Сказки странствий - Елена Черкашина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Миновал скамейки, густо усеянные старушками, поздоровался с теми, кого хорошо знал, и, не успев отойти, услышал вослед:
– Красавец! А ещё не женат…
Он с усмешкой склонил голову: вам бы всё женить да замуж выдавать, бабульки! Не печальтесь, успею.
И вдруг увидел женщину. Она стояла у дерева, будто не желая, чтобы её замечали, и смотрела… Куда она смотрела? Герт обернулся: на детскую площадку, где этим утром, весёлые в своих разноцветных комбинезончиках, играли малыши. Он вгляделся пристальнее: печальный взгляд. И ему тут же вспомнилась ночь, как что-то болело в нём самом, и будто невидимая нить связала то, что происходило в душе этой женщины, с тем, что пережил ночью он сам.
Герт нахмурился и быстро прошёл мимо. Сегодня его ждали друзья: семья, в которой он давно не чувствовал себя гостем, а потому мог запросто нагрянуть в воскресенье утром и спросить, не оставили ли для него блинов. Он позвонил, дверь открылась, и радостный голос Веры возвестил:
– Гертушка! Чудо! Ты что, почуял, что у меня пирог?
Полноватая женщина лет тридцати, весёлая, суетливая, но исключительно добрая, приветливо встретила гостя. А её муж Андрей уже вставал из-за стола и протягивал руку:
– Герт, молодец, что пришёл, прямо к завтраку!
Молодой человек улыбнулся:
– Простите, что не позвонил: вышел пройтись, да ноги сами принесли!
– Я бы оборвал тебе ноги, если б они мимо прошли, – с мужской прямолинейностью заявил хозяин.
А Вера выразительно взглянула на гостя:
– Юмор моего мужа мне не по плечу!
Герт засмеялся, сразу почувствовав себя уютно в простой, непринуждённой атмосфере семейного дома. Пил чай, смаковал пирог, рассказывал о работе. Вера смотрела сочувственно:
– Двенадцать часов подряд? Ты же интерн, зачем они заставляют?
– Интерн – это уже врач, – с видом знатока объяснял муж, – а из врачей выколачивают всё, до последней нитки! Не знала?
Поговорили о политике, немного – о погоде, а потом вышли на балкон покурить. Вернее, курил Андрей, а Герт старательно отворачивал голову. И наверное, именно поэтому он увидел её: печальную женщину с застывшим взглядом. Она шла, задумчиво обходя лужи и низко склонив лицо. Герт долго смотрел на неё, а хозяин, проследив за ним, вдруг сказал:
– Это Светлана, соседка.
– Ты её знаешь?
– Немного. В одном дворе росли, но она младше лет на пять.
Он замолчал, и Герт ждал, что он продолжит. Андрей заглянул в комнату, убедился, что Вера не слышит, и тихо сказал:
– Муж у Светы погиб, был офицером, отправили в Чечню – и всё. Боевики весь полк подкосили. Уже два года одна, ни семьи, ни детей, – друг сделал паузу. – Мужики от неё шарахаются, сам понимаешь, посттравматический синдром… Кому нужна жена, что всё время вздыхает? Всем весёлую подавай, как Верка моя.
– Ну, не всем, – опустил голову Герт, а сам подумал, что Андрей прав: не каждый мужчина возьмёт на себя роль утешителя, далеко не всякому такое по плечу.
Друг докурил и ушёл в дом, Герт остался стоять. Смотрел, как небо заволакивается тучами, спокойно думал о том, что на обратном пути попадёт под дождь, и вдруг – вспомнил. Это произошло внезапно, независимо от него. Фрагмент сна: офицер с усталым лицом, в котором безнадёжность и тяжесть, смотрит ему в глаза и просит: «Позаботься о ней, братишка». В голосе – не воля, и не приказ, а тихая просьба: «позаботься о ней…» Всё застыло. Картинка стояла перед глазами несколько мгновений, а затем растворилась. Но Герт уже видел главное: его лицо и погоны.
Он вошёл в комнату, незаметно отозвал Андрея, тихо спросил:
– Ты не помнишь, в каком звании был её муж?
– Помню, конечно. Капитан пехоты.
Когда Герт уходил, Вера заметила:
– Ты что-то погрустневший. Андрюшка, что ли, не то сказал?
Но гость только улыбнулся.
Он думал об этом весь вечер. О таинственной природе сна и о том, что учёные не догадываются даже о половине того, что там происходит. О женщине и о многом другом. Вечером он опять прошёлся по улице: хотел взглянуть на неё, только взглянуть, но днём прошёл дождь, малышей в песочнице не было, и она не пришла. Герт погулял – и вернулся.
…Всю неделю он работал, как сумасшедший, едва переводя дух, не успевая ни толком поесть, ни выспаться. Сотни людей перед глазами, назначения, рекомендации; после дежурств – обязательный дневник с мыслью «кому он нужен?», подготовка к аттестации. Когда неделя закончилась, Герт чувствовал себя так, будто его заставили разгрузить многотонный вагон. Голова гудела, хотелось одного: спать. Придя домой после последнего дежурства, он упал на кровать и уснул.
Печаль наплыла волной и взяла его в плен. Словно в художественном фильме, мелькали кадры: горы, бегущий ручей, головы боевиков, спрятавшихся за камнями. А затем, крупным планом, – усталое лицо офицера, который не говорит, а просто смотрит: «позаботься о ней»…
Он очнулся среди ночи, сел: вспотевший, встревоженный. Как позаботиться? Я о ней ничего не знаю! Долго ходил по квартире, пил чай, думал, а затем, будто что-то решив в себе самом, спокойно уснул.
Утро началось телефонным звонком. Голос Андрея, весёлый, жизнерадостный, возвестил:
– Проснулся? А Верка блины печёт! Давай к нам!
Герт собирался недолго, побрился наскоро и вышел на улицу. Не пройдя и половины квартала, остановился и, склонив голову, усмехнулся: она была здесь, под тем же деревом и всё так же смотрела на детей. Он подошёл.
– Доброе утро!
Женщина взглянула нерешительно, не зная, чего ожидать.
– Меня зовут Герт, и мы почти соседи, – он указал на дом, в котором жил.
– Да, соседи, – тихо согласилась она.
«Ну вот, а теперь нужно собрать всю свою смелость, – сказал себе Герт, – потому что…»
– Мне не хочется быть навязчивым, но полчаса назад позвонил мой друг и пригласил на блины… – он сделал паузу. – Пойдёмте со мной!
Женщина вдруг просветлела.
– Вы приглашаете меня? К своему другу? Это очень смело!
Она улыбнулась, и улыбка, словно солнце, преобразила её лицо. Нежное, доброе, оно показалось Герту необычайным.
– Мой друг тоже вас знает. Он сказал, что вас зовут Светланой.
– Вы следили за мной?
– Нет, просто видели, как вы возвращались домой.
Она ненадолго задумалась, а Герт опять вспомнил: «позаботься…» Значит,
