Николай Пржевальский – первый европеец в глубинах Северного Тибета - Александр Владимирович Сластин

плато Тибета. Высшая точка его по измерениям 13 800 футов абсолютной высоты. Обширная широкая равнина раскинулась теперь перед нами и уходила к востоку за горизонт. С севера ее резко окаймлял хребет Колумба. Среди равнины разлилось большое озеро, возможно имеющее тёплые ключи, поэтому до сих пор непокрытое льдом. Озеру этому Пржевальский дал название „Незамерзающее“.

На обратном пути от оз. Незамерзающего путники сократили свою дорогу и прямиком вышли на р. Зайсан-сайт; затем, спустившись вниз по ее ущелью, свернули к западу в „Долину ветров“.

По возвращении разъезда, отыскивавшего дорогу на Лоб-нор, оба улангаджирские проводника были отправлены обратно с приличным вознаграждением за свои услуги. Путники остались одни среди дикой пустыни и на предстоящей зимней экскурсии должны были сами разыскивать для себя путь. Впрочем, дело это было привычное, а зимой, когда можно возить запас льда, даже не особенно трудное.

Создание нового склада

На Лоб-норе. Встреча Кунчикан-бека

Наступило 19 ноября. На складе в урочище Чон-яр Пржевальский оставил для отдыха верблюдов, лошадей, а также баранов и часть тяжёлого багажа. Возглавлял команду обеспечения и охраны экспедиционной базы урядник Иринчинов, с ним шесть казаков и переводчик Абдул Юсупов. Тронулись они в путь, определив первоначально пройти к западу по обширной долине, названной впоследствии путешественником, из-за постоянных ветров и бурь, „Долиной ветров“[296] В поход взяли только 25 верблюдов (12 под вьюки, 9 верховых и 4 запасных), четыре верховые лошади и десятка полтора баранов для еды. Багаж уменьшили до минимума с расчётом путешествия на 2 месяца. Подобно октябрю, ноябрь 1884 года оказался солнечным, в течение этого месяца было 24 ясных дня и только 6 облачных.

Имея главной целью добраться до перевала через встречные горы в Таримскую котловину, они прибыли в этот район 19 декабря.

Новый 1885 год путешественники встретили на горных вершинах, а 11 января 1885 г. прибыли на свою складскую базу в Гасе. Всего за зимний период в 54 дня они прошли по бездорожью 784 версты (836 км), тем самым обследовали один из самых неисследованных районов Центральной Азии.

Трое суток путешественники приводили себя в порядок, поменяли верблюдов, оставили негодных лошадей, сортировали добытый для исследования материал и полакомились продуктами для праздничного стола. При выходе из ущелья Курган-сай дальнейший путь экспедиции лежал к западу-северо-западу поперёк обширной, покатой равнины, простирающейся от подножия гор Алтын-тага к Лоб-нору.

Двойным переходом, с ночёвкой посредине, путники прошли расстояние 52 безводных версты и по дороге обнаружили следы своего бивуака, оставленного с зимы 1877 г. Несмотря на то, что с тех пор минуло уже восемь лет, еще хорошо сохранились следы юрты и лежбищ верблюдов. Совсем кстати оказались целы уголья горевшего когда-то костра, и даже оставшиеся лишние дрова, которыми они тотчас с радостью воспользовались.

Преодолев крутые подъёмы и спуски через хребет Алтынтаг, экспедиция 28 января достигла южного берега озера Лобнор возле д. Новый Абдал. Здесь Пржевальский провёл исследование флоры и фауны и провёл метеонаблюдения.

Проводя этнологические исследования жителей Лобнора, Пржевальский пришёл к определённым выводам, которые записал в свой дневник. „Местные предания туземных лобнорцев об их происхождении были часто сбивчивы и неопределенны, так, что установить Пржевальскому их точное происхождение не удалось[297]. По сообщению лобнорского правителя Кунчикан-бека, под его ведением на тот момент находилось около 70 семейств численностью до 400 душ. Общий же князь Джун-ган обоих участков жил в Турфане. В свою очередь он подчинялся тарачинскому вану[298], –  в Хами.

Все обитатели Лоб-нора и нижнего Тарима жили в тростниковых квадратных помещениях, длиной до 5–6 сажень, называемых по-местному сатма. У более зажиточных жителей близ сатма делались глиняные загоны для скота с тростниковой покрышкой. Впрочем, такие загоны путешественники видели лишь в д. Абдал, которая считалась столицей Лоб-нора“[299]

Обитатели Лоб-нора и Тарима – магометане суннитского толка, но без религиозного фанатизма. Ежедневный намаз совершается лишь в Абдалах (церемония отделения субботы от наступающих будней, прим. автора.). Посты соблюдаются только стариками. Есть и пить с русскими лобнорцы также не гнушались. Суеверий у них, немного, в злой дух не верят[300]

На Лоб-норе, очень заметна значительная роль духовных способностей между абдадинцами и каракурчинцами. Первые обладают достаточной умственной сметкой, хитры и отчасти уже плутоваты, последние гораздо проще и умственно ограниченнее[301]. К наступлению массового прилёта птиц путники перешли на прежнее место, где находился их лагерь в 1877 г. на правом берегу Тарима, в одной версте от д. Старый Абдал. Здесь Пржевальский вторично произвёл астрономическое определение широты и долготы, и точно определил на географической карте[302]

Чёткий и размеренный режим дня, протекавший по расписанию, существенно повлиял на здоровье всех членов экспедиции. Вот типичный пример такого дня. На восходе солнца команда вставала и пила чай, затем занимались записями в дневники, расспросами туземцев, препарированием птиц, то есть каждый своим делом до 9 утра, до завтрака. Затем отправлялись на охоту. Около трёх-четырёх дня возвращались на стойбища и обедали, после чего принимались за прежние занятия. Затем пили снова чай и, рано, часов в 8 вечера все ложились спать.

Вахтенные казаки, в три смены, несли всю ночь до утра караул. Такая спокойная жизнь и размеренная пища, всё это вскоре дало положительный эффект. И в течение месяца исчезли все имеемые болезни[303]

Прежде туземцы Лоб-нора и Тарима вовсе к нам не показывались и даже старались по возможности избегать нашей встречи; теперь лоб-норцы, в особенности жители д. Абдал и ближайших к ней, постоянно посещали наш бивуак, дружились с казаками, приносили им хлеб или рыбу и не отказывались от нашего угощения. Несколько человек пришли к нам даже из Кара-курчина, а также приехали из Чархалыка, собственно для того, чтобы повидаться[304].

Все лобнорцы, даже женщины, охотно соглашались фотографироваться, а впоследствии наперебой лезли позировать. И, как только начала ловиться рыба жители, почти ежедневно, приносили в подарок русским самые крупные головы. Со своей стороны, путешественники старались приветливо обходиться с добродушными лобнорцами, оплачивая их услуги и делая подарки старшинам.

Так Кунчикан-беку Пржевальский подарил карманные часы и стереоскоп. Старик был в восторге и, важно похвалившись этими „ценностями“ перед своими приближенными, тотчас скрылся в маленькой лодочке вверх по Тариму, где в укромном месте закопал в песок подарки.

Внезапно китайские чиновники омрачили наши успехи, неожиданно были возвращены посланные Пржевальским, вскоре по прибытии на Лоб-нор, письма в Россию. Вероятно, они дошли до г. Курли, откуда их вернули вспять китайцы. Официально же Кунчикан-бек, отправлявший эти письма, получил от старшего над ним