Черный Бумер - Андрей Троицкий

— Спасибо, я сам справлюсь.

— Тогда до свидания. На выезде оставите жетон контролеру.

Приз пригляделся к автомобилю. Гольф, судя по белоснежному салону, резине и кузову, изготовленному фирмой «Карманн», совершенно новый. Приз проверил, нет ли в багажнике каких-то вещей, сумки или кейса. Ничего кроме запаски, пустой канистры, емкости с машинным маслом и набора инструментов. Расстегнув два стопорных крючка, Приз потянул крышу на себя, развернув сложенный тент. Закрепив его, сел за руль, повернул ключ в замке зажигания. На низких оборотах двигателя даже не слышно, тачка в отличном состоянии. Он совершил круг по двору, отдал жетон вышедшему из будки контролеру и, дождавшись, когда поднимется красно-белый шлагбаум, вырулил на улицу.

Когда стемнело, он добрался до съемной дачи в Малаховки, загнал машину в гараж, зажег верхний свет, переоделся в старый свитер и заляпанные пятнами рабочие штаны. Глупо, но он не спросил Мещерякова, где спрятаны деньги. Вытащив инструменты, Приз, открыл капот, принялся осматривать моторный отсек. Ясно, здесь нельзя спрятать даже пару несвежих носков. Покончив с этим делом, он снова осмотрел багажник автомобиля, довольно вместительный, с низкой погрузочной площадкой. В задумчивости присел на верстак.

Через несколько минут Приз снял с направляющих водительское сиденье, перевернув его, вспорол опасной бритвой обивку, отстегнул пружины, крест на крест разрезал уплотнитель. И вытащил из сиденья плоский джутовый мешок. Ухватив мешок за края, вывалил на бетонный пол толстые упаковки американских долларов в герметичной целлофановой упаковке. Дождевые капли стучали о крышу гаража, в темном углу возилась потревоженная мышь. Приз перекурил и занялся пассажирским креслом. Через несколько минут на полу гаража выросла еще одна горка американских долларов в вакуумной упаковке.

Еще около часа Приз возился с машиной, приводя в порядок и устанавливая испорченные кресла. Гараж он покинул во втором часу ночи. Надев брезентовый плащ, вышел под дождь, дотопал до дома. В большой комнате, задрав ноги на перекладину кровати, валялся Евгений Фомин. За письменным столом у окна сидел Ландау, он жевал бутерброды, запивая их сладким чаем, отгадывал кроссворд и время от времени поглядывал на святящийся экран ноутбука.

— Как успехи? — Фомин поднялся с кровати, поглубже засунул в больное ухо клок ваты.

— После встречи с чичками впечатление такое, будто с передовой вернулся. Ну, все гладко. Аванс наш. Они ждут еще десять игрушек. Тогда получим полный расчет. За все про все у нас неделя. А у вас что?

— Полный хрендец, — вздохнул Фомин. — Сегодня полдня проторчал у одного лепилы из частной клиники, отслюнил ему денег. А он, сука, прописал мне те же самые антибиотики, который прописывал прежний врач. Вот сучье недорезанное. Причесывают меня как лоха. А ухо весь вечер стреляет.

— Да я не об ухе, — Приз скинул промокшие ботинки.

— Нет сигнала, — ответил Ландау. — Мобильником никто не пользовался.

— Я не верю в эту херню, — сказал Фомин. — Бобрик мог десять раз избавиться от телефона. А мы ищем вчерашний день.

— Наберись терпения, — ответил Приз. — Если бы Бобрик продал телефон, им бы воспользовался новый хозяин. Но так, чтобы аппарат молчал столько дней… Нет, мобила у Бобрика.

Приз прошел в соседнюю комнату. Не включая свет, разделся до трусов, врубил обогреватель, повалился на кровать, и, сунув пистолет под подушку, мгновенно заснул.

Заехав во двор дома через темную, как бездонный колодец арку, Дяди Дима остановил машину, не вылезая из салона, огляделся по сторонам. Смеркалось, моросил дождь, о чем-то шептались старые тополя. Радченко проехал полгорода, но не обнаружил слежки, он менял маршруты и направления. Одно время казалось, что за его Ауди увязался Опель с тонированными стеклами и номером, забрызганном грязью, через несколько минут машина исчезла. Но Радченко еще долго путал следы, мысленно повторяя, что, если уж ФСБ ведет объект, то в этой игре принимают участие несколько автомобилей. И снова пытался отвязаться от слежки, которая наверняка существовала лишь в его воображении, Радченко пересекал сплошную разделительную линию, колесил по дворам, выезжал на проспекты и сворачивал в узкие улочки, которые просматривались из конца в конец. Что ж, если хвост действительно был, дядя Дима сумел его сбросить.

— Кажется, все, — сказал он вслух.

