Женщина с зонтиком и перспективами - Валентина Седлова

С этими словами Анджей церемонно кивнул всем нам и пошел к двери. Я, как завороженная идиотка, смотрела ему в спину и все ждала, когда он обернется. Бросит на меня прощальный взгляд. Просто подмигнет, в конце концов! И понимала, что этого не произойдет. Он все доступно изложил: я ухожу, а вы торчите тут, раз уж вам так нравится. Но я! Как он мог так поступить со мной! Разве я не заслуживаю того, чтобы узнать от своего парня о таких глобальных изменениях в первую очередь, а не вместе со всеми?

Хотя теперь-то ясно, что Анджей — не мой парень, никогда им не был и не будет. Я не была готова к тому, что после вчерашних событий судьба приберегла для меня еще один удар. Лучше бы дома сидела и узнала обо всем от остальных, чем так. Откровенно говоря, чувствую себя сейчас, как случайно угодившая на сковородку лягушка. Лапки болят, а надо прыгать дальше. Только вот не хочется почему-то.

Впрочем, как говорит Машка, любишь кататься — катись к черту! Анджей не стоит того, чтобы я так убивалась из-за этого паршивца. Все-таки кроме очков в золотой оправе, ничего в нем хорошего не было.

Вот только, пожалуйста, не надо припоминать лисицу и виноград, кричать, что я сама себя обманываю! Да, обманываю. И что? Это мое личное дело. А поскольку мне на душе сейчас так погано, как никогда, то предупреждаю: лучше не лезьте. Ненароком зашибить могу.

— Ну что, начнем! — произнесла невозмутимая Тамара. — Так на чем мы вчера остановились?

— Мила сбегает из больницы, она и Роман признаются Ирине в своей любви, и в том, кто настоящий отец ребенка Милы.

— Отлично. Значит, сделаем так: мать плачет, но все понимает, и благословляет молодых, как и было изначально задумано. Думаю, сильно растягивать не будем — пары сцен вполне хватит. А теперь устроим им всем веселую жизнь, чтоб зритель поволновался. Рано ему еще хэппи-эндом наслаждаться. Что там поделывает Родион?

— Дергается после неудавшегося трюка с кислотой и подозревает Анжелу в предательстве.

— Отлично. Он у нас уже в меру с катушек съехал, как думаете?

— Законченный псих.

— Великолепно. Пришла пора решительных действий с его стороны. Посмотрим, на кого и за что он у нас обижен?

— Ну, на Ирину, это само собой. Замуж обратно не вышла, денег не дала, ребенка потеряла, а сама выжила. На Романа, поскольку сумел к ней вернуться и прощение вымолить. Кажется, все. Ну, еще на Анжелу чуть-чуть, поскольку доказательств против нее у него никаких. На нее он сердится просто за компанию, так сказать.

— А вот не все! Про Милу-то забыли!

— А на нее-то он за что взъелся?

— Как же, она ему — чужой человек, неблагодарный выкормыш, которого он растил как родную дочь. Эта мамзель сорвала ему покушение на свою мать, при этом очень дружна с Романом — его злейшим врагом. Разве этого мало для безумца?

— Постойте, а разве он в курсе, что Мила — дочь Семена, а не его ребенок? Я этого точно не писал и даже не припоминаю, чтоб у кого-то другого это было в поэпизоднике.

— Да что нам мешает показать, что он все эти года подозревал Ирину в обмане, только молчал в тряпочку о своих подозрениях. А сейчас его прорвет. И он захочет наказать всех, одним скопом, так сказать. Для зрителя это будет понятно.

— И каким образом, хотелось бы знать, он их накажет? Отравит всю семейку газом? Добудет взрывчатку и подорвет квартиру?

— Какие-нибудь другие предложения есть?

— Ну, есть у меня одна мысль, правда не знаю…

— Говори, не стесняйся!

— Ладно, тогда в порядке бреда: изящно продуманного покушения у нас все равно не получится. Придется слишком много ненужных тонкостей зрителю демонстрировать в ущерб основному сюжету. Да и по логике вещей Родиону у нас изящество уже не полагается, раз он окончательно со своей крышей распрощался. А раз так, то скорее всего он попытается ликвидировать эту троицу грубо и просто. Сами подумайте: мужик ведь в отчаянии, все его коварные планы развалились, он зол и не способен на продуманные поступки. Опять же — с ума сходит.

— Ну да: плох тот шизофреник, который не мечтает стать параноиком.

— Не отвлекайтесь. А что насчет конкретики? Как именно «грубо и просто» Родион попытается их убить?

— Ну, скажем… Собьет их машиной!

— Что ж, в принципе неплохо. Только как мы тогда спасем наших героев из-под колес?

— Используем девушку Анжелу. Она заметит, как он на полной скорости несется по улице, заорет, чтобы предупредить Романа, поскольку любит его нежно и безответно. Потом выскочит под колеса в наивной уверенности, что так она остановит своего шефа. Разумеется, падет смертью храбрых. А то нам ее все равно девать некуда, на Романе и так две бабы висят, куда уж ему, бедному, еще и третью добавлять. Родион, соответственно, собьется с курса, врежется куда-нибудь в столб и взорвется к чертям. Мы же все равно резервировали средства на этот трюк, и так ничего до сих пор не подорвали.

— А если вдруг перерасход образовался по другим статьям? Тогда что будем делать?

— Как обычно: отсвет пламени на лицах Романа и его жен, кто-то потрясенно говорит: «Ой, машина взорвалась». Другая продолжает: «В таком аду никто в живых остаться не может». И всем все понятно: Родион погиб, славный город Багдад может спать спокойно.

— Хм. Что-то в этом есть. Но тогда нам надо качественно замотивировать: почему Роман, Мила и Ирина все вместе отправились на прогулку? Как удалось Родиону правильно рассчитать момент нападения? Он что — в засаде сидел и ждал? И откуда так своевременно появилась девочка Анжела?

— Ха! Проще пареной репы! Почему все вместе вышли на улицу — да потому что у Милы на почве расшатанных нервов роды начались. Все-таки разговор у них был нелегкий, она переволновалась, и вот результат. Не надо было ей из больницы сбегать. Не просто так ее на сохранение положили. Роман и Ирина быстренько забыли про обиды, взяли Милу под белы рученьки и повели на улицу ловить машину, чтобы довести ее до роддома.

— Не понимаю. А почему они «скорую» на дом не вызвали, как все нормальные люди делают?

— Ну, нормальные люди как раз добираются до роддомов на своих машинах. А что скорую не вызвали… Сейчас, придумаем… Вот! Роман говорит Ирине: надо «скорую» вызвать! Ирина ему в ответ: не успеем, «скорую» полчаса ждать придется, а то и больше. Мол, Мила родить успеет. Или вообще помрет. Она у меня девочка хрупкая, нежная. У нас в роду по женской линии вечные проблемы с родами, и так далее. Тогда Роман говорит Ирине: пошли на улицу, поймаем машину, до роддома пять минут езды.

— А Мила идти сможет, раз ее так серьезно прихватило?

— А куда она денется? Пусть на руках повисит, на мордашке крайние страдания изобразит. Пусть даже ноги у нее заплетаться будут. Ей, кстати, идти-то недалеко: из квартиры в лифт, из лифта на улицу, а там уже их Родион поджидает. Кстати, а что с Родионом-то будем делать? И с Анжелой?