Случайный билет в детство - Владислав Стрелков

— Красивая, — проронил Ильяс, — и печальная.

— Да, — соглашаюсь, и тут же понимаю, что это музыка на стихи к «Неизвестному солдату».

Вот так, неожиданно, я песню сочинил. Никогда не получалось, а тут на тебе. Может, были нужны подобные, как сейчас, условия? Костер, друзья вокруг, луна светит…

— Гранита красного плита…Лежат цветы со всех сторон.А в центре яркая звезда,Простая надпись без имен.

Вот же, черт возьми, пою, так… словами не выразить.

— И каждый вечно будет свят.Ты помни родина меня.Я — неизвестный ваш солдат.Я — пламя вечного огня.

— Блин, — вздыхает Олег, — Серег, ну ты даешь, даже на слезу прошибло.

— Тебе точно надо петь, — кивает Переходников, немного отвернувшись, — и песни писать.

— Это случайно вышло.

— Случайности не случайны, — выдает Ильяс.

Я посмотрел на Расулова. Вот блин, человек востока, какие выражения выдает! Но разговор решил свернуть.

— Так, все — поднялся я, — спать пошли.

— Пошли, — зевнул Олег.

Плетемся к палаткам. У крайней, обнаружил наши рюкзаки, выставленные наружу. Интересно почему? Я осмотрел свой рюкзак, раздвинул мешки ребят, но искомого не обнаружил. Заглянул за угол — тут только чьи— то кеды стоят. Не понял, а спальник-то где?

— М-да — хмыкает Ильяс, заглядывая внутрь палатки.

Подсвечивая фонарем, смотрим внутрь. Слышалось сопение и причмокивание. Пацаны лежали, укрывшись одеялами, вплотную. Свободного места не было.

— Бит-ком. — По слогам произнес Ильяс.

— Пошли тогда во вторую.

И в следующей места не нашлось.

— Вот блин, — выругался Савин, — как шпроты в банке.

Переходников сунулся в следующую, и отскочил.

— Тут девчонки спят. Но места навалом.

— Значит в четвертой тоже девчонки, — говорю я, и тут же обнаруживаю свой спальник, но не пустой, в нем уже кто-то спит. Открываю клапан, смотрю, но из-за кучи волос и темноты ничего не понимаю. Ясно, что кто-то из девчонок, да только почему в моём спальнике? И почему он так раздуло?

— Олег, — прошу Савина, — посвети сюда.

Тускловатый лучик высвечивает два лица. Раевская и Смольнякова.

— Ух, ты! — изумляется Олег. — Как они влезли-то?

— Мне тоже интересно. Им что, места в палатке не хватило?

— Давай вытряхнем их, — предложил Ильяс, — да в воду…

— Пусть спят. — Махнул я рукой. — Утром с них спрошу.

— А мы что будем делать? — интересуется Женька. — Где будем спать?

— В этой палатке, — говорю я и показываю на ту, где девчонки спят.

— Нет, с девчонками я спать не буду, — говорит Переходников, отодвигаясь, как будто мы его сейчас внутрь силой закинем. Мне стало смешно. Ну и ситуация! Пацаны трусят спать с девчонками в одной палатке! Хотя… я сам бы не стал.

— Почему? — выражает общий вопрос Женька. — Почему так вышло, что нам мест не хватило?

— Это понятно почему.

— И почему? — спрашивает Олег.

— А потому, — отвечаю, — считай — сколько пацанов, а сколько девчонок. Одной для них мало, вот и заняли две палатки, а парням пришлось, как килькам набиться в остальные.

— Мне эта математика не нравится, — бурчит Женька, — где мы-то спать будем?

— У костра. Нас, похоже, невольно в часовые определили.

Идем обратно к костру. Бревна уже полностью прогорели. Огня почти нет, но жар идет от углей приличный. Спать охота, спасу нет. Начинаю клевать носом. М-да, это взрослым я ночи легко переносил. Мог сутками работать, или всю ночь на рыбалке с удочкой просидеть, а потом на ещё службу идти. Но это осталось в прошлом, или в будущем, не важно. Важно как эту ночь перенесу. В очередной раз клюнув головой, разозлился — с этим надо что-то делать. Второй час ночи, так долго мы не выдержим. На валунах сидеть неудобно. Кто-нибудь спросонья в угли свалится. Сходил к реке, умылся, вернулся к костру, растолкал друзей.

— Олег, Ильяс, Жека, вставайте.

— Что? — заморгал Переходников.

— Серег, и чего тебе не спится? — бурчит Савин.

— Потому что неудобно, — говорю, — вот и не спится. Поднимайтесь, пошли лап нарежем.

Расулов тряхнул головой и потер ладонями лицо.

— Чего нарежем? — спросил он.

— Каких лап? — удивленно моргает Женька. — У кого.

— У медведя, мля! Елочных, конечно!

— А зачем, в костер их что ли? Так дрова на это есть.