Радченко вышел из машины, поднял воротник плаща и зашел в проходной подъезд. Через минуту он оказался узкой улочке, спускавшейся к гаражному кооперативу «Надежа». На проходной не оказалось ни души, строительная бытовка, в которой полагалось сидеть охране, заперта на ржавый амбарный замок. Поплутав между гаражей, дядя Дима нашел бокс на два автомобиля под номером шестьдесят шесть, постучав кулаком в ворота и не дождавшись ответа, потянул скобу железной двери. В гараже было тепло, слева стоял автомобиль, закрытый брезентовым чехлом, на всю катушку жарил транзисторный приемник. Под потолком горели несколько люминесцентных ламп, окрашивающих интерьер гаража мертвенно бледным светом. Последний раз дядя Дима видел такие лампы в судебном морге, где вместе с клиентом адвокатской конторы участвовал в опознании одного хмыря, которого бандиты изрешетили из автоматов.

Хозяин гаража, мужчина лет тридцати пяти по имени Константин Логинов, развалившись на раскладном стуле и положив ноги на табурет, накрыл глаза темной тряпкой и запрокинул кверху голову. Кажется, человек дремал. Когда Радченко хлопнул дверью и лязгнул задвижкой, мужчина ожил. Стянув с лица тряпку, медленно поднялся на ноги, одернул темную шерстяную куртку, прищурившись, оглядел дядю Диму с ног до головы. Шагнув вперед, протянул руку.

— Сколько же лет мы с тобой не…

— Всего-навсего полтора года, — Радченко крепко сжал горячую ладонь Логинова, искренне радуясь, что этот человека удалось разыскать, что он еще жив и, кажется, в полном порядке. — Блин, Костя, честно говоря, не надеялся тебя найти. С одного адреса ты выписался. По другому не появляешься. Ну, как ты? По-прежнему при делах?

— А ты думал, что я сдал рога в каптерку? — улыбнулся Костян. — И заделался честным фраерком? Вообще-то, когда ты вытащил меня с кичи, я хотел завязать последний узелок. Мне чуть было не накрутили на большую катушку, и вдруг свобода. Помнишь, статья у меня была такая, что срок весь выходил, без размена. Если бы я когда-нибудь выписался из санатория, в чем я очень сомневаюсь, весь остаток жизни на таблетки воровал.

— Ты мог обратиться ко мне. Я нашел бы тебе что-то подходящее.

— Одну овцу два раза не стригут. Ты мне полжизни подарил, а я приду работу клянчить? Короче, сначала все шло нормально, я даже хотел в какую-то артель записаться и завести честный трудовик. Но ты сам знаешь, как все бывает… Это трудно чистеньким оставаться.

Костян уселся на табурет, нагнувшись, раскрыл дверцу верстака, поставил на столешницу початую бутылку коньяка, набулькал понемногу в мутные стаканы.

— Плеснем под жабры, Димыч?

— Чего спрашиваешь.

Выпили за встречу и за то, чтобы все было.

— А как Лариска Демидова? — Костя вытер рукой губы и бросил в рот мятную карамельку. — Замуж выскочила?

— Еще ждет своего принца, — помотал головой Радченко.

— Ты ведь по делу меня искал? — спросил Костя. — Выкладывай все сразу, без лирики.

Радченко, чувствуя, что разговор будет долгим и наверняка трудным, снял плащ, бросил его на верстак, прикурил сигарету.

— Это долгая история, — сказал он. — Один наш друг по имени Саша Бобрик попал в крутой замес. Теперь его ищут бандиты, менты, фээсбэшники… Кажется, его только ленивый не ищет. Когда найдут, грохнут. Это без вариантов. Парню надо слепить новый гражданский и заграничный паспорта. Он выедет на Украину, оттуда куда-нибудь подальше. У меня с собой диск, на который записаны фотографии. Какая-нибудь подойдет для документов. Заплатим столько, сколько спросят, плюс премия за срочность. Но все надо успеть за неделю.

— Этот малый случайно не близкий друг Ларисы?

— Ты ревнуешь?

— Брось. Все быльем поросло. Да и не было между нами ничего.

— Он просто ее приятель, — ответил Радченко. — Это совсем не то, что ты подумал. Скажи сразу: сумеешь это сделать?

— Я одно время гнул осину на одного абрамыча, он крутой специал в этих вопросах. Может сделать твоему Бобрику очки. Хоть дипломатический паспорт. Были бы гроши. Короче, я подвязываюсь. Что еще?

— Неделя — это слишком долго. Скорее нельзя?

— Наверное, можно. Есть наценка за срочность.

— Тогда поторопись попросил Радченко. — И сам отвези ему ксиву. Потому у меня на хвосте день и ночь сидят фээсбэшники. Бобрик хороший парень, но ему немного не везет в последнее время.

— Он где-нибудь на московской хавере трется? — спросил Костя. — А хавера рупь за сто захезанная?