Флорентийский волшебник - Эндре Мурани-Ковач

– Семь? Просто это число взбрело мне на ум. Чистая случайность! – едва заметно передернув плечами, сказала Цецилия Галлерани.

– Нет, это вам только так кажется, – строго и наставительно возразил Леонардо. – А вы подумайте! Ну, не вспомнили? Семикратная месть…

– А, вы о библии! Или нет?…

– II о ней тоже… – пробормотал художник.

– А ведь правда! Как я об этом не подумала! О семи смертных грехах, не так ли?

– А в противовес грехам имеется семь дел милосердия, – улыбнулся Леонардо.

– Вот уж нисколько они меня не интересуют!

– А семеро святых?

– Мессер Леонардо, видно, решил щегольнуть своей осведомленностью?

– Ну вот! – продолжал улыбаться художник. – Только вы не подумайте, что мои знания лезут шилом лишь из мешка церкви… И уж если говорить о числе семь, то могу добавить, что неделя состоит из семи дней, что предшествующий пасхе пост длится семь недель.

– Вы сведете меня с ума своими премудростями! Я попрошу синьора Лодовико назначить вас вместо моего кузена каноником. 3начит, ничего интересного у вас для разговора нет?

– Возможно, и найдется. Вы слыхали, вероятно, о халдеях? Они считали, что существует семь небесных светил. По мнению же персов, семеро добрых духов противостояли семерым злым духам преисподней. Кстати, и змею они считали существом о семи главах.

– Как будто бы не хватило такой вредной твари одной-единственной головы?! К тому же, примите к сведению, мессер Леонардо, что я не симпатизирую персам. Вы лучше расскажите что-нибудь о римлянах! У них тоже играет роль Эта священная – или грешная – семерка?

– Синьорина, ведь и вам знакома история римлян. Перед возникновением республики там было семеро царей. Город же построен на семи холмах.

– Правда? Ну а дальше что?

– Некую тайну в одной книге хранили за семью печатями.

– Ну а как вы думаете, мою тайну сколько печатей хранит?

– Одна-единственная, – засмеялся Леонардо.

– Вы это о нем? О синьоре Лодовико? – В голосе Цецилии прозвучала досада. – Тогда уж лучше продолжайте свои мудрствования о семерке. Каким смыслом наделяли ее, скажем, греки?

– Я вам напомню. Вы ведь знаете, что у греков было семеро знаменитых мудрецов, семеро героев Фив. Греческие мифы повествуют о семи чудесах света. И…

Леонардо умолк. Уловив в глазах натурщицы искомый блик, поспешил запечатлеть его на картине.

– Ну а дальше? – торопила хозяйка дома.

– Дальше… Вы помните строки? «За честь называться отчизной Гомера спорили семь городов…»

– Да сокрушат семь громов твою премудрость, мессер Леонардо! – раздался в дверях голос Лодовико Моро. – Я уже несколько минут стою здесь и слушаю твои пространные речи! Вот почему никогда не будет готов портрет! – Однако притворное негодование быстро сбеясало со смуглого лица, которое вдруг просветлело.

Герцог поспешил к Цецилии.

– Как давно вы не видели картину! – Хозяйка дома с упреком взглянула на своего сиятельного покровителя.

Лодовико Моро вежливо поклонился и, снисходительно прошествовав к мольберту, встал рядом с художником.

– Мессер Леонардо! Да ведь портрет уже готов! – с удивлением воскликнул он.

– Почти.

– Почти? О, это нечто невыразимое. Синьорина, скорее сюда! Здесь перед вами… – он осекся, будучи не в силах выразить то, что видел на портрете. Нет, он видел не только лицо. Не только прекрасное лицо. То был образ юности. Светлой, могущественной юности в момент, когда она излучает, согревая и озаряя все вокруг, свою силу и очарование.

– Мессер Леонардо! – воскликнул еще раз герцог.

– Мессер Леонардо! – прошептала Цецилия Галлерани, зачарованно стоя перед своим двойником.

Властитель Милана не мог совладать с собой. В восторге он стал кружить Цецилию, затем принялся обнимать Леонардо.

– Такого еще не было! Уж я ли не видел картин! Бывал во Флоренции, Риме, Генуе, Пизе и Ферраре, где восхищался творениями наших мастеров. Но то были картины. А вот Это – сама жизнь. Ведь она дышит! Синьорина Цецилия, примите к сведению, что вы отныне живете в двух вариантах! Ты же, мессер Леонардо, будешь работать. Будешь писать для меня…

– Буду, буду, – улыбнулся Леонардо. Но вдруг вспомнил о другом: – А как же конная статуя?

– И ее сделаешь! Все! Все, что хочешь! Но только мне! Никому другому! Как ты сказал о Гомере? «За честь называться отчизной Гомера спорили семь городов…» Да разве играет какую-нибудь роль, где он родился? Намного важней, где он творит, где подобный тебе мастер созидает. О, ты – Гомер живописи! Семь городов? Да знаешь ли ты, что, вступи сейчас со мной в единоборство семь городов Италии и семеро владык, я не отдам моего Леонардо, чтобы их, а не меня околдовывал он чарами прекрасного, – не отдам! Даже если мне посулят земли, села, коней, несметные сокровища. Нет, ты останешься у меня!

– Останется? О нет, он пойдет дальше, к вершинам! – мечтательно проговорила Цецилия Галлерани.

«К вершинам, – мысленно повторил Леонардо. – Это верно, но к вершинам надо лететь».

Он знал, что достигнет их.

Примечания

1

Ф. Энгельс, Диалектика природы, Госполитиздат, 1955, стр, 4.

2

Верроккио, Андреа (настоящее имя – Андреа ди Микеле Чони, 1436–1488) – известный итальянский скульптор, живописец и ювелир эпохи Возрождения. – Здесь и далее примечания переводчиков.

3

Гибеллины – политическая партия в Италии XII–XV веков, поддерживавшая германских императоров и враждебная папской партии – гвельфам. Черные и белые – два течения в гвельфской партии.

4

Сэр – в Италии того времени титул нотариуса.

5

Алая лилия – герб г. Флоренции

6

Перуджино, Пьетро (настоящее имя – Пьетро ди Кристофоро Баннучи, ок. 1446–1523) – крупный итальянский живописец эпохи Возрождения.

7

Боттичелли, Сандро (настоящее имя – Алессандро Филипени, 1445–1510) – выдающийся итальянский живописец эпохи Возрождения.

8

Донателло (настоящее имя – Донато ди Никколо ди Бетто Барди, 1386–1466), выдающийся итальянский скульптор эпохи Возрождения

9

Липни, фра Филиппо (ок. 1406–1469) – итальянский живописец эпохи Возрождения.

10

Джотто ди Бондоне (1266/1276 – 1337) – великий итальянский художник, родоначальник итальянской живописи эпохи Возрождения.