Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию. Междукнижие (СИ) - Булаев Вадим

Иванов схватился за голову, готовый взвыть от позора. А домовая жалостливо сказала:

— Успокоился бы ты хоть ненадолго, Серёженька... Своими упражнениями всех до стресса довёл. Носишься с ними, как умалишённый. Антон говорит, что ты эти ложки во всех карманах таскаешь, на работе тренируешься и думать больше ни о чём не можешь, — отобранная у напарника вилка полетела в мусорное ведро. — Понимаю, увлёкся. Но… пожалуйста, отдохни, иначе увезут тебя дяди-санитары. В смирительной рубашке. Хочешь узнать, как мы это делаем?

— Да!!!

— Не кричи. Всё просто, — Маша взяла с подоконника свой планшет, положила перед инспектором. Экран вспыхнул, крупными буквами демонстрируя запрос в поисковике: «Как согнуть ложку. Секрет фокуса». — Посмотри.

— Точно! Серый, посмотри! Прикольная штука. Там ещё с картами фокус есть... Могу показать! — Швец приосанился, но разом скис под морозным, отрешённым прищуром друга. — Мы же пошутили.

Онемевший от такого вероломства Иванов долго молчал, уставившись в стол. Его разыграли. Вроде и смешно... и... не очень. Он столько сил и труда положил на эти железяки, столько думал, разбирая по косточкам каждый шаг и яростно придираясь к самому себе, а этим — хаханьки. В другое время они бы вместе посмеялись, но сейчас...

Все его прошлые потуги, обожжённые пальцы словно списали за ненадобностью. Обесценили мечту, подменив заветную цель дешёвой подделкой.

Ещё и глумятся. Карты, смирительная рубашка... Да ему эти ложки по ночам снились! Извивались, как индийские танцовщицы, а стоило протянуть руку — разбегались с хохотом. В холодном поту просыпался, пытаясь найти разгадку к изучаемому финту.

Он ведь планы имел, а не бездельем маялся!

При всей сторонней комичности, управление свойствами металлов здорово раздвигало существующие колдовские горизонты. Можно замки без отмычки вскрывать, движением ладони разрушая или заставляя работать механизм. Можно заблокировать что угодно стальное, как аргоновая сварка. Можно бандитский нож голой рукой схватить, не порезавшись. Можно...

Дух захватывало от перспектив.

А они...

Ничего не сказал Сергей. В полной тишине оделся, вышел из квартиры, потом из подъезда. Во дворе, успокоительно перекурив, связался с шефом и попросил неделю отгулов.

Отрешённая, полумеханическая интонация подчинённого заставила строгого Фрола Карповича сначала заподозрить неладное, затем беспокойно справиться о здоровье, и, после положенных заверений, согласиться на предоставление маленького отпуска без особых препятствий. Звучало в голосе Иванова что-то такое, кричащее о необходимости покоя и приведении мыслей в порядок.

Закончив разговор, инспектор отключил смартфон, поглядел в весеннее небо и, недолго размышляя, отправился на собственную турбазу, отдохнуть от всех.

***

Переполошившаяся Маша нашла его в тот же день, доведя всех знакомых и малознакомых до нервного тика беспокойством об ушедшем в никуда парне. Рвалась приехать, поговорить, объяснить, извиниться, но мудрый Анисий, главный среди турбазных домовых, покосился на прогуливающегося по дорожкам Сергея, мудро оценил его моральное состояние, и посоветовал «не встревать со своим бабьим разумением в мужские думы да ждать, когда хозяйская душа распогодится».

Разговор шёл по телефону, потому кицунэ стоило больших усилий не сорваться вслед за взбрыкнувшим инспектором. Анисий её убедил.

Единственное, что выклянчила девушка-лисичка — это твёрдое обещание сообщить, когда объект её заботы «оттает». На это предводитель домовых согласился с удовольствием. Его самого угрюмая рожа Сергея не впечатляла, навевая уныние.

С Антоном сложилось двусмысленнее. Призрак, по Машкиному совету втайне изучивший фокус с ложкой и, поначалу, гордый представлением, тоже обиделся. На непонимание, на чёрствость, на отсутствие чувства юмора, на эгоистический отпуск, в результате которого ему предстояло отдуваться за двоих, на напористые расспросы шефа о том, какая муха укусила Иванова.

