Веллоэнс. Книга первая. Восхождение - Андрей Шумеляк

премия – ерундовая награда. Все вокруг это понимают! Меня уважают везде, кроме

собственного дома!

Натилла сквозь слезы выкрикнула:

– Не нужны мне твои награды. Руководство тебя использует, даже «спасибо»

не говорят. Могли бы и отпустить на пару месяцев, ничего бы не случилось.

Уважали бы – дали бы отпуск.

Диптрен ударил по столу кулаком, проорал:

– Хватит. Ты вообще ничего не знаешь о моем руководстве, моей работе и том, чего это стоит. Не хочешь – не надо. Посиди здесь и подумай. Нашла себе

карманного зверька – только свистни – и он рядом.

Парень схватил плащ, хлопнув дверью, выбежал во двор. Вскочил на скутер, задал координаты мегаполиса. Искоса глянул на остров, прошипел сквозь зубы:

– Используют, вечно на работе. Ты бы побатрачила с моё. Я ей и собственный

дом, и собственный остров, покупаю все, что захочет. Где ко мне уважение? Вот, что ей еще надо? Конечно, легко – сидеть и жаловаться. Зажралась.

Набрал на панели номер, после пары гудков из динамика раздался знакомое

«алле»:

– Сарти, это я, Дип. Давай через часик в «Сытом Витязе»? Угощаю. Да не

ломайся – ты холостой, всегда свободен. А, придешь? Благодарю, сир, жду за

нашим столиком.

В ресторанчике царило оживление. За несколько месяцев бизнес поднялся, ролевые вечера, танцы и бесподобные шуты собирали в это место толпы клиентов.

Тут и там сновали разряженные официантки, звучала электронно-классическая

музыка – дикие ритмы разбавлялись пением дев и заунывными трелями скрипок. В

воздухе пахло мясом, потом и чесноком, от дыма щипало глаза, искусственные псы

лаяли, дерясь за кость, брошенную раздобревшим клиентом.

Сартмес увидел друга. Тот сидел, ссутулившись, локтями облокотился на стол.

Вместо его любимого матэ в руке была чарка с элем, рядом стояла почти пустая

бутыль. Диптрен поднял голову, хмыкнул:

– Садись.

Светловолосый сел, заказал рулет, фаршированный яйцами и зеленью. На

круглом лице выражалось недоумение.

– Отмечаешь запуск спутника?

Парень фыркнул:

– Можно и так сказать. Запустил бы еще одну «Натиллу», да подальше.

– Что, повздорили?

Диптрен закатил глаза:

– Достала она меня. Сколько можно? Я и так пашу, как тягловая лошадина, а

что взамен? Чувствую себя в древнем Ленинграде во время блокады.

– Может, нужно выслушать ее? Уделить время, поехать куда-нибудь?

– Я и хотел. Пришел же домой, заказал же билеты, хотел обрадовать. Так с

порога началось.

Махнул рукой:

– Да и гори оно. Поехали вместе, а? Диваху тебе найдем. Мне и так делать

нечего.

Сартмес удивился:

– А спутник? Только вывели?

– Да и герр с ним, с этим спутником. Даже студенты смогут отслеживать его

траекторию и контролировать прирост массы.

Он взглянул на ученого, у того пошел холод по коже – глаза Диптрена

потухшие, обреченные, голос мертвый:

– Пустота в душе. Новых проектов не придумал. Семья приелась – какое-то

поле битвы. Только хобби и осталось. И то – хочу придумать что-то хорошее, а в

голову лезет всякая белиберда. Хотя ее хорошо разбирают – народ любит нервишки

пощекотать.

Указал на псов:

– Это последнее, что я придумал из полезного. Полгода назад. Бездонный

желудок, способны переварить любые отходы. И любят всех. Из пасти не воняет, блохи не водятся, шерсть приятная, не линяют, легко обучаются командам. И все!

Полгода ступор. Одни упыри и гоблины на уме, даже видятся уже.

Сартмес положил руку на плечо, глаза смотрели встревоженно:

– Может обратиться к целителю? Тьфу, психологу. Понимаешь, что это

ненормально? Не перегори.

Диптрен вскочил, выставил перед собой руки, разразился гневной тирадой:

– А может я уже перегорел? Перегорел? Конечно, я ведь лишь болтик в

компании! Так, предохранитель. «Сделано в Экостарс». Кому нужен? Использовали

и в утиль! Другого вставят, немудрено им людей выкидывать.

Ученый встал, пытался утихомирить друга:

– Дип, ты перебрал. Тебя уважают. Запуск спутника – это важно для всей

планеты.

– Важно? Ты так говоришь, потому что я твой блок вывел на уровень! А сам

думаешь, что я – никчемный тупица? Крыса кабинетная.

