Бессовестные расхитители драконьего добра - Александр Слюсарь

- Что происходит? - к Рокси подбежал капитан и, придерживая свою шляпу, задрал голову.

- Э, - Рокси переступила с ноги на ногу, придумывая ответ, - да ни чего не происходит, просто мальчики разминаются перед сном. Это у них традиция такая, понимаете?

- Нет, не понимаю, - недобро ответил Капитан, и снова посмотрел вверх.

А сверху, на него смотрел Курт. Он, вцепившись в канаты, держался на одной вытянутой руке, а второй указывал на капитана, словно желая быть ближе к нему, и закричал.

- Эй, ты! Да, ты, в шляпе! Че вылупился?! А ну отвернись, и продолжай штопать свои носки, пока я не спустился и не отрезал тебе ноги!

- Это он кому? - удивился капитан.

- Не вам, у вас ведь одна нога, значит не вам, - заверила его Рокси, улыбаясь во весь рот, и убирая с глаз мокры волосы, выбившиеся из-под намокшего полотенца. - Это у них часть разминки такая.

- Не нравится мне эта часть, - проворчал капитан и снова посмотрел вверх.

- Да я гляжу, ты плохо впитываешь, бородатый! - заорал взбешенный Курт. - Ну все, я спускаюсь! А тебе лучше бежать солить свою бороду, потому, что ты ее сейчас будешь есть!!!

Курт зажал между зубок нож, и с огромной высоты прыгнул вниз. Капитан отшагнул, а Рокси вскрикнула, закрыв рот, и замерла.

- Держу! - Жерк схватил Курта, как и мотроса, на пол пути к палубе, и прижал его к себе. - Все в порядке.

- А ну отпусти! - заорал Курт, размахивая ножом. - Отпусти меня, пока я... Ой! А-а! Что происходит? Жерк?!

- Курт, это ты? - Жерк попытался успокоить друга, который очнулся и, видя, на какой он высоте, от испуга барахтался как рыба на суши. - Успокойся, я тебя держу.

- Что происходит? Жерк?! - кричал Курт в панике, продолжая выбиваться из хватки Жерка.

- Я здесь, Курт, рядом.

Курт начал приходить в себя, его попытки вырваться ослабевали, а оглядевшись и увидев в чьих руках находится, окончательно успокоился и начал напрягать память, пытаясь вспоминать, как они тут оказались. Но в голове была только пустота. Он помнил, что разговаривал с Жерком, и они находились в каюте, а потом раз, и он тут. Как такое возможно?

- Жерк, что происходит? Я что, ходил во сне?

- Да, - неохотно ответил Жерк, - но сейчас все прошло.

- Я ничего не натворил?

- Кажется, нет.

- Жерк, мне это не нравится, - Курт поник в руках друга, - мне это очень не нравится.

- Понимаю.

Жерк стал аккуратно спускаться вниз, но мокрые веревки скользили, а внизу еще орал капитан, расхаживая по палубе и грозя в их сторону.

Ступив на палубу и поставив Курта на ноги, Жерк выпрямился и посмотрел туда, где они были минуту назад. Оценив высоту, качающуюся мачту, а так же, с какой силой дул ветер и как хлестал дождь, ему стало дурно. Он покачнулся, но тут подскочил капитан, и Жерк очнулся.

- Вы, два придурка! Вам жить надоело?! Сказали бы мне об этом, я бы вас лично прирезал!

- Заткнись, - только и сказал Жерк, и капитан тут же увял - не этого он от них ждал. - Мы пойдем к себе.

Рокси хмыкнула на капитана, задрала нос и, подойдя к Курту, заботливо обняла его и повела обратно в каюту. Капитан проводил их взглядом, а когда они скрылись, он сорвал с головы шляпу и кинул ее себе под ноги.

- Тысяча чертей, и за что мне такое наказание?!!!

Эти страдания мог понять только капитан "Одуванчика". Он как раз сейчас смотрел в щелку своей тесной темницы, и смеялся, глядя на терзание своего собрата по профессии.

- А вот еще девчонка на кухню забредет, - хихикал Пуркан, продолжая смотреть в щель, - вот тогда-то будет совсем весело.

Успокоить Курта удалось не сразу, он все ни как не мог прийти в себя и поверить в то, что творил, особенно, что кидался на Жерка с ножом. За последнее, он особо тяжело переживал, и долго извинял, хотя Жерк его убеждал, что все в порядке и, что ничего страшного не произошло.

Все улеглись по койкам только, когда дождь прекратил стучать по дереву, волны перестали бушевать, и корабль стал спокойно раскачиваться из стороны в сторону, укачивая своих пассажиров, как в колыбельке. Но в каюте так и не настало спокойствие. Она была наполнена переживаниями, опасениями, и страхом.

По словам синебородого им надо было проплыть всего полтора дня. Но эти дни он не забудет до конца своей жизни.

Как и обещал капитан "Одуванчика", Рокси, после того, как отведала местной кухни, которая не годилась даже в корм для собакам (в этом были согласны даже Курт с Жерком), пошла гонять местного кока. А уже к обеду, стол был заставлен деликатесами а-ля Рокси, то есть зелень, еще зелень, немного зелени, а в качестве гарнира зелень. Под зеленью тут не понимается, что все нарвано с обочины, проварено на медленном огне и подано на стол. Нет, Рокси постаралась на славу, похлебок всяких наставила, картошки там, тоже не забыла, салатиков различных и тому подобное. На удивление, вся команда, отпробовав этой новой, для них кухни, просила добавки. Они вылизывали свои тарелки и вставали в очередь, громко обсуждая небесную еду. В этой очереди даже потасовка была небольшая, когда кто-то протянул руки без очереди. За такой проступок беднягу отметелили всей командой. Пинали его ногами в живот и в спину, кулаками пересчитали все ребра и зубу, а он потом еще и виновато извинился перед своими товарищами и встал в конец очереди. Рокси нарадоваться не могла, всем наливала добавки, не жалея наваренного добра. Синебородый капитан, ему приходилось есть в общей столовой из-за того, что его каюту, в битве, разломало в доски, но ему, в отличии от егокоманды, еда не особо равилась. Лицо у него от еды Рокси, стало такого же цвета, как и борода. А наши друзья, видя очередь и веселый галдешь о новой и вкусной еде, не могли в это поверить. Курт даже пробовал несколько раз свой обед, предполагая, что рецепты изменились или он просто что-то не распробовал, но каждый раз морщился и отплевывал в сторону то, что попадало ему в рот. Вся эта сплюнутая гадость летела на камзол капитана, потому что он сидел с той стороны, куда плевал Курт (он не специально плевал в эту сторону, просто эту еду во рту долго не возможно было держать - соображалка отключалась), но капитана это сейчас не интересовало. Он сидел как кукла со стеклянными глазами, прислушиваясь, как в его животе идет война. Синебородый, прежде чем до него дошло, что он ест, и что это совсем не то, к чему он привык, довольно много умял. И теперь он боялся пошевелиться, поскольку громкое бульканье в животе, достигло своей низшей точки кишечника, и грозило прорвать последний барьер. В какой-то момент все внутри капитана затихло, и он, как бывалый моряк, замер, понимая, что это только затишье перед настоящей, неудержимой бурей. Сидеть в таком положении это не выход, и поэтому, когда Курт, щурясь, смотрел на пиратов, в очередной раз брезгливо сплюнул жгучую зелень на камзол, капитан подорвался с места и, придерживая рукой свой зад, согнувшись в три погибели, засеменил в сторону туалета.