Ну, блин, городские! Хотя, чего их винить? Откуда им такой опыт как у меня взять?

— На голой земле лежать, простуду словим в момент, и это минимум, — объяснил я, — а лапы, то есть ветки елей, можно по себя положить и спать спокойно. Только дров в костер набросать.

— Дров… — Ильяс сладко зевнул, — дров счас принесу.

Он повернулся, вгляделся за валуны и воскликнул:

— Дров нет.

— Как нет?

— А вот так — нет!

Я подошел к месту, где все дрова лежали. М-да, точно ничего нет. Остались мелкие веточки, но толку от них.

— Пипец! Приехали.

Нет, нас все-таки сглазили. Как могли так быстро сгореть те четыре бревна, что мы с горы притащили? Надо что-то решать.

— Ладно, разберемся. Олег, фонарик ещё свет дает?

Савин достал фонарь и нажал на кнопку.

— Еле-еле.

Ладно, хоть от луны свет какой-никакой. Показываю на склон «Лысого горшка».

— Сначала нарезаем елового лапника на подстилку, а затем лезем за дровами.

Пацаны смотрят на освещенный луной лес. Им явно неохота лезть в темноту, даже заметно, что побаиваются.

— Если спать хотите, — говорю я, — то делаем как сказал. Иначе придется на камнях задницы отсиживать.

— Раз надо, — опять зевает Ильяс, — так надо. Пошли, чего медлить.

Встав на откосе чуть выше ели, мы нарезали лапника и снесли все к кострищу, а потом полезли вверх.

М-да, подниматься на гору в темноте, то ещё развлечение. Фонарик светит тускло, батареи уже мяты не раз, скоро окончательно сдохнут, лунный свет только-только пробивался сквозь еловые ветви, но даже такого света хватало, чтобы не сбиться с тропы, да и мудрено тут заблудиться — лезь прямо в гору, и все.

Пол пути прошли, когда я решил передохнуть. Все-таки целый день на ногах, гудят, что твой трансформатор. Остановился аккурат у той ветки поперек тропки. Повернулся, глядя на поднимающихся следом друзей. Они вяло перебирали конечностями, будто спали на ходу. Понимаю, сам устал. Но без дров, которые мы оставили наверху, замерзнем к утру, а заболеть в начале лета не хочется.

Наконец они добрались до ветки. Вцепились и почти повисли на ней, тяжело дыша.

— Блин, сейчас ноги отвалятся, — жалуется Женька, — Это не «Лысый горшок», а Эверест какой-то.

— Да хоть Джомолунгма, — выдыхает Расулов.

— Это одно и тоже, — хмыкаю я, — полезли дальше.

Все вздыхают, смотрят вперед и…

— Мама!

— Кто это?

И все трое шарахнулись вниз.

Я медленно обернулся и вздрогнул — на меня смотрели огромные светящиеся глаза. Но в следующий момент этот кто-то повернул голову и я понял, что за зверь может из темноты так смотреть. Верней не зверь, а птица. Чуть выше по склону, на ели сидела обыкновенная сова, а лунный свет отражался от её глаз. Однако эта зараза напугала не по-детски. Чуть вслед за друзьями не сиганул.

— Пшла вон! — крикнул я. — Дура пернатая.

Сова моргнула и, видно обидевшись на оскорбление, бесшумно спорхнула с ветки, моментально исчезнув в лесной темноте.

— Серег, — услышал я голос Савина, — что это было?

Не понял, где это они? Я прищурился, стараясь разглядеть друзей. Вроде от ниже стоящей ели звучало.

— Что за зверюга? — подал голос Переходников.

И только сейчас я их разглядел. Они опасливо выглядывали из-под кудрявой еловой лапы.

— Страж это был, — говорю я, — ночной.

— Чего?

— Ничего, — откуда им знать про известную в будущем книгу про сов? — Это сова была, обыкновенная сова. А здорово вы саданули. Даже ветки не шелохнулись.

— Точно сова? — переспросил Переходников, вылезая следом за Олегом и Ильясом.

— Точней не бывает.

— Сволочь она, — бурчит Савин, — напугала до дрожи в коленках.

— Точно, блин, — кивает Расулов, — напугаться не успел, а ноги сами вниз понесли.

Вновь карабкаемся вверх по склону. И прошедшее событие комментируем.

— Я давно так не пугался, — говорит Олег, — с тех пор как фильм «Всадник без головы» посмотрел, долго потом темноты боялся.

— Ага, — поддакивает Женька, — а я как «Собаку Баскервилей» посмотрел, так от каждого лая шарахался поначалу.

— Эта сова всех напугала.

— Не всех, — немного раздраженно сказал Расулов. Досадно ему, что он напугался, в отличие от меня. Откуда Ильясу знать, что творилось у меня на душе в тот момент? Если бы не держался за ветку, то там же под еловой лапой за компанию и сидел бы.