Кулак врезался в нос, из которого сразу потекла тонкая алая струйка. Сартмес

охнул, свалился на пол и зажал расквашенное место рукой. Диптрен махнул ногой, промахнулся и, не удержав равновесия, рухнул на стол. Шатаясь, поднялся, ударил

еще два раза – в живот и лицо:

– Я вашу шайку насквозь вижу. Еще раз попадешься, убью.

Люди окружили Сартмеса. Кто-то помогал подняться, пара человек поднимала

разлетевшиеся приборы, псы проворно сновали в толпе, поедая упавшие продукты.

Официантка подбежала к ученому, приложила салфетку и пакет со льдом.

Обескураженный мужчина не сводил взгляда с уходившего Диптрена. Вокруг

подвыпившего парня сиял красноватый ореол.

Глава 28. Размолвка

В голове гудит набат, в глотке пересохло, конечности дрожат и знобит, словно

только выбрался из проруби. Диптрен с трудом поднялся, включил свет. Мозг

пронзило спицами лучей, тело не слушалось, на сердце было пакостно и глухо.

Неуверенно осмотрелся – комната напоминала руины после бомбежки. Кристалл

лежал за столом, по краю пошла радужная трещина. Немногочисленная мебель

перевернута, стул сломан, одежда разбросана по полу. Нос почуял кислый запах –

Диптрен с отвращением увидел, что на кофте засохло полупереваренное

содержимое вчерашнего ужина. Долго снимал одежду – замок заело, а тут, как

назло, руки не слушаются, сил нет сжать пальцы. Наконец, оголился, маленькими

шагами просеменил через зал в ванную, забрался в джакузи. Вода била тонкими

горячими струями. Лежал, запрокинув голову, собираясь с мыслями и

восстанавливая в памяти вчерашний кошмар. Память просыпалась долго,

всплывали фрагменты, как в немом кино показывая картины недавних событий.

Утро на работе не задалось. Позвонили с нескольких компаний, разорвали

контракты на разработку существ. Нигде не объясняли, что произошло, просто

отказывались от услуг. Лишь в одной фирме девушка дала понять – его считают

дилетантом, вором, укравшим идеи и разработки других, нарушителем авторского

права. Это было серъезное обвинение. Кто выступил обвинителем, откуда пришла

такая информация – Диптрен узнать не смог. Хуже того, к обеду по всем

информационным каналам лилась грязь на его дела, подвергалась сомнению

репутация, наиболее беспардонные журналисты намекали на то, что все его

заслуги – улыбка и самовосхваление, а где-то за кулисами батрачит забытый гений.

Без признания, на нищенских дивидендах. Парень решил не принимать это близко

к сердцу – мало ли, что говорят – посмотрим, как через месяцок-другой приползут

молить о прощении, лишь бы начал работать.

Память, память… Что же было дальше?

Вчера по дороге он потерял стилус и промочил ноги, да леденцы (брал от

тошноты, постоянно подкатывавшей в полетах на скутере) расклеились в кармане, пришлось идти с липкими руками. И как же эти мелочи могут нагреть человека!

Домой приехал пораньше, надеясь обрадовать жену своим ранним появлением

и вестью о том, что теперь будет больше времени проводить дома. Натилла же

устроила разбор полетов с битьем посуды и истерикой. И все бы хорошо – Ирэн

считал себя уравновешенным человеком, он бы выслушал, понял, поговорил, успокоил, но его задели за живое. Мало того, что партнеры по бизнесу и клиенты

поставили под сомнение его профессионализм и добропорядочность. Жена, самый

дорогой, наверное, единственный человек, которого он ценил и любил – обвиняет

его в бесполезности и жестокосердии. Он сорвался, наорал, в ярости ушел, хлопнув

дверью. Чувство вины накатило тут же, но Диптрен заглушил жалкую эмоцию

обидой, что почти физически жгла нутро.

Остальное помнил кусками – как куда-то шел, звонил. Помнил, как говорил о

псах – с кем? – и ухмылялся – настоящие звери грызутся из-за кусков еды среди

суетящейся кучи людей, либо боязливо жмутся по углам. После ресторана где-то

блуждал пол-ночи, смутно вспоминал, что разговаривал со странной троицей –

элегантные мужчины злились, а он ради забавы строил из себя дурачка, специально

не соглашаясь на какое-то «заманчивое» предложение. Как пить дать – сетевики.

Или фанатики религиозные.

Как добрался до скутера, прилетел домой и дополз до комнаты – эту

информации стерло без восстановления.

Воспоминания прервал плеск переливающейся через край воды. Диптрен

опомнился и опустил ручку, расслабился. Озноб прошел, головная боль подутихла.

Просидел в джакузи, наверное, часа два, вылезать не хотелось – мир снаружи в

мгновение ока стал злобным и нелюдимым. Все-таки мокнуть надоело, мужчина