. Тем более что добраться до Одессы было куда легче, чем до далекого заморского Голливуда, расположенного на противоположенном от Европы побережье САСШ… В результате в Европе появилось устойчивое словосочетание «одесская красотка», обозначающее приблизительно то же самое, что в покинутом мною мире понималось под «голливудской красоткой». И вообще, Россия после войны стала законодательницей мод во многих областях. Европейцы (и не только европейцы) с удовольствием и даже неким благоговением пили чрезвычайно модный и полезный (уж куда полезнее кока-колы) русский квас, коего выпускалось аж две дюжины видов, с удовольствием лопали блины с полусотней начинок — от икры и осетрины до печенки и требухи — в международной сети закусочных «Русские блины» и носили одежду разработки русских модельеров Ивана Казанишина, великой княгини Ольги и Никиты Полубейко. Впрочем, и самых именитых модельеров из иностранцев тоже нельзя было назвать совсем уж иностранцами. Например, Коко Шанель, благодаря роману с моим племянником — сыном брата Павла Дмитрием, перебралась в Россию. А Жанна Ланвен и Поль Пуарэ хоть и не переселились в Россию окончательно, но открыли здесь собственные ателье и производства, а сеть их магазинов на территории Российской империи была больше, чем в паре любых других европейских стран вместе взятых. Вследствие чего они даже купили себе здесь дома: Ланвен в Питере, а Поль Пуарэ в Царь-граде. Кстати, и сама мода у нас тут оказалась несколько другой — более консервативной. Женские юбки укоротились не до щиколоток, а до верхнего обреза туфелек, корсеты отправились на свалку, а длинные волосы в косах и сложных прическах вполне успешно удерживали позиции против короткой стрижки. Впрочем, победному шествию, скажем, женских брюк очень поспособствовал резкий рост числа членов Союза сакмагонских дозоров. В них стали активно принимать девочек и девушек, а в походе в платьях не особенно удобно… Кстати, Союз стал международной организацией. В 1920 году в древнем городе Галич состоялся Первый всеевропейский сбор Сакмагонских дозоров, на котором был провозглашено создание Центрального совета. Между прочим, я специально озаботился, чтобы совет не был назван всеевропейским — на перспективу думаем. В тех же САСШ уже существовало почти два десятка дозоров, а кроме того, они появились еще в двух дюжинах стран за пределами Европы. Так что до мирового охвата оставался один шаг… Было решено в России проводить только каждый пятый сбор, а остальные — по очереди в разных странах.

Послевоенная история у нас тут тоже пошла совсем не так, как это было в «моем» XX веке. Никакой Лиги наций здесь не появилось. А вот Лига европейских наций у нас образовалась в 1922 году. Я постарался слегка затянуть с созданием этой организации, чтобы война немного подзабылась и Германию удалось ввести в состав постоянных членов совета. Ибо без ее полноправного участия никакой полноценной общеевропейской лиги все равно не создать. Это от присутствия или отсутствия в международной организации какой-нибудь Хорватии или Румынии никому ни тепло, ни холодно. А вот если вынести за скобки такие страны, как Германия, Франция или, скажем, Россия, — это сразу сделает организацию неполноценной и заставит ее выстраивать с оставшимися за скобками странами варианты хоть каких-нибудь суррогатных отношений. А суррогат есть суррогат. Короче, я очень постарался, и Германия вошла в число четырех постоянных членов Совета Лиги европейских наций с правом вето на ее решения. И это было хорошо. Ибо наши отношения с Германией активно развивались, некоторые экономисты уже даже начали осторожно называть это не союзом, а интеграцией. Несмотря на довольно яростное противодействие подобным процессам англосаксов — и Великобритании, и САСШ. Но пока нам удавалось их переигрывать. Ну да мы в этом направлении двинулись сразу после войны, не став общипывать Германию как липку, а организовав то, что в моем будущем называлось «обменом активов». Так, я до продажи своей доли промышленных активов контролировал шестьдесят пять процентов в «Friedrich Krupp AG», а они к Г927 году довели свою долю в моих металлургических активах до тридцати четырех процентах. Тесла наложил лапу на существенные куски «Siemens 8с Halske АС» и «AEG», взамен допустив их к своему алюминиевому производству, а Игорь Гринчевский, крупный предприниматель и меценат родом из Кишинева, по «самые Нидерланды» вошел в состав акционеров «Thyssen АС»», взамен допустив их к своим энергетическим активам. Были и многие другие, причем иногда объединение фирм выходило на более высокий уровень. Например, Трындины попросту слили капитал с «Carl-Zeiss-Stiftung», образовав единую компанию, которая к тому же вошла капиталом в фирму покойного Однера, перекупив долю у меня. И такой обмен активами шел не только на уровне, так сказать, высшей лиги, но уже и много ниже. Ну да немецкие активы сразу после войны стоили не так уж много, ибо экономика Германии в тот момент была парализована. Подобный обмен активами позволил немцам войти на бурно растущий русский рынок и довольно быстро восстановить производство.

Штаб-квартира Лиги наций находилась, как и в «моей» истории, в Женеве. Но вот иные органы мы постарались максимально разбросать по другим странам, чтобы у как можно большего числа государств была хотя бы одна «фенечка», которой можно гордиться и ради которой стоило бы предпринимать усилия по сохранению и развитию наднационального объединения европейских народов. Международная комиссия по интеллектуальному сотрудничеству находилась в Париже, Международная организация труда — в Берлине, Всемирная организация здравоохранения — в Осло, Постоянная палата международного правосудия — в Белграде. Ее разместили в Сербии по нашему настоянию — как в стране, наиболее пострадавшей от войны, а я даже посмеялся про себя, вспоминая, как в покинутом мною времени наследники этой организации судили сербов за то, что они попытались защитить территориальную целостность своего государства…

А вот Общеевропейский банк мы никому не отдали — он работал в Царьграде. Контроль за финансами мы уступать не собирались. Далеко не факт, что нам удастся сделать рубль этаким вариантом бреттон-вуд-ского доллара, но планы подобные были. Впрочем, я не очень-то этого и хотел. Торговля резаной бумагой — конечно, дело жутко прибыльное, и какому-ни-будь «крестьянину» (по набору ценностей, а не по профессии, к которой я всегда относился строго положительно, считая землепашца становым хребтом любой нации, и потому старался максимально умножить их число в русском народе) может сильно поднять самоощущение, дав основания считать себя хитрованом, который нагнул и развел всех в мире. Но потом это дело все равно аукается, и громко… Ну да американцы по своему ценностному аппарату как раз «крестьяне» и есть. А кто они еще с мудростью типа: «Если такой умный, почему ты еще не богатый?». Не было у них никогда аристократии, так как они никогда не дрались насмерть, до последней капли крови, за свою землю. А истинные аристократы только так и появляются — в бою, в атаке, в лишениях и самоотдаче. Даже если их при этом и не именуют всякими там графами и баронами. Коммунисты всё это прекрасно понимали. Стишок Александра Межирова «Коммунисты — вперед» читали? Вот он как раз об этом. Об аристократии. Ибо не в названии дело, а в том, какое бремя ты на себя взвалил. По бремени все считается. И пока в той же коммунистической партии хотя бы существенную часть (большинством они там никогда не были) составляли коммунисты, которые так же, как кавалергарды при Бородино, как капитан Остен-Са-кен в схватке с эскадрой капудан-паши Эски-Гусейна, как штабс-капитан Нестеров, бросивший свой безоружный самолет на таран вражеского, шли вперед, невзирая на пули, у них еще был шанс, несмотря на все людоедство их режима, вести страну за собой. А вот когда они стали устраивать свадьбы в Зимнем и роскошествовать на элитных госдачах — быстро повторили судьбу тех, кто только числился аристократией, но давно перестал ею быть…

А у америкосов за всю их историю никакого бремени, кроме самообогащения, не было. И революция у них была туфтой — не ради чего-то серьезного, жизненно важного, предельного, когда еще шаг, и всё, а из-за того что метрополия, подишь ты, цены на товары подняла. Денег меньше получать стали за свои товары — вот и восстали. И с тех пор только за это и воюют — за деньги, сначала тщательно все просчитав, учтя все возможные потери и выведя положительный баланс. И пока положительный баланс не сложится — пальцем не пошевелят… Потому и войну они эту просрали. Сначала у них баланс не сходился, а потом слишком быстро все поменялось. Не успели просто. И мир сейчас нам вместе с англами просирают потому же. Им даже в голову не приходит, что мы тут не столько на себя пашем, сколько на всех. На всю Европу. Даже на проигравших — на тех же немцев или австрийцев. Несмотря на то что есть все основания поживиться за их счет. И вот из-за этой логики — мол, Россия непременно где-то как-то все под себя подгребает, как они сами всегда делали, — англосаксы нам пока и проигрывают. Вот вроде — опа! — вычислили, где русские немцев или венгров с сербами кинут, приготовились к ситуации, вот уже совсем готовы этим лохам глаза открыть и на том свое поиметь, а тут — хрясь! — и русские действительно делают то, что обещали. И англосаксы в полной растерянности. Почему?! Как же это можно при такой выгоде партнера не кинуть?! Ну вот ничего же не мешало, наоборот — все было на мази. Как такое может быть?!!