Грешники и праведники - Иэн Рэнкин

— Да нет.

— Что-нибудь ещё про Рори Белла?

— Он отвязался от меня и моих дел, и мне не хотелось бы думать, что это может измениться после нашего разговора.

— Не изменится.

— Я пришёл к вам только ради Стефана.

Ребус задумчиво кивнул:

— Вы давно знаете Стефана?

— Несколько лет.

— Ладите с ним?

— Не жалуюсь. — Макглинн посмотрел на часы.

— О нём в последнее время много разговоров — как, по-вашему, он с этим справляется?

— Он же Стефан Гилмур, пули от него отскакивают. — Макглинн протянул руку Ребусу. — Уж не хотите ли вы мне сказать, что его броня истончилась?

— А что, акулы бросились бы рвать его на части?

— Бизнес есть бизнес, мистер Ребус. Вокруг много жадных ртов…

Кивнув на прощание, Макглинн направился в ресторан, ему на ходу поклонился кто-то из персонала. Ребус вышел из отеля к своей машине. Работы по прокладке трамвайных путей в этом конце Принсес-стрит были в самом разгаре. Он закурил и услышал ворчание ливрейного швейцара.

— Этот город заслуживает лучшего, — сказал ему швейцар. — Столица? Наша краса и гордость? Высшее достояние. Тогда и мера наказания за то, что мы с ней делаем, должна быть высшая.

— Ладно, скажите мне, кого я должен арестовать, — откликнулся Ребус.

— Какой смысл? Непоправимый ущерб уже нанесён.

— Это верно, — сказал Ребус, открыл дверь «сааба» и сел за руль.

Он предпочитал Глазго Эдинбургу, хотя жить не хотел ни там, ни здесь. Отчасти из-за людей — их слишком много, все куда-то спешат. Потом эти узкие улочки — ему не хватало воздуха. План застройки не поддавался никакому разумному объяснению, пока ты не попадал в Новый город, но и там велось столько дорожных работ, столько было сделано объездов, что нельзя было полагаться на навигатор. С каким бы запасом времени ты ни выезжал, всё равно опаздывал.

Сегодня он сидел за рулём белого, ничем не примечательного фургона. Маленький фургон, пустой, если не считать нескольких комбинезонов, набора инструментов и литровой банки с краской. Доехав до места, он нашёл где припарковаться, вышел из машины, натянул на себя синий комбинезон. Нашёл имя на домофоне и нажал одну из соседних кнопок. Кто-то был дома, и его впустили, даже не спросив, что ему надо. Вот вам Эдинбург: все заняты собой, другие их не интересуют. Он поднялся по лестнице, остановился наверху и прислушался у щели почтового ящика. Внутри никаких признаков жизни. Он довольно долго искал эту квартиру. «Гольф» был зарегистрирован на лондонский адрес, на имя Трейнора. А потом на похоронах сын Маккаски был сфотографирован с подружкой, которую в газетах назвали Джессика Трейнор. Остальное не составляло труда, и вот теперь он здесь. Он оглянулся. Стеклянная крыша наверху была забрана проволочной сеткой и загажена птицами. Стены на лестнице покрыты кремовой краской и не загажены граффити. Дверь выкрашена в светло-зелёный цвет. Он присел, отвёрткой открыл банку с краской. Краска оказалась светлее, чем ему хотелось бы, — не очень напоминала цвет крови. Сделав шаг назад, чтобы не забрызгать себя, он приготовился оставить послание.

Тот же самый санитар в морге сказал Ребусу, что время вскрытия снова перенесено.

— Собирались же без четверти пять, — посетовал Ребус, но в ответ санитар только пожал плечами.

Ребус не стал прерывать работу в анатомичке, а сел ждать в смотровой. От места действия его отделяли стеклянные панели, перед которыми стояли неудобные скамьи. Ребус давно собирался спросить у кого-нибудь про эти скамьи, на которых, по его прикидке, могли разместиться несколько десятков человек, но он никогда не видел, чтобы здесь одновременно сидело больше пяти-десяти.

Дебора Куонт махнула, увидев его. На ней, как и на её коллеге, были халат и респиратор. Ребус догадался, что второй человек в халате, вероятно, криминалист, о котором говорила Куонт. Чуть поодаль её помощник раскладывал биологический материал по пакетам и приклеивал бирки. Работали все скрупулёзно, а их слова записывались через микрофон. Кроме того, звук подавался и на динамик в потолке над Ребусом.

— Пришлось начать пораньше, — сказала ему Куонт. — Профессор Томас — судмедэксперт. Ему нужно ехать в Глазго на профессиональную встречу.

Не зная, кто такой Ребус, профессор Томас приветственно кивнул ему. Выглядел он молодо, ещё моложе Куонт. Он попросил помощника сделать крупным планом фотографию кусочка кожного покрова. Труп лежал на животе, и Ребус видел его светлые волосы, складки кожи, покрывавшей скелет.

— Трудно сказать, задолго ли до смерти были получены эти повреждения, — заметил Томас.

— Профессор Томас, — снова пояснила Куонт для Ребуса, — обнаружил свидетельства кровоподтёков. Ни один из них не мог быть следствием рокового удара, иначе под ними не обнаруживались бы здоровые ткани. — Она помолчала. — В предыдущий раз я этого не заметила.

— Ну, это трудно обнаружить, — успокоил её Томас.

— Смерть произошла три или четыре года назад. — Куонт смотрела на Ребуса. — ДНК можно определить без проблем, но вам придётся проверить материалы по пропавшим без вести во всём Соединённом Королевстве.

— Значит, шишка была не ахти какая важная, — пробормотал Ребус, зная, что она его не услышит. Но видеть его она могла и улыбнулась, чувствуя, о чём он думает. Он похлопал себя пальцем по плечу.

— Особые приметы? — обратилась она к коллеге.

— Ни татуировок, ни шрамов. Никаких следов операций. Ещё один способ установления личности — рентгеновские снимки ротовой полости. Судя по тому, что я вижу, зубоврачебную помощь он получал в Королевстве. Мозоли на руках позволяют предположить, что он занимался физическим трудом. А может, просто был из породы самоделкиных. На левой ноге вросший ноготь, но трудно сказать, обращался ли он с этим к врачу. Ничего примечательного в лёгких или желудке. Видимо, он был умеренным курильщиком. Не исключено, что от этого и умер.

Ребус провёл ребром ладони по шее.

— Причины смерти не вызывают подозрений? — спросила Куонт.

— В воде он провёл не больше дня или двух, а умер за несколько лет до этого, так что причины смерти ещё нужно выяснять и выяснять.

Куонт снова посмотрела на Ребуса.

— Тело было завёрнуто в какую-то шерстяную материю, возможно в дорожный плед — у нас есть синие и красные волокна. Ткань покрывала туловище и ноги до колен. Завернули его в этот плед вскоре после смерти, иначе волокна не вросли бы в кожу. После наступления атрофии верхний слой кожи дубеет.

Ребус задумчиво кивнул, потом изобразил, что опрокидывает стаканчик. Куонт наморщила лоб.

— Был ли он пьяницей?

Её коллега поднял взгляд, но Ребус отрицательно покачивал головой и показывал пальцами на профессора Куонт.

— Ой, — сказала она. — Нет, к сожалению. Я позднее буду занята.

— Настолько занята, что даже не едет в Глазго, — добавил расстроенным тоном профессор Томас.

Ребус пожал плечами и проговорил одними губами: «Жаль». Она кивнула и вернулась к работе.

К тому времени, когда Шивон Кларк и Малькольм Фокс добрались до канала, уже наступила темнота. Это была идея Фокса — попытаться восстановить последовательность событий. Они припарковались в промышленной зоне и начали с того места, где в проулке ночевал Билли Сондерс.

— Но мы точно не знаем, что он здесь ночевал, — заметила Кларк, застёгивая пальто от порывов ветра, которые проникали сюда из самой, казалось, Арктики.

— Не знаем, — согласился Фокс. — Но он договорился о встрече поблизости от этого места, на знакомой территории. Стоило ему выйти на тропинку вдоль канала, как он оказывался на виду у людей, которые шли в одну или другую сторону.

— Он не доверял человеку, с которым была назначена встреча?

Фокс кивнул.

— Может быть, думал, что тот придёт не один.

— Стефан Гилмур и святые?

Фокс в ответ только пожал плечами. Они поднялись по склону. Канал был плохо освещён. Единственный свет давал фонарь на другом берегу за ограждением и рядом с дорогой.

— За ним могли наблюдать оттуда, — резюмировала Кларк.

— Да, наблюдать. Но чтобы дойти до ближайшего моста, а потом добраться сюда… нужно минут пять-шесть.

Кларк сложила руки на груди.

— Сондерса застрелили с близкого расстояния. Так что доверял он этому человеку или нет, но к себе его подпустил.

— Подпустил достаточно близко, чтобы поговорить.

— Поговорить или выслушать. — Кларк задумалась на секунду. — Дайте мне знать, если какие-то из этих соображений выводят вас на Стефана Гилмура…

— Ну, начнём с того, что добраться до Гилмура не так-то просто. В телефонных книгах его номера не найдёшь. В отличие от Джорджа Блантайра и Эймона Патерсона.