Короче, у Швеца тоже накопилось.

Из-за этого он хмурился, долго бродил по вечерним паркам, ради развлечения пугал голубей на площади, мстя им за испачканные архитектурные памятники, без интереса глазел на витрины. И ждал новостей.

«Самое мерзкое, — казалось Швецу, — они ведь даже не поссорились. Произошла дурацкая ситуация, наложилось одно на другое, и вот результат. Надулись, как в ясельной группе из-за не поделённой машинки, которую в итоге забрала воспитательница. Теперь сидят в разных углах, оба без игрушки». Сплошное недоразумение.

***

Каждый думал о своём, и все, одновременно, о близких товарищах.

***

На турбазе Иванов чувствовал себя как дома. В персональном номере хранились привычные вещи, телевизор исправно показывал те же самые каналы, в тумбочке всегда имелся запас чая и сигарет.

Здесь жилось даже удобнее — никто не просил после работы зайти в магазин за йогуртом, попутно скидывая длиннющий список продуктов, по итогу с трудом умещающийся в два пакета. Никто не требовал внимания по вечерам, отвлекая разговорами; никто не совершал набеги с подоконника, пытаясь воровать еду из тарелки. Грядущее одиночество приятно манило покоем, непрочитанными книгами, соблазняло тишиной.

Инспекторские куртка, джинсы и ботинки в первый же день отправились в шкаф, уступив первенство спортивному костюму и кроссовкам. На плохую походу имелся дождевик. Комфортный, но для города фриковатый, смахивающий на рыбацкую накидку.

В этом инспектор и гулял вдоль домиков, раскланиваясь с отдыхающими, тоже сменившими деловые костюмы на треники, а заодно отказываясь от приглашений на массовые вечерние посиделки.

Планировались нынче такие компанией из нескольких семей оборотней, дружным скопищем заехавших на две отпускные недели.

Домовые суетились с дровами для бани, чистили и без того чистый мангал, прикидывали, в какой беседке расставить столы для удобства отдыхающих, подсчитывали необходимое количество спиртного. Оборотни — народ крепкий. Им по бутылке на брата мало. Им по пол ящика подавай. И пиво.

Прогноз погоды к культурной пьянке располагал, обещая обойтись без климатических потрясений.

Мимо инспектора с гиканьем пронёсся юный велосипедист. За ним — двое маленьких вервольфов, легко догнавших двухколёсную технику и вырывавшихся вперёд с неистовым, победным повизгиванием. Детвора развлекается...

Велосипеды принадлежали турбазе. Их завезли как бесплатный спортивный инвентарь для всех желающих. Вроде бы и простенько при устоявшихся, космических ценах на аренду домиков, а постояльцам нравилось. Особенно юным. Имелись и лодки для рыбалки, и каноэ для поклонников помахать веслом, и бильярд, пользующийся у гостей особенной популярностью. Особенно в подпитии.

Проинспектировав владения, Сергей до вечера скромно просидел на мостках с удочкой. Много не поймал, но отдохнул первостатейно.

К концу дня, когда совсем стемнело, в беседке начались гуляния. Шумноватые, но в рамках приличий, с бесконечными здравицами и ароматом шашлыка.

За порядком присматривали домовые, ненавязчиво мелькая тут и там.

Приняв вечерний доклад от Анисия, считавшего своим долгом сообщать хозяину обо всех новостях за прошедший день, Иванов увалился спать, так и не притронувшись к ложкам.

А утром его ждали неприятности. У молоденького вервольфа неизвестные лица отобрали велосипед.

***

— Как это произошло? — смотреть на отводящего глаза, знакомого по вчерашним гонкам мальчишку было жалко. — В подробностях, пожалуйста.

Юный оборотень, окружённый родственниками и знакомыми, шмыгал носом, мялся, всхлипывал и мямлил нечто несуразное о троих в масках, напавших из-за куста на дороге.

Точного места он не запомнил, примет тоже. Твердил лишь одно, но упорно: ехал, выскочили, стащили с велика, угрожали ножом, уехали в темноту. По времени — поздно, практически ночью.

— Почему сразу не рассказал? — стараясь не давить, выяснял инспектор. — По горячим следам бы нашли.