Позывной "Хоттабыч" 2 (СИ) - lanpirot

— А ты откуда знаешь?

— Довелось как-то пошарить в его напрочь отбитых мозгах, — признался Петров.

— Самое интересное в этой истории, — подключился к рассказу оснаба ротмистр, — что его поначалу приговорили к смертной казни.

— А почему помиловали? — спросил я.

— А никто его не «миловал», — усмехнулся Вревский, — его попросту не смогли казнить!

— Что? — не поверил я своим ушам. — Он, мля, бессмертный, что ли?

— Отнюдь. Просто его Дар оказался уникальным, — ответил вместо ротмистра оснаб, — Сенька-Дуб умудрился внедрить в свое тело какое-то очень редкое растение-симбионт [3]. Сам ли он его вывел, или где «раскопал», осталось тайной, которую так и не смогли вытащить из него даже императорские Мозголомы.

[3] Симбионт — организм, участвующий в симбиозе. Симбиоз (греч. «совместная жизнь») — это близкое сообщество живых организмов, принадлежащих к разным биологическим видам. Такое сообщество может принимать различные формы в зависимости от природы отношений между двумя видами и от того, полезны эти отношения или вредны.

— Представляешь, Хоттабыч, — вновь влез Вревский, — его вешали и расстреливали! Топили и пытались сжечь! Но этот маньяк и в воде не тонет, и в огне не горит! Поэтому в итоге, по Высочайшему Волеизъявлению, его отправился по этапу сюда, в Абакан. Но и здесь эта тварь умудрилась выжить!

Пока Вревский «разорялся», я продолжал отслеживать передвижение преследующей нас зеленой массы. Пока мы делали её «по очкам», выигрывая метр за метром. Лианы отставали, видимо, они не могли расти бесконечно, и постепенно отставали.

— А ты, командир, чем ему так насолил, что он вона ради нас какое представление устроил?

— Пришлось мне по-первости здесь, на зоне, с ним крепко схлестнуться, — поведал историю своего заключения командир. — Весь Абакан при Советской Власти оказался традиционно разделен как бы на два лагеря: урки — профессиональные преступники, и политические — в основном такие же, как я, Сеньки-аристократы. Были и еще группки, но эти две — основные. Хреначили друг друга почем зря! И я исключением не оказался — очень уж недолюбливал Сухарькин нашу Мозголомую братию. Видать, не слабо его имперские следаки-Мозголомы потрошили. Злоба лютая на всю жизнь у Сеньки-Дуба осталась…

Я слегка напрягся, когда преследующие нас «ростки» в очередной раз изменили тактику — они начали активно внедряться в землю по пути нашего следования, пуская дополнительные корни. Поначалу их скорость передвижение замедлилась еще больше, и нам удалось оторваться от них на добрую сотню метров.

Воспользовавшись этой «передышкой» водила резко развернул автобус на ближайшем пересечении узеньких улочек, и погнал свой тарантас уже в нормальном виде, а не задом наперед. Наша скорость еще подросла, и мы всем калганом сместились к заднему стеклу. Зеленая масса, казалось, совсем отстала. Но не тут-то было: спустя несколько мгновений дополнительно укоренившиеся «лианы» вновь стремительно кинулись в погоню.

— После пары особо кровавых столкновений между двумя нашими группировками, — продолжил свой рассказ оснаб, — основательно проредивших обе стороны, была собрана сходка. Стороны решили заключить перемирие, чтобы элементарно выжить. Ибо количество наложенных «всесильным» Хозяином Абакана — штрафов, вир и наказаний, грозило еще больше уменьшить и без того упавшее поголовье заключенных. Но это был конец тридцатых… — Веко у Петра Петровича против воли забилось в нервном тике. — «Столыпиных» на всех Осененных зэков не хватало — везли, как селедку в бочках… Всеобщая резня была только на руку Пожирателю Душ. Вот он-то как раз и жировал — спецконтингент прибывал едва ли не ежедневно, не то, что сейчас.

— Ну, понятно, — кивнул я, — закусились — понеслось. Но то — дела прошлые. А сейчас-то он, отчего к тебе так неровно дышит?

— А мне удалось вытащить из его башки кое-что интересное, что и послужило мне билетом на волю. Но какая-то сволочь меня сдала, и я едва успел сделать ноги из Абакана…

— Похоже, что у Атойгаха «протекает»? — Смикитил я, о чем говорил оснаб. — Иначе откуда этот урод так быстро узнал и о твоем возвращении?

— Похоже на то, — согласился командир. — Кто за долю малую сливает зэкам служебную информацию. Меня явно ждали! — Петров указал на растительность, стремительно сокращающую дистанцию до автобуса. — Такое за пять минут не подготовить.

А бешено несущиеся по дороге «лианы», укореняясь на обочине, действительно существенно прибавили ход. Задыхающийся движок старенького автобуса, похоже, работающий на максимуме, постепенно сдавал свои позиции. Извивающиеся словно ползущие змеи, ростки неведомых магических растений догоняли. Еще минута-другая…

— Буммм! — Гулко отозвалась дюралевая обшивка автобуса, когда первый из догнавших автомобиль стеблей, прошил её, словно лист лопуха, и ощетинился в салоне мелкими колючими веточками.

Автобус резко дернуло, притормаживая, и мы по инерции всем калганом полетели в сторону водителя. Это нас и спасло.

— Бум! Бум! Бум-бум-бум! — Застучали по обшивке, словно выпущенные из пулемета, многочисленные стебли, оказавшиеся тверже металла. В мгновение ока вся задняя часть автобуса превратилась в непроходимые джунгли. Покрышки протестующее завизжали и задымились, когда автобус полностью остановился, а после медленно пополз назад…

Глава 29

Активная растительность, атаковавшая автобус, стремительно разрасталась, оплетая его снаружи прочной зеленой сетью. Двигатель громко надрывался, покрышки горели, исходя чадящим черным дымом, но наш «корабль», не смотря на все усилия, продолжал дрейфовать в противоположном направлении. Водитель, не прекращающий громко матерится, причем сразу на двух языках, бросил баранку и, распахнув дверь, стремительно дал стрекача, только пятки засверкали. Агрессивные лианы проигнорировали его поспешное бегство, а вот нам провернуть этот фокус не удалось — едва водила проскочил сквозь распахнутую дверь, её тут же заполонила стремительно нарастающая зеленая масса.

После бегства водителя, движок, естественно заглох, и мы, торжественно шурша по асфальту еще пока уцелевшими шинами, медленно покатили к исходной точке нашего неудавшегося бегства.

— Допрыгались, сука! — выругался оснаб, теребя металлические браслеты на руках. — Без своего Дара для Сеньки-Дуба я никто! — раздраженно заявил Петров. — Червяк, которого можно запросто подошвой о землю растереть!

— И я в такой же заднице! — Ротмистр нервно крутил на запястье медное украшение.

Да, незадача: просто так разломить Магически усиленный Артефакт-Блокиратор не выйдет, даже, если хреначить по нему со всей дури кувалдой. Только кости случайно можно раздробить. А кроме наручников, еще и ошейник в комплекте идет! Тут вообще без вариантов! Я попытался воззвать к своей чудо Силе, позволившей мне избавиться от оков. Но, не тут-то было. Похоже, что просто так это не включается. А местонахождение запускающей процесс «кнопки», или принцип действия, мне абсолютно неизвестен.

— Командир, но я-то могу попробовать вразумить этого отмороженного утырка? — произнес я, покачивая головой из стороны в сторону, активно пытаясь размять задубевшие мышцы. Шейные позвонки протестующе хрустели.

— Попробовать можешь! — Хищно оскалился оснаб. — Других вариантов у нас все равно нет! Главное, продержаться до прихода Пожирателя Душ.

— А оно ему надо? — усомнился я. — Нам помогать?

— Поверь на слово — оно ему надо! Только не для нашей помощи, а в назидание, так сказать…

— А сам Атойгах каким способом разбирается со всем этим дерьмом? — нервно поинтересовался Вревский.

Помирать в этой левой разборке, ему до чертиков не хотелось. Так-то он вообще был в этом замесе не при делах. Просто паровозом шел. За компанию. Ничего, ему, козлу безрогому, хороших люлей отхватить — только полезно будет! Ибо нехрен Родиной на право и налево торговать!