Под крылом судьбы - Ольга Светлова

Помню передачу по телевизору. Собрали группу людей, предъявили им фотографии разных лиц и попросили отыскать два одинаковых. Все, кроме одного, были в сговоре и единогласно утверждали, что фото пожилой женщины, изображенной на одном из фото, и лицо мужчины на другом есть один и тот же человек. Эксперимент состоял в том, чтобы проверить степень влияния «общественного мнения» на человека. Тот единственный, непосвященный в суть эксперимента, недолго поколебавшись, согласился с мнением толпы. А когда ведущий «выразил сомнение», он настойчиво доказывал свою «правоту», предъявляя аргументы своих партнеров и даже выдумывая собственные, например: «У них глаза одинаковые!» И на реплику ведущего: «Неужели вы не видите, здесь изображены мужчина и женщина?», испытуемый ответил: «Ну и что!»

Я это рассказываю к тому, что если окружающие вас люди, газеты, телевидение, кино призывают преступить ранее важные для вас моральные барьеры и даже презирает вас за то, что вы не делаете этого, то рано или поздно вы сломаетесь.

Я утверждаю это вполне определенно, потому что состоявшийся чуть позднее разговор с дядей Женей не оставил у меня никакой надежды.

– Воспринимай это как женский каприз. Пусть попробует. – Дядя Женя старался не проявлять своих эмоций. – Мне надо было самому подумать о каком-то деле для нее: благотворительный фонд, картинная галерея, фотостудия или еще что-нибудь в этом роде. Была бы при деле и никому не мешала.

– Проблема не в этом. – Меня раздражала странная недогадливость дяди Жени. – Она официально применила свои права. Ранее нам удавалось избегать противопоставления мнений учредителей холдинга. Тревожный эксцесс.

– Я тебя понимаю. – Интонации дяди Жени ничуть не изменились. – Ты намекаешь на Антона. И я соглашусь с тобой – его влияние. Но речь идет всего лишь о маленьком магазинчике.

– Дело не в магазине. Дело в Антоне, он пытается диктовать мне условия, используя ничего не подозревающую Риму.

– Олег, – произнес дядя Женя с мягким упреком в голосе. – Я повторяю, речь идет только лишь о маленьком магазинчике, а не о швейной фабрике, например.

Ловко он меня подцепил!

– Что касается принятия других решений, – невозмутимо продолжил старик, – то Антон не предпримет ничего такого, что могло бы помешать достижению намеченных нами целей.

– Будем надеяться. – Мне не оставалось ничего другого, как согласиться.

– Вот и хорошо, а то я стал беспокоиться за... Антона. У тебя ведь не было далеко идущих планов, связанных с ним?

Он меня боится! Считает способным уничтожить Антона! А почему нет? Пусть так и думает. Мне это даже на руку.

– Пока нет, – я постарался ответить неопределенно, пусть поволнуется.

– Он нам нужен. – Дядю совсем не встревожил мой ответ. – Ты это понимаешь не хуже меня. И, наконец, он мой единственный зять, подумай о Риме. Они опять живут семьей.

Он сделал паузу и добавил:

– Время все расставит на свои места.

Но предчувствие меня не обманывало. Все началось, казалось бы, с безобидного письма моих партнеров по отелю, в котором сообщалось о необходимости проведения сверки затрат на строительство. В принципе, это стандартная процедура, смысл которой в том, чтобы уточнить расходы каждой из сторон в проекте.

Но результаты повергли в шок. Мои так называемые партнеры – никому не известная оффшорная компания, приглашенная Антоном, – пытались доказать, что вместо запланированных ими пятнадцати процентов от общей стоимости отеля они израсходовали собственных средств в четыре раза больше запланированного. А объясняли это тем, что по рекомендации администрации президента им пришлось пристраивать дополнительный ресторан, увеличивать количество бассейнов. В результате отель подорожал чуть ли не в два раза. Другими словами, они пытались доказать, что вложили в отель дополнительные собственные деньги и что теперь контрольный пакет акций отеля должен принадлежать им. Я не поленился проверить результаты сверки и понял, что дополнительные капиталовложения – фикция, обычные приписки. Этот прием применяется часто при выполнении государственных заказов. Но применить его против меня? На что они надеются?

Неожиданно эта тема стала предметом обсуждения в правительстве страны. Поводом послужило то, что правительство якобы не может оставаться в стороне от строительства, ведь финансирование осуществляется под гарантию государства.

Антон истерично упрекал меня в недальновидности.

– Почему ты своевременно не предупредил меня? – восклицал он. – Вопрос обсуждается в верхах!

– У них приписки, я смогу элементарно это доказать, – отвечал я, но мои слова не производили на Антона никакого впечатления.

– Это уже неважно. Посмотрим, что можно сделать. Не вмешивайся, а то испортишь все окончательно.

– Но я обязан проинформировать правительство о приписках.

– И вызовешь волну проверок, – издевательски съязвил Антон, – и в том числе комитетчиков. Нет уж, предоставь это расхлебывать мне.

Наш разговор оставил неприятный осадок в моей душе – не люблю оставаться в стороне, когда дело касается моего бизнеса, – и я решил посоветоваться с Евгением Ильичом.

– Возможно, Антон прав. – Дядя Женя сомневался не меньше меня. – Надо быть осторожнее. Отель – лакомый кусочек для многих.

– Что же мне делать? – спросил я.

– Ждать, больше нам с тобой ничего не остается, и надеяться на Антона.

– Мне это не нравится.

– Не бери в голову, Антон знает свое дело. Давай закончим наш разговор, тороплюсь. Мы, старики, иногда собираемся – пообщаться.

Дядя Женя, как всегда, прав. Надо понаблюдать за дальнейшим развитием событий. И что там за старики такие?

РИМА. Деловые

Мы живем собственными представлениями о жизни, о кипящих в ней страстях, раздаем «объективные» оценки людям и событиям, принимаем «единственно верные» решения, а в неудачах обвиняем кого угодно, только не себя. Ничто не способно изменить наши «правильные» представления о себе и окружающем нас мире. «Это должно быть так, и ни в коем случае не иначе!» И вдруг, попадая в совершенно новые условия, где действуют иные правила, другие ограничения, противоположные принципы, поначалу ощущаем себя в полной растерянности. И только по прошествии необходимого количества времени начинаем понимать, что это другая жизнь, другие люди.

Я окунулась в новый для меня мир деловых отношений, где вымогательство стало естественным проявлением. Обман и даже откровенную ложь здесь почему-то называют «бизнес-планом». Умение воровать – искусством, лесть – талантом общения, жестокость – принципом. Но есть и другое: отчаяние, одержимость, смелость, риск, радость победы, горечь поражения, неожиданная помощь, плечо друга. Не самые плохие эпитеты, не находите? В моей вчерашней жизни они были не востребованы.