Те, кто выжил - Андрей Круз

– Что-нибудь налить? – спросила она.

– Пива, пожалуйста.

Она кивнула, ловко подхватила бокал с полки и наполнила его пивом. Выставила на стойку.

– И вправду «Хайнекен»? – спросил я, кивнув на эмблему на кране.

– Да, – ответила она. – Завод «Хайнекен» в Амстердаме прямо на канале, оттуда вывозят запасы. Еще надолго хватит, пейте.

Я выпил. «Хайнекен» как «Хайнекен», даже холодный, как ни странно, – небось в подвале бочонки держат.

– Вы местная? – спросил.

– Да, из Мюйдена. И когда все началось, была прямо здесь, за этой стойкой.

Она похлопала крепкой веснушчатой ладонью по столешнице.

– Мне показалось, что город уцелел, – осторожно сказал я, пригубив из бокала.

– Это вам показалось, – невесело усмехнулась она. – Здесь люди со всей страны теперь живут. Когда началось, здесь такое творилось, что страшно вспомнить. Гостиница, кстати, не была моей, я работала в баре.

– Владелец погиб?

– Погиб, – ответила она. – Очень много людей погибло. Нам просто повезло, что с базы Харкампс войска пошли в эту сторону. Говорят, их сюда загнали для того, чтобы можно было спасти Амстердам, но спасать оказалось некого. А наш городок они отбили, причем до того, как большая часть военных разошлась.

– А как вы выжили?

– Заперлась здесь, в номере на третьем этаже. – Усмехнувшись, добавила: – В том самом, где вы сейчас остановились. Еще несколько человек прибилось. Завалили вход и витрины, в баре был запас еды – так и продержались. А теперь да, теперь здесь хорошо.

– Вы без оружия? – немного удивился я.

– Почему же? – в свою очередь поразилась она вопросу. – Там, под стойкой. Но здесь ничего не случается, городок наш как крепость. Наверное, самое лучшее место в этой стране, которое осталось для жизни. Если закрыть глаза и не вспоминать о том, что погибло три четверти местных, то действительно кажется, что все как и раньше.

– А оружие откуда?

– От военных, наверное, – пожала она плечами. – Даже не знаю. У многих его все равно нет.

Вот уж в чем не сомневался. Откуда ему в «товарных количествах» тут браться? Это же не вооруженная до зубов Америка и не Россия, на всякий случай готовая к десятку мировых войн одновременно, где еще с Великой Отечественной винтовки на хранении лежат. Здесь не так. Хотя… на тех, кто остался, должно было хватить. Кстати, интересно, а откуда снабдились албанцы? Тоже вопрос.

– А военная власть в городке есть? – спросил я.

– В замке. Знаете такой?

– Видел. Из окна.

– Вот в нем, – кивнула она. – Там вроде как самое главное командование всех окрестностей. Даже те, кто сидит в порту Амстердама, им подчиняются.

– Понял, спасибо.

А вот это уже действительно интересно. И еще интересно знать – готово ли региональное командование взять на себя ответственность за происходящее в Кааге? Лучше бы взяло. Мне лучше.

– А что в Амстердаме?

– Порт и какие-то места, к которым можно подойти с воды, заняты людьми. Но там хуже жить, поэтому гражданских селят здесь, в Мюйдене, и в Маркене… знаете Маркен?

– Нет, – честно ответил я.

– Это остров, недалеко. – Она показала рукой за окно, словно остров находился на другой стороне улицы. – Соединен с материком дамбой, на острове городок, туда никак не проберешься. И здесь рядом Мюйдерберг, его тоже начали чистить от мертвецов – будут и там селиться.

Я поблагодарил за беседу, допил пиво и вышел. Хотел было поинтересоваться у нее, где можно добыть большую лодку, но передумал: сомневаюсь, что она компетентный совет даст. Это надо где-нибудь в гавани спрашивать, у тех, кто к предмету разговора поближе. И кстати, забыл спросить, где тут у них вся торговля.

9 июня, суббота, вечер. Мюйден, окрестности Амстердама

Рынок нашелся быстро – по указателям. Да и без указателей бы нашелся – все улицы этой «материковой» окраины городка вели к нему. По пути нашел парикмахерскую, остригся почти под ноль, оставив лишь короткий-короткий ежик сверху. Так себе понравился в зеркале, что переплатил парикмахеру безбожно. И вышел на улицу, наслаждаясь свежим воздухом, овевающим неожиданно открывшийся всем ветрам череп.

Базар раскинулся на просторной площади вокруг Gemeentehius, общинного дома, городского зала собраний. Обычный рынок, напоминающий толкучку в любом городе мира: навесы, прилавки, скучающие продавцы, приценивающиеся к товару покупатели, в общем, все как всегда. Разве что обилие оружия у людей не давало поверить в то, что вернулись старые добрые времена и я сейчас спокойно гуляю по блошиному рынку. А жаль.

Торговали всем – едой, спиртным, одеждой, инструментами, посудой, чем-то из домашнего обихода. Источником товара явно было мародерство в мертвых городах. Ну и правильно, чего в этом теперь плохого? Пусть уж лучше брошенные вещи послужат людям, чем будут просто портиться от времени и непогоды. Так лучше.

Искал я оружейников и нашел не сразу – обосновались несколько лавок не под навесами, а в прилегающих к рынку двухэтажных домах, на первых этажах. Богатством выбора их магазинчики не поразили, разве что наличием никому не нужных раритетов вроде дорогущих ружей «Холланд энд Холланд», да и цены были заметно выше, чем в Антверпене.

Договорился на обмен с невысоким румяным толстячком в тесноватом для него камуфляже, угрожающе натянувшемся на животе и жирных боках, нанял фургончик. Через час стал обладателем изрядного количества патронов, звеньев для пулеметной ленты, машинки для набивки, больше напоминающей коробку для карандашей с рычагом, и всякой чистяще-смазочной химии: тоже ведь запас не бесконечный. От обменного курса был не в восторге, но все лучше, чем с собой целый арсенал автоматов тащить, которые еще в России никому не понадобятся.

Когда закидывал герметичные упаковки патронов в кузов фургончика, собираясь отвезти все обратно на стоянку и сгрузить в кузов «дефендера», услышал чей-то голос, сказавший по-русски:

– Фига мужик прибарахлился.

Фраза явно относилась ко мне, но я счел за благо на нее пока не реагировать – лишь глянул искоса на говорившего.

Почти рядом со мной стояла компания из пяти человек – три парня и две женщины, скорее даже девицы. Все молодые, лет по двадцать с небольшим, одетые обычно – куртки, джинсы, никакой «военщины». Два парня вооружены: у одного браунинговское самозарядное ружье с длинным стволом за плечом, у второго короткая двустволка, со стволами чуть больше полуметра. У девушек и третьего мужика оружия не заметил.

Парень с двустволкой, искоса глядя на укладываемое в кузов маленького «фиатика» «Добло» богатство, кивнул, сказав:

– Ну да, неплохо бы.

Продолжая делать вид, что не обращаю на них внимания, все же присмотрелся исподтишка. Выглядят на сто процентов гражданскими, чуть обтесавшимися в Европе, и одновременно с этим очень провинциальными. Почему-то именно так выглядят люди, приехавшие за любой работой – хоть на стройке, хоть в каком-нибудь туристическом агентстве на подхвате. Черт его знает, что между ними общего, но выделяются они из толпы с первого взгляда, даже не нужно слышать, как они разговаривают.