Леди и разбойник - Барбара Картленд

— Где Рудольф женится на ней?

Его вопрос оборвал мстительные угрозы Барбары. На мгновение у нее была мысль отказаться отвечать, но потом она увидела, что смогла его больно ранить, и в приливе торжества Барбара забыла об осторожности и о просьбе Рудольфа никому ничего не рассказывать.

— Их свадьба идет в церкви Стейверли. Вас это радует?

Эта церковь должна была принадлежать вам. Не будь вы изгоем и преступником, за голову которого назначена награда, вы сами могли бы венчаться с ней в этой церкви!

Последние слова Барбара уже кричала во весь голос, иначе Лусиус их не услышал бы. Его уже не было рядом с ней.

Как только она назвала ему место, где должна была состояться свадьба Теи, он вскочил в седло и, подобрав поводья, пришпорил своего жеребца. Проскакав мимо Барбары, он даже не взглянул на нее.

Зато она смотрела вслед летящему галопом коню, пока он не скрылся из виду в тени деревьев.

А потом на ее губах медленно появилась горькая улыбка.

Луна уже почти исчезла, и первые бледные лучи рассвета тронули небо на востоке. До Стейверли далеко. Лусиус опоздает!

Глава 14

Королева сделала последний стежок в вышивке и подняла ее, чтобы показать Tee.

— Красиво получилось, правда, леди Пантея? — спросила она.

— Очень красиво, мадам! — воскликнула Тея. — Рукоделие вашего величества просто чудесно. Сомневаюсь, чтобы в Англии нашлась хоть одна женщина, которая умела бы делать такие крошечные стежки.

— Меня учили монашки в Португалии, — с улыбкой сказала королева.

Она сложила вышивку, а потом, словно мысль о добрых женщинах, которые учили ее, заставила ее обратиться к вещам более возвышенным, она подняла взгляд на изображения святых, висевшие по стенам ее комнаты, и губы ее зашевелились, шепча молитвы.

Тею всегда поражало, как просто и скромно обставлены покои королевы, тогда как при дворе только и говорили о той роскоши, что царила в апартаментах леди Каслмейн. Но все знали, что королева никогда не докучала супругу просьбами о подарках и не выражала желания получить в свое распоряжение что-нибудь из пышной обстановки парадных покоев. Ей было достаточно картин на сюжеты Священного Писания, молитвенников на столике у кровати и кропильницы со святой водой над постелью. Про себя Тея даже думала, что королева по-своему гордится своим отличием от других дам, которые добивались расположения ее мужа.

Как большинство некрасивых, но обаятельных людей, королева казалась то удивительно привлекательной, то совсем неинтересной. Тея с удовольствием отметила, что сегодня маленькая королева выглядела удивительно хорошо. Отложив вышивку, она начала переодеваться к ужину с его величеством.

Камеристки принесли ей на выбор несколько нарядов, но королева колебалась и раздумывала, какие драгоценности можно будет надеть к каждому из платьев. Среди них было платье из узорчатого белого атласа с нижней юбкой из малинового кружева, к которому можно было надеть ожерелье из рубинов, свадебный подарок от родственников из далекой Португалии.

Это платье Tee нравилось больше всего: малиновый цвет удивительно шел темноглазой и темноволосой королеве, а Тее очень хотелось, чтобы королева этим вечером выглядела как можно лучше, потому что король известил ее о том, что ужин предполагается в узком кругу, в присутствии минимального количества придворных.

Тея понимала, что именно в такие моменты у королевы появлялась возможность завоевать привязанность мужа, показать ему, насколько она во многих отношениях превосходит Барбару Каслмейн, хотя, конечно, красота Барбары не имела себе равных не только в придворных кругах, но и во всей стране.

Ее улыбка мгновенно покоряла сердце любого мужчины, и даже толпы простонародья, возмущенные рассказами о ее расточительности и жадности, приветствовали ее, стоило ей улыбнуться им из окна кареты. Ее можно было сравнить с волшебницей Цирцеей.

Но королева обладала множеством чудесных свойств, которые король любил и уважал. Она была остроумна, а Карл обожал смешное, кстати, Барбара была почти лишена чувства юмора. Королева была добродушна и мила, тогда как Барбара — вспыльчива, и ее припадки гнева становились все более частыми. Королева держалась с достоинством и сдержанностью, подобающими ее положению, а Барбара порой вела себя не лучше базарной торговки или шлюхи из таверны.

— Выберите белое с малиновым, мадам, — сказала Тея, видя, что королева склоняется к платью из коричневой и оранжевой парчи, в котором ее кожа казалась желтой и тускнел блеск глаз.

Придворный этикет требовал, чтобы она не высказывала своего мнения, пока ее не спросят, но Тея произнесла это, повинуясь искреннему душевному порыву, и королева, оценив его, ласково проговорила:

— Ваш вкус безошибочен, леди Пантея. Я сделаю так, как вы советуете.

Когда камеристки унесли другие платья и королева с Теей остались одни, королева проговорила с легкой грустью:

— Думаю, не слишком важно, что я надеваю. Я не красавица и прекрасно это знаю.

В ее голосе звучала такая наивная печаль, что у Теи на глаза навернулись слезы.

— Ах, мадам, вы не должны так говорить! — воскликнула она. — Красота бывает разная. Доброта сердца и благородство мыслей вашего величества придают вашему лицу высшую красоту, красоту души.

Королева была, видимо, тронута этими словами, хотя и покачала головой, словно сомневаясь в словах Теи.

— Вы верны и преданны мне, леди Пантея, и я очень обязана вам и вашей двоюродной бабушке за доброту и преданность, которые вы выказывали мне с момента моего приезда в Англию.

— Для меня большая честь служить вам, мадам, — совершенно искренне заверила Тея.

— Нам приятно ваше присутствие в Уайтхолле, и сейчас я могу со всей откровенностью сказать вам, как я рада, что злобное и страшное обвинение, выдвинутое против вас, было опровергнуто.

— Благодарю вас, мадам, — отозвалась Тея.

— Вам пришлось нелегко, — мягко добавила королева. — Вы бледны, леди Пантея, а под глазами у вас появились черные круги, которых не было, когда я приехала в Уайтхолл.

Тея почувствовала, что наступил удобный момент: она могла сейчас поведать королеве о том, что таилось в ее душе. Тея думала об этом еще до суда, после того, как предупредила Лусиуса о том, что его хотят арестовать. Она понимала, что Рудольф не оставит своих попыток. Хотя ей легче было бы обратиться к королю, она опасалась, что Карл не пожелает ее выслушать. Его резкое замечание во время их катания в парке и встречи с сэром Филиппом подтверждало ее опасения.

Но Тея не сомневалась, что королева выслушает ее внимательно и участливо. Хотя Екатерина была очень молода, ум у нее был не по годам зрелым. Тея была уверена, что ни одна мольба о помощи не останется без ее внимания, если только в ее силах будет что-то сделать.