Холодная ночь - Клаудия Грэй

Вместо ответа Лукас отошел в сторону. Промчавшись мимо него, Балтазар пробежал сквозь меня — о, какое странное, но при этом ошеломительное ощущение, потому что на секунду вся сила, отчаяние и любовь Балтазара эхом отозвались во мне. Это не отличалось от ощущений живого человека, но было реальным — куда более реальным, чем я сама.

Балтазар вбежал в винный погреб и как будто увлек меня за собой. Может быть, потому, что до этого он прошел сквозь меня, не знаю. Знаю только, что пролетела по длинному коридору из винных бутылок — вслед за Балтазаром, мимо него — и оказалась в комнате. Я смотрела на него, в то время как он смотрел на мое тело.

Оно лежало на том же месте, где я видела его в последний раз, когда Лукас закрывал мне глаза. Балтазар долго стоял и смотрел, словно не мог поверить в случившееся. Потом прислонился к стене и… упал. Соскользнул на пол и вцепился в собственные волосы.

Я покружилась над своим телом — оно казалось мне вполне нормальным. Может, немного нездоровым, но, в сущности, оно не сильно отличалось от спящего. Единственная разница была в том, что я больше не дышала. Но ведь это можно исправить, правда? Нужно только запрыгнуть в него.

Ну, звучит-то это просто, но на деле все оказалось не так. Я смотрела на себя, пытаясь ощутить то же магнетическое притяжение, как с Лукасом и Балтазаром. Если получится уловить эту энергию, рассудила я, меня просто втянет обратно в тело и я оживу.

Но никакого притяжения не возникало.

Прошло немного времени — думаю, несколько минут, но точно не знаю, — и Балтазар поднялся на ноги. Позади я слышала шаги Лукаса. Оба они встали у изножья кровати, глядя на меня.

— Что случилось? — хрипло спросил Балтазар.

— Я написал тебе в письме. — Голос Лукаса звучал так устало, что я призадумалась: сколько же он не спал? — Она все слабела и слабела. Мы понимали, что врач тут не поможет, поэтому я был вынужден просто смотреть…

Лукас с трудом сглотнул. Балтазар нерешительно взглянул на него, и мне показалось, что сейчас он потреплет Лукаса по плечу, но он не шевельнулся.

— Я попытался уговорить ее завершить переход, — продолжал Лукас— Предложил воспользоваться мной, чтобы превратиться в вампира. Но она не захотела, если я не превращусь вместе с ней. Я сказал — нет. — Он ударил кулаком по стене. — Проклятие, почему я просто не согласился?

Балтазар покачал головой:

— Бьянка решила все правильно. Не только для тебя, но и для себя тоже. Есть вещи более страшные, чем смерть.

— Прости, но сейчас я с тобой не соглашусь.

— Понимаю.

Они стояли рядом и смотрели на меня, как двое часовых. Мне все еще хотелось прокричать им, что все это ошибка, что мы еще можем все исправить, но это уже и мне самой начинало казаться неправдой.

Я умерла. Покинула тело, как пишут в книжках, и в любую секунду увижу яркий свет, на который мне придется идти.

Мне хотелось заплакать, но для слез нужно тело. Даже этого утешения я лишена и не могу дать выход печали и страху, скопившимся внутри.

Наконец Лукас сказал:

— Я не могу вызвать полицию или скорую помощь. Слишком много такого, чего я не смогу объяснить.

— Не можешь, — согласился Балтазар. — Придется похоронить ее здесь, причем еще до рассвета, чтобы никто не увидел. Я помогу.

Лукас глубоко, прерывисто вздохнул:

— Спасибо.

Они впервые смотрели друг на друга без вражды, ревность исчезла.

Балтазар обошел кровать и убрал с моего лица волосы. Наклонился, поцеловал меня в лоб и задрожал, я поняла, что он с трудом сдерживает слезы. Но мгновение спустя он снова стал собранным и серьезным. Балтазар откинул лоскутное одеяло, плотно завернул меня в простыню и поднял на руки.

«Они хотят меня похоронить! Но если они меня похоронят, я никогда не смогу вернуться! — Я все еще отказывалась признаться себе, что вернуться не смогу в любом случае, и думала только об одном: нельзя им позволить сделать это! — Пожалуйста, Балтазар, Лукас, остановитесь! Вы должны остановиться!»

Балтазар на несколько шагов отошел от кровати. Взгляд у него был озабоченный, и он, стараясь не смотреть на свою ношу, прошептал:

— Закрой ей лицо.

Лукас со страдальческой гримасой натянул простыню мне на голову. Балтазар принял сосредоточенный вид.

— Есть что-нибудь… может, ты хочешь положить что-нибудь Бьянке?

Лукас снова глубоко, прерывисто вздохнул:

— Да.

Он подошел к комоду, где я хранила немногочисленные вещи, открыл ящик, и я увидела две свои драгоценности: брошь черного янтаря, которую он подарил мне в Ривертоне, когда мы еще только полюбили друг друга, и красный коралловый браслет, подарок на мой последний день рождения. Лукас взял обе, и я поняла: он хочет вложить их мне в руки, чтобы у меня осталось что-то от него в вечности.

«Не разрешай ему сделать это. Они должны остаться у тебя!»

Вздрогнув, я огляделась, пытаясь определить, откуда доносится голос, но ничего не увидела, мир вокруг опять потускнел, угрожая вновь исчезнуть в голубоватом тумане.

Кто это? Единственный, кто может разговаривать с человеком после его смерти, — это Бог, но я ничуть не сомневалась, что первое послание Господа из Великого Небытия не может быть советом сохранить драгоценности.

Однако это был единственный полученный совет, и я решила, что к нему лучше прислушаться.

Лукас взял драгоценности, а я попыталась сказать ему: «Не надо. Оставь их тут». Он заколебался, но я не могла понять, подействовало мое внушение или нет. Что еще можно сделать?

И тут я вспомнила, что ощутила, когда Балтазар прошел сквозь меня. На какой-то миг все его чувства стали моими. Не знаю, ощутил ли он что-нибудь — в таком подавленном состоянии он мог просто ничего не заметить. В общем, попытаться стоило.

Я полностью сосредоточилась на Лукасе, повторяя себе, как сильно хочу быть с ним, и тут… я будто рванулась вперед, слишком быстро, чтобы это увидеть, и оказалась с Лукасом — вокруг него, внутри него. Его скорбь заполнила меня — такая сильная, что все вокруг почернело и мне показалось, что я тону. Тоска, которую я ощутила, чувство полного одиночества и пустоты подавляли так, что это невозможно было вынести.

Он вздрогнул, словно от холода.

— Такое ощущение, что она здесь, — прошептал Лукас — Когда я смотрю на эти вещицы… Бьянка так близко. — Он просто положил браслет и брошь обратно в ящик. — Не могу.

— Хорошо.

Я снова увидела Балтазара, и это зрелище отпечаталось во мне навеки: Балтазар, казавшийся в своих черных брюках и футболке частицей ночи, бережно несет на руках мое мертвое тело. Белая простыня укутывает меня почти целиком, но из-под нее свисает одна рука и прядь длинных рыжих